Последовательность его движений становится грубее, когда его свободная рука тянет за мои джинсы. Он не расстегивает пуговицы, а просто стягивает их вниз, создавая сильное трение о мой живот и бедра.
Холодный воздух обжигает мою прикрытую нижним бельем задницу.
И тут что-то происходит.
Помимо моего вздоха и открытого рта.
Я сосредотачиваюсь на своей киске, которая болит, пульсирует и абсолютно дрожит от потребности в любой стимуляции.
Неужели я возбудилась только сейчас? Или, может быть, это началось во время охоты?
Я думала, что мне это может понравиться, но я не была готова к тому, что преследование доведет меня до такого состояния.
Нет, дело не только в том, что за мной гнались.
Мне нужно было еще и быть пойманной.
Зверь у меня за спиной, должно быть, тоже это чувствует, когда оттягивает в сторону мое нижнее белье и прижимает пальцы к моему нуждающемуся ядру.
Из его горла вырывается глубокий стон, и этот звук в сочетании с его мозолистыми пальцами против моей самой интимной части вызывает странное ощущение.
Моя спина снова выгибается, но уже совсем по другой причине, нежели в драке. Я тянусь к сырой силе, исходящей от него, но легкий толчок его колена возвращает меня на место.
Он гладит мои складочки грубо, жестоко, пока моя нижняя половина не начинает барахтаться, умолять, почти растворяться в нем, требуя большего.
Но он не дает мне ббольшего
Его средний палец призрачно приближается к моему отверстию, парит, мерцает, задерживается, но так и не проникает внутрь.
Я чувствую тепло, исходящее от его кожи, отголоски холодного воздуха и обещание создать защиту от него.
Чем больше он прикасается ко мне везде, кроме тех мест, где я нуждаюсь в этом больше всего, тем беспорядочнее я становлюсь.
Я не осознаю бессвязную смесь звуков, которые льются из меня. Каждый раз, когда я выгибаю бедра, он крепче сжимает мои волосы, без слов предупреждая меня оставаться на месте.
Что это он ведет шоу.
Тот, кто контролирует ситуацию.
Тот, кто может и причинить мне боль, и доставить удовольствие, если захочет.
При этой мысли меня пробирает дрожь, но я вспоминаю, что у меня тоже есть власть.
Дым.
Это слово вертелось на кончике моего языка с тех пор, как я сбежала. Если я скажу его, все закончится.
Но я этого не делаю.
Несмотря на пытку, я решаю чередовать дыхание через нос и рот, а затем сосредоточиться на моменте.
На его напористом прикосновении.
Он мужчина, который берет то, что хочет, и в этом есть что-то возбуждающее.
Именно тогда, когда я думаю, что мучения никогда не закончатся, два его пальца проникают в меня. Одновременно. До самых костяшек.
Я вскрикиваю, и этот звук пронизывает наше безмолвное окружение.
Несмотря на то, что я вся мокрая и хочу большего, я не была готова к этому. Мои стенки сжимается вокруг его пальцев, когда он вводит и выводит их из моего жара в долгом, контролируемом ритме.
Каждый толчок методично набирает скорость, слишком точно подстраиваясь под реакцию моего тела, пока они не становятся безжалостными и беспощадными.
Мои пальцы на ногах подгибаются, а все тело охватывает дрожь. Это так отличается от того, как я осторожно, почти застенчиво прикасаюсь к себе.
В его прикосновениях нет ничего робкого.
Это приказ, сила, которую невозможно остановить.
Это катастрофа моего собственного производства.
Он здесь, чтобы брать, брать и еще раз брать.
А я могу только отдавать.
Мои бедра бьются о землю от того, как сильно они выгибаются.
Он вводит третий палец. Наслаждение смешивается с болью, когда меня растягивают до предела.
Невозможно нормально дышать, но я заставляю себя расслабиться, принять это, даже если он разрывает меня изнутри.
