— Что… вы… сказали… — с трудом разлепив губы, прохрипел Алекс Болдуин.
— Капитан, мне кажется, вы сами все поняли. Рэчел Болдуин и ее дочери находятся под надежной охраной. Можно прямо сейчас убедиться в этом, один звонок — потребуется всего один звонок. Я просто вынужден был сообщить вам неприятною информацию, так как боюсь, что вы начнете хвататься за канал экстренной связи с Надзором или надумаете подавать SOS. Всего этого делать не нужно, сами понимаете.
Алекс медленно опустился в кресло.
— Я хотел бы поговорить с женой…
— Без проблем. Сейчас отключим генератор помех, чтобы связь работала.
Крог вынул небольшой пульт из кармана, нажал какие-то кнопки. Капитан «Одинокого Бродяги» ждал повесив голову. В её о ладонь легла трубка портативного коммуникатора.
* * *
На обзорных экранах маячили до боли знакомые контуры стартовых полос базы, озарявшиеся яркими вспышками. Универсальный бортовой эл-мозг заканчивал предполетные тесты, вот-вот должен был выдать на дисплей разрешающий сигнал, и Рам, в ожидании команды, растянулся в кресле. Поерзал немного, давая возможность противоперегрузочному креслу «запомнить» удобное для человека положение.
— Ка-Вэ-Эм шесть-восемь-четыре, прошу добро на выход из базы… — пробурчал он себе под нос и тут же, спохватившись, покосился на индикатор двухсторонней связи с центром управления. Линк еще не был активирован, и старший лейтенант Митревски успокоился, уносясь мыслями в прошлое.
… Все-таки отпуск. Вторая беседа с Адмиралом, состоявшаяся на следующее утро после возвращения командира, продолжалась гораздо больше времени, чем первая. Поначалу Рам еще раз выложил рапорт на стол, не особенно прислушиваясь к аргументам Норта Свенссона, но командующий Надзором сумел подобрать нужные ключи к Митревски. Адмирал, конечно, умолчал, что в этом ему помогли Геннадий Волков, очень точно просчитавший, на чем можно «подцепить» молодого офицера, и Дэй Крэг, поделившийся наблюдениями личного характера.
Потому для Пирата осталось загадкой, в какой момент времени и почему он потерял уверенность в том, что принятое им раньше решение — правильное. Чуть позже, уже не колеблясь, он взял рапорт со стола и порвал его.
Норт Свенссон удовлетворенно улыбнулся, распрямляясь. Митревски и не догадывался, как тяжело дался этот разговор командиру.
— Отдохни немного, Пират, — весело сказал Адмирал, и Митревски про себя отметил, что его прозвище стало известно и командиру. — Десять дней — хороший срок, чтобы избавиться от стресса. Поживи немного на обычной планете, хватит болтаться на причальной мачте, привязанным к противоперегрузочному креслу. Хватит готовности «тридцать» к старту. Ты уже, наверное забыл, как выглядит солнце, я даже не говорю про горячие пляжи у океана.
Офицер молчал.
— Вопросы?
— Командир… Могу ли я убыть в отпуск на «Малыше», или должен отправиться на обычном пассажирском лайнере?
— На «Малыше»? — Свенссон глубоко задумался, прикрывая глаза и просчитывая возможные последствия согласия. Офицер Надзора отправлялся в отпуск на боевом корабле класса «Призрак»… Но у старшего лейтенанта Митревски безупречный послужной список. Тем более что ранее уже были прецеденты, когда офицеры Надзора поступали так же. Правда, такое бывало крайне редко.
— Добро, — решительно произнес Адмирал. — Приказываю: до 00.01 по межгалактическому времени сдать все текущие оперативные дела старшему лейтенанту Стивену Морли. Об убытии доложить вице-адмиралу Дэю Крэгу, вопрос с ним согласован. А потом на десять суток — вон с базы. Если вернешься раньше, — вдруг прорычал Свенссон, — лично всажу тебе в борт заряд хорошей атомной дроби. Если задержишься и прилетишь позже, будет то же самое. Ладно, аудиенция закончена. Давай отваливай, Пират!
* * *
… Отпуск. Именно поэтому Рам висел в противоперегрузочном кресле в ожидании разрешения на старт. Митревски задумчиво обернулся. Ходовая рубка «Малыша» представляла собой сферу, вся внутренняя поверхность которой была «соткана» из голографических мониторов, создававших вокруг мостика иллюзию открытого звездного пространства. Казалось, можно протянуть руку и сорвать яркую звезду, как спелый плод с огромного дерева Млечного Пути.
