Глин — единственная, кто заводит разговор и держится поближе ко мне, поэтому я замечаю, когда она замирает.
Я слежу за ее взглядом и тоже замираю. По лестнице спускаются два члена Язычников.
Гарет Карсон и Джереми Волков.
Первый выглядит как ухоженный принц с его уложенными волосами, чисто выбритым лицом, элегантными брюками и рубашкой на пуговицах.
Второй выглядит не иначе, как монстр из ада.
Дело не в том, как он одет, ведь на нем черные брюки, белая футболка и кожаная куртка.
Дело во всем остальном.
Беспорядочные черные волосы, напряженные, пронзительные серые глаза, высокие скулы и резкие черты лица, которые выдают его невыносимый характер.
Он также большой во всем. Рост, телосложение и характер. Я никогда не видела никого такого мускулистого, как он, за исключением, может быть, Николая. Но он двигается довольно быстро для огромного парня, к тому же бесшумно, как будто его приучили к тому, что его замечают только тогда, когда он считает нужным.
Джереми считается темным красавцем. Он тот человек, о котором вы знаете, что он красив, привлекателен, но его действия рисуют его скорее чудовищным, чем красивым.
Разрушительным.
Неприступным.
И, похоже, он абсолютно доволен этим образом.
Но, опять же, почему бы и нет? Его печально известная репутация идет впереди него, и, похоже, его это тоже устраивает.
На самом деле, он может активно поощрять это.
Гарет кивает на что-то, что они обсуждают, и поднимается по лестнице. Джереми, однако, продолжает непринужденно идти вниз.
Но хотя он выглядит беспечным, в нем нет ничего произвольного. Даже в его походке нет ничего произвольного.
Под спокойной поверхностью, которую он отражает миру, таится опасность и злой умысел. Это таинственная природа, почти слишком хорошо замаскированная, чтобы кто-то мог ее увидеть.
Единственная причина, по которой я это делаю, заключается в том, что у меня тоже есть свои секреты, и, наверное, это дает мне сверхспособность распознавать их в других.
Мама говорит, что я способна на это благодаря сильной связи с эмпатией, и это была одна из главных причин, по которой я выбрала психологию. Я хочу помогать другим всем, что в моих силах.
Глин что-то бормочет, а потом бежит вверх по лестнице.
Я начинаю следовать за ней, но меня прерывает орда танцующих, пьющих и воющих студентов.
Быть приглашенным на вечеринку, проводимую Язычниками — привилегия для студентов КУ. Это как мекка их нечестивой деятельности и выражение девиантной молодости.
Вот почему Ава во что бы то ни стало хотела попасть сюда.
Именно поэтому Анни помогла ей, несмотря на то, что опасалась гнева своего брата.
Пока я добираюсь до лестницы, Глин не видно.
Черт возьми.
Она может быть тихой и держаться обособленно, но у Глин бывают моменты, когда она исчезает незаметно.
Я бросаю взгляд назад, чтобы убедиться, что Ава не попала в неприятности, но потом замечаю, как она обнимает бутылку текилы и пробирается на улицу.
Черт побери. Мне нужны двое, чтобы держать этих детей под контролем.
Я бегу трусцой в том направлении, куда ушла Ава. Потому что А — это она более склонна чуть не утонуть в луже собственной рвоты — так было один раз — или чуть не утонуть в настоящем бассейне, будучи пьяной — так было дважды; и Б — Глин ответственная, не действует импульсивно и редко напивается, если вообще напивается.
Теоретически, решение преследовать нарушителя порядка в нашей группе на самом деле простое.
Я проскальзываю мимо студентов, которые прыгают и завывают под какую-нибудь модную песню. Гораздо проще пройти незамеченной, чем проскочить мимо них и задержаться еще больше.
Холодный ночной воздух покрывает мою кожу мурашками, и я останавливаюсь перед дверями особняка.
В особняк волнами стекается все больше студентов, и никто не уходит. Конечно, по их меркам, еще рано.
