Я отрицательно покачал головой, потом добавил:
– Присоединюсь, но позже.
Дознаватель кивнул и снова повернулся к жертве.
– Ты Симус Гарта Глорио Бакст, известный также под прозвищем Чурило?
– Да, – совершенно нормальным, без малейшей заминки или дрожи, голосом ответил пленный.
– Ты служил на верфи Хромая Собака?
– Да.
– Сколько раз ты ходил на барже за строевым лесом в Отмели?
– Четыре.
– Ты был причиной крушения?
Дознаватель бесстрастным голосом задавал вопросы, а пленный подтверждал все наши подозрения. Три дня назад баржа с лесом загорелась, врезалась в берег и разрушила пирс. Все бы ничего, но в этой аварии погиб инженер. С одной стороны все выглядело простой случайностью, с другой – чьей-то спланированной акцией. Причем с участием магии. Как назло, ни единого колдуна на Отмелях не оказалось. Так что приходилось пользоваться обычными методами активного дознания. Наш пленный на вопрос о крушении ответил уклончиво. Дознаватель удивился.
– Ты участвовал в организации крушения баржи?
– Да. И нет.
Мне было жутко интересно посмотреть на выражение лица дознавателя. Похоже, нашему пленному удалось то, что не удавалось больше никому. Дознаватель повернулся ко мне, его глаза сверкнули из-под маски какой-то неподдельной эмоцией.
– Это совершенно ненормально, – сказал он. – Здесь наверняка участвует магия, и мне нужно разрешение на использование крайних методов. Иначе я не ручаюсь за правдивость полученных сведений. Вы даете санкцию?
– А что это значит? – спросил я.
– После допроса пленный умрет, – ответил дознаватель. – Сразу или почти сразу. Допросить его иным методом будет невозможно.
Я задумался. Каца должен приехать сюда не меньше, чем дней через десять. А информация нужна мне раньше.
– Да, я даю разрешение, – я повернулся к писарю. – Запиши это. Можете приступать.
Дознаватель поднял с пола миску с белесыми шевелящимися червями.
* * *
– Веселенькое дерьмецо, – Каца посмотрел на Лето, а Лето, в свою очередь, на меня. – А ошибки быть не может?
– Сам подумай, – буркнул я.
– А кто проводил допрос? – спросил Лето.
– Номер восемнадцатый, – хмыкнул я.
– Ооо… – Каца замолчал, нахмурился и взял со стола бутылку. – Веселенькое дерьмецо…
– Как такое вообще может быть? – спросил Лето. – Что значит, в нем было две личности?
– В его голове живет две равноправных личности, – скопировал я бесстрастный голос номера восемнадцатого. – Первая из них не имеет к саботажу никакого отношения. Это просто работник верфи. Крушение устраивала вторая. Настоящее имя этого второго я не знаю, зато мне известно прозвище – Крупа. И еще я узнал, что он умер шестьдесят лет назад. А теперь вот возродился к жизни в теле этого человека.
– Ничего не понимаю, – Лето отнял у Кацы бутылку. – Каца! Это же чернокнижие какое-то. Так же быть не может!
– Чтобы понять, как это произошло, мне нужно тело, – сказал Каца.
– Увы, – я виновато развел руками. – От тела осталась труха.
– Всегда хотел посмотреть на эти новые допросы! – Лето налил себе и мне. – Пока только слышал.
Меня передернуло. Я залпом выпил вино.
– Значит, нужен кто-то еще… – Каца прищурился, склонил голову, и на горлышке бутылки заплясали зеленые искры. – Наверняка же есть еще кто-то, иначе бы ты вообще ничего мне не рассказал, так?
– Если бы ты не приехал вместе с Лето, то и не рассказал бы, – я отвернулся от стола и встал. – Тут творится ерунда какая-то. Ладно, лихорадка вместе с всякими поносами – дело привычное, Отмели все-таки. Но тут у меня трое человек сошли с ума. Одновременно.
– И как это выглядит? – Каца схватил меня за руку и подтащил обратно к столу.
– Как безумие, – ответил я, не глядя на него. – Они мечутся, что-то лопочут на непонятном языке, один даже кинулся с ножом на инженера. Ранил.
– Веди меня к ним быстро!
Никогда не любил колдунов, магию и вообще все, что с этим связано. С тех самых пор, как пьяница-заклинатель змей подсунул мне под видом денег черепки. Я тогда был маленьким и занимался продажей пирожков, которые моя мама пекла. Уже не помню, сколько мне было лет… Я отогнал призраков прошлого и уставился в настоящее. Передо мной лежало три трупа. Такие все свежие, будто спящие. Хотя мне в процессе допроса казалось, что от них мало что должно остаться. Эти сумасшедшие тоже были двуличны. В них вселились мятежные души умерших магов не очень далекого прошлого. Самый старый умер сто тридцать лет назад. Каца остался в недоумении. Говорит, что за этим чернокнижием никто не стоит, будто это произошло само по себе. Порхали души над подходящими телами, а потом взяли и свили себе гнездышки в головах несчастных жертв. Только тот, первый, ловко приспособился к такому соседству, а эти – нет. Поэтому и превратились в безумцев.