Пилот, вместе с пультом управления кораблем, находился в самом центре видеосферы. Экраны, расположенные за спиной Митревски, выдавали объемное изображение командной цитадели ЗвеНа — искусственной станции, с огромной скоростью мчавшейся в пространстве между звездами. «Малыш» висел на одной из выдвижных причальных мачт.
В природе существовало не так уж много типов кораблей, которые могли подходить к взлетно-посадочным полосам оперативной базы. Здесь, помимо стратегического центра управления силами ЗвеНа, располагалась база тяжелых десантных крейсеров. Здесь же были сосредоточены отделы сбора-обработки информации, получаемой от планет. А потому исполинский лабиринт-сфероид больше всего напоминал колючего ежа, ощетинившегося навстречу врагу сотнями орудий, способных в любой миг утопить чужака в море огня, и иголок-кораблей, готовых в любую минуту стартовать навстречу опасности.
Кроме этой базы, которую — взамен старой — построили около двадцати лет назад, существовали еще вспомогательные центры — там базировались штурмовые бригады Звездного Надзора. Также в структуру ЗвеНа входили обычные планеты с тренировочными базами, курсантскими школами, центрами реабилитации…
Но старший лейтенант Митревски не стремился к человеческому обществу. Именно поэтому просил разрешения отправиться на собственном корабле. Пират надеялся отыскать тихую, спокойную планету земного типа, чтобы отдохнуть от бесконечной суеты, вдали от людей.
* * *
Роман Поланский, второй механик «Одинокого Бродяги», в сотый раз чертыхнулся, с размаху ударил ключом по стальному корпусу двигателя. Ничего не получилось. Он вновь перебрал турбину спасательной капсулы грузовика и опять не смог найти повреждения.
— Фуух! — Роман опустился на пол, прислонился спиной к стене, подтянув к себе колени. От усталости глаза слипались. Спасательная капсула на «Бродяге» не функционировала давно, он даже точно не знал сколько. Движок катера сломался еще до прихода Поланского на грузовой рейдер. По словам боцмана, он вышел из строя лет пять назад.
Разумеется, командир корабля Алекс Болдуин прекрасно знал, что они рискуют. Впрочем, весь экипаж играл со смертью. Случись с кораблем какая беда — и им даже не на чем было покинуть аварийный борт. Но у капитана так и не нашлось средств на ремонт двигателя шлюпки в порту, а потому, негласно, все просто закрыли глаза на эту неисправность, отдавая себе отчет, что уже пять лет ходят по лезвию бритвы.
Худое, вытянутое лицо Романа болезненно перекосилось — он проводил у двигателя все свободное время, но никак не мог обнаружить неисправность. Поланский посидел еще несколько минут, а потом с трудом поднялся на ноги, медленно направляясь к двери спасательного отсека.
Кровь. Первое, что он увидел, как только вышел из спасотсека, — кровь. Она текла из-под двери выходного шлюза: широкий рубиновый язык, от вида которого второй механик почувствовал приступ тошноты. Руки стали вялыми, он с огромным усилием, едва переставляя ватные ноги, сделал несколько шагов вперед, толкнул створку. Сердце бухало в груди, толчками гоняя кровь, и от этого было горячо в висках…
За дверью, как только Поланский заглянул внутрь, он увидел Альберто Карлоса. Роман опознал старпома лишь по большому росту, потому что Альберто был в скафандре, а лицо помощника капитана представляло кровавое месиво. Чуть в стороне, дальше, в глубине камеры, лежал Валдис Крапикас. Рубиновый язык тянулся оттуда. Поланский взглянул на ноги боцмана, и его стало рвать. Механик перегнулся пополам, спазмы выворачивали желудок наизнанку.
Потом он медленно, с трудом нащупывая перед собой дорогу, толкнул створку… Освещенный коридор, в две стороны, и тихо. Очень тихо.
— Центральный! — хрипло дыша, позвал Роман, с трудом разгибаясь.
Внутренняя связь не работала.
— Центральный! — Поланский с трудом пополз вперед, в сторону рубки, придерживаясь за стену. Ноги не слушались механика.
— Вот он! — громко крикнул кто-то впереди, и Роман остановился. Навстречу ему бежали два незнакомых человека с оружием в руках.
— Сссука, — отчетливо донеслось до Поланского, — мы его по всему кораблю разыскиваем, а он пьяный…
«Тук-тук-тук», — часто-часто забилось сердце. Механик пришел в себя, дуло лучевого пистолета уже поднималось вверх. Поланский прыгнул в сторону, в каюту, всем телом прижимая створку. С той стороны двое людей матерились и колотили в дверь чем-то тяжелым. Руки тряслись, когда Роман стал герметизировать переборку. Поланский уже догадывался: на корабле творится нечто страшное. Механик прислушался. Звуки из-за двери доносились уже весьма приглушенными, но он все-таки разобрал часть разговора.