Несколько охранников стоят, как статуи, у входа, и я уверена, что еще больше охранников спрятаны на виду. Должно быть, это те же люди, которые вчера вечером носили маски кроликов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я поднимаюсь на цыпочки, чтобы лучше видеть снаружи, но там нет никаких признаков этой маленькой засранки Авы.
Я достаю свой телефон и нажимаю на приложение «Найти моего ребенка».
Что? Она действительно ребенок, когда пьяна, и мне пришлось установить это приложение, чтобы иметь возможность найти ее в подобных ситуациях.
Точка, указывающая на ее телефон, появляется на западе, и я следую за ней, используя рой студентов в качестве маскировки от бдительных взглядов охранников.
А поскольку у меня безупречная память, мне удается избежать большинства камер, несмотря на то, что ночью их почти не видно, и только если очень сильно приглядываться.
Ава, суицидальная нарушительница спокойствия, действительно отправилась в лес, окружающий особняк.
Пожалуйста, скажите мне, что она не пьяна. Пожалуйста, скажите мне, что она не пьяна.
Я ускоряю шаг, чтобы догнать ее, проходя через все трудности, используя камни и кусты, чтобы спрятаться от камер.
Музыка из главного дома затихает, пока я не слышу только пульсацию басов, а аплодисменты и шум в конце концов стихают.
Это значит, что мы слишком далеко от всех остальных.
Ава, давай.
Когда я нахожусь примерно в двухстах метрах от нее, она меняет направление и набирает скорость обратно к особняку.
Рев мотоцикла почти оглушает меня, и я понимаю, что она должна быть на нем.
Неужели охранник нашел ее и проводил обратно?
В любом случае, по крайней мере, она не бродит Бог знает где.
Тишина возвращается, на этот раз более удушающая, и я бросаю взгляд на свое окружение. Сначала мне кажется, что я слышу слабые шаги, но вскоре они исчезают.
Остается только темная ночь, огромные деревья и этот проклятый лес.
И еще мое неровное дыхание.
Я осторожно поворачиваюсь и уверенным шагом иду к особняку. Поначалу. Через несколько мгновений я уже практически бегу трусцой.
Не зря такие места являются местом действия фильмов ужасов и розыгрышей на Хэллоуин.
Откуда-то сзади в кустах до меня доносится шипящий звук, за которым следуют новые шаги. Я останавливаюсь и начинаю кружиться вокруг себя.
Я только наполовину повернулась, когда рука пробивается сквозь темноту и прижимает меня к дереву.
Дыхание выбивается из моих легких, и все мое тело замирает.
Человек, стоящий у меня за спиной, обхватывает мой затылок, а ровное дыхание лижет мою кожу, как лесной пожар.
— Что...
— Тссс, — его грубый голос звучит в моем ухе как извращенная симфония.
Приглашение на темную сторону.
Выход.
Что-то вспыхивает в темноте, а затем он сует мне в лицо телефон с приложением клуба на экране, где отображается его поздравительное сообщение.
Вверху написано «Первобытная игра» и мое имя пользователя как его указанного партнера.
Мое прерывистое дыхание замедляется до ритма, похожего на его. Не так контролируемо, но близко.
Это Лэндон.
Это действительно происходит.
Хотя... подождите.
На мне нет маски, как я обещала. Значит ли это, что он знает, кто я, и все еще хочет сделать это?
При этой мысли меня охватывает чувство полного восторга.
Его хватка ослабевает на моей шее, а затем его низкий, слишком грубый голос приказывает:
— Беги.
Я спотыкаюсь, и место, где он дотронулся до меня, покалывает и жжет. Я хочу посмотреть на него, но чувствую, что он стоит позади меня, высокий, как бог, и такой же смертоносный.
Один поворот головы, и я бы увидела его.
Но я не пытаюсь.
Вместо этого я сдвигаюсь, а затем делаю то, что он сказал.
Бегу.
Глава 5
Сесилия
Если бы кто-нибудь наблюдал за этой сценой со стороны, то бы подумал, что это воплощение безумия.