– Кувшины, – проговорил Каца. – Взяли и налили разного вина в один кувшин. Если оба вина белые, то все получится. А если белое и красное, то будет отвратительная смесь. Иначе – безумие.
– А умерли они отчего? – спросил я.
– А зачем они нам живыми? – Каца сплюнул на пол. – Все равно изгнать этих паразитов уже не получится.
– У тебя не получится? – уточнил я зачем-то.
Каца посмотрел на меня так, что у меня похолодела спина.
– Ни у кого не получится, – он снова сплюнул. – Не знаю я таких колдунов ни единого. Гаро Проклятый, наверное, смог бы. Он был большим специалистом по промыванию мозгов.
– Кстати… – вообще-то мне хотелось закончить разговор и уйти по своим делам. Но Гаро… – Ты сам его видел?
– Видел, – хмуро буркнул Каца. – Я тогда был пацаном совсем, но меня отец водил к нему на прием. Урод был этот Гаро. Но силен невероятно.
– А может быть мертвый советник царя Гаро Проклятым? – вкрадчиво поинтересовался я.
– Хм… – Каца замер и задумался. – Не думал над этим вопросом. Вроде этот труп ниже ростом, хотя царь меня никогда к нему близко не подпускал. Но думаю, нет… Хотя идея интересная. А почему ты так решил?
– Вряд ли это просто труп, – вздохнул я. – Просто трупы так себя не ведут. Они лежат и тихонько гниют. Ну или на первую ночь поднимаются и кусают своих обидчиков, как те пигмеи. Значит это не просто труп. А еще этот мертвый очень уж хорошо осведомлен о наших местных делах. Будь это какой-то деятель из тех краев, где вы его взяли, он вряд ли бы так срочно отправил царя домой…
Каца почесал лысый затылок.
– Я помог бы тебе, если бы знал побольше, – сказал он. – Только, думаю, это все же не Гаро, хотя лица трупа я не видел. Надо поискать еще. Может быть, какой-нибудь колдун из народа моря? Крисста-Облако? Или Лукрей-Помощник… Хотя нет, этот утонул точно. А может кто-то из более ранних тармских… Глупец-Бун или Движитель Мысли. Кстати, тут в Лулии есть один чудак…
Лулий вообще не был городом, пока рядом с ним не случилась верфь. А до этого тут была простая рыбацкая деревенька… Хотя нет, конечно. Не простая деревенька, и вовсе даже не маленькая. В Лулии самый большой рыбный рынок на всех Отмелях. Но до города это место все равно не дотягивает. Даже сейчас, когда здесь понастроили трехэтажных бараков для срочно понаехавших работников верфи. Местный бейлиф раздулся от гордости и немедленно увеличил штат городской стражи, которую срочно переименовал в гвардию. Иногда мне кажется, что разведенное в империи вольнодумие не идет нам на пользу. Именно из-за этого бейлифа у меня сорвались поставки строевого леса из Груды, потому что тамошний тан отверг дочку бейлифа, видишь ли. И теперь ни одно судно со знаком Груды не имеет право войти в порт Лулия. Я с ним долго ругался, даже один раз съездил в челюсть, но ничего не помогло, и пришлось искать обходной путь. А насчет дочери – отлично понимаю тана. Она, скорее всего, колдунья. Потому что если нет, то ей в жизни совсем не повезло.
* * *
Вообще-то его звали Корнеттой, но никто к нему так не обращался. Прозвище Крыса прилипло к нему еще во времена мятежа побережья. Отмели тогда взяли в глухую блокаду, как с суши, так и с моря. Царь очень удачно выбрал момент: ни в одном из городков-поселков не оставалось достаточно припасов, а рыбацкие суденышки совершенно не годились для военных действий против Остаха-Рубища, блокировавшего Отмели с моря. В общем, хорошая получилась осада, ни один человек там не пал от оружия, зато от голода вымерло едва ли не половина населения. Так вот этот самый Крыса занимался тем, что торговал едой за всякое разное. Откуда он брал еду, так никто и не понял, зато очень скоро все прочухали, что у Крысы страсть к бумагам. Не только древним летописям и пиратским картам, а вообще всяким бумагам – письмам, черновикам стихоплетов, договорам, распискам и прочему. Главное, чтобы бумага была настоящая, а не написанная специально для того, чтобы снести ее Крысе и обменять на кулечек ячменя и связку вяленой рыбешки.
– Здорово, Крыса!