Его ритм становится все более интенсивным, и я задыхаюсь с каждым вдохом и выходом, этот звук имеет животную природу.
Обычно я прячу лицо в подушку или любую поверхность, чтобы заглушить звуки наслаждения.
Теперь у меня есть только грязь.
Я не успеваю сосредоточиться на этом, как резкий поток проносится через меня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вначале это лишь проблеск удовольствия, но затем оно нарастает, раздувается и усиливается, пока дрожь не охватывает мою кожу полностью.
Я никогда раньше не испытывала такого удовольствия.
Никогда в самых смелых мечтах я бы не подумала, что буду на грани потери сознания от оргазма.
Черт, я не думала, что оргазм может быть таким.
Те, которые я даю себе сама, всегда мягкие, приятные и заставляют меня удовлетворенно вздыхать, когда я кончаю.
А этот?
Все, что я могу сделать, это закричать от столкновения. Пытаясь заглушить плотское удовольствие, я чуть не съедаю грязь.
Низкий, хрипловатый звук исходит от дьявола, нависшего надо мной, наблюдающего за мной, с темным ореолом, которого я никогда раньше не видела на Лэне.
Но, опять же, я никогда не была знакома с этой его стороной.
— Так вот как хорошие девочки вроде тебя получают удовольствие. Возбуждаешься, lisichka (прим.пер. с русс. яз. Лисичка), когда тебя используют посреди ночи, как никчемную дырку для траха?
Я задыхаюсь на вдохе, и все вокруг замирает.
Воздух. Мое сердце. Мой мозг.
Но не он. Он точно не делает паузу.
Он, как тот парень, который определенно не похож на Лэндона.
Совсем.
Если только Лэн не подхватил американский акцент, другую интонацию и не решил поиздеваться надо мной.
Хуже всего то, что он звучит знакомо.
Слишком знакомо.
— Л-Лэн? — шепчу я едва слышным голосом.
— Попробуй еще раз. — Его голос огрубел и звучит совершенно ужасающе.
О, Боже.
О, нет.
Пожалуйста, нет.
Единственная причина, по которой я пошла против своего характера, своего морального кодекса поведения и сделала это, это то, что я думала, что это будет с Лэндоном.
Так почему же это не...? Я четко выбрала его через приложение.
Никто другой не мог сравниться с ним по физическим характеристикам.
Зверь — в прямом и переносном смысле — загибает свои пальцы внутрь меня, поглаживая ту часть меня, к которой никто не прикасался раньше.
— Ты выглядишь простой и невинной, но в глубине души ты всего лишь маленькая грязная шлюха. Ты готова на все, чтобы избавиться от этого барьера, да? Ты просила об этом прошлой ночью, даже умоляла.
Должно быть, мое тело переживает шок, потому что в тот момент, когда осознание возвращается ко мне, меня словно кто-то ударил ногой в живот и раздробил грудную клетку.
Это Оранжевая Маска.
— Отпусти меня! Прекрати!
Невозмутимое хихиканье пронзает мое ухо.
— Ты думаешь, мне есть дело до твоих маленьких игр с Лэндоном?
Я замираю на месте, мое сердце едва не падает на землю.
Я снова в том положении, когда это опасно для жизни, когда мои необдуманные решения и импульсивные действия могут привести к моей гибели.
Он может причинить мне боль.
Нет, он причинит мне боль.
— Я могу рассмотреть возможность отпустить тебя, если ты ответишь на вопрос, от которого убежала прошлой ночью, Сесилия. — Он вонзает в меня свои пальцы, возрождая власть, которую он имеет над моим возбуждением.
Мои ногти погружаются в грязь, когда всплески прежнего удовольствия пульсируют и пульсируют, сжимаются и сжимаются.
Мое тело все еще не поняло, что сейчас мы находимся в режиме выживания.
— Почему ты была на инициации? — в его голосе слышится хриплое, тупое качество, авторитетность, которая просачивается с каждым словом.
Я поджимаю губы.
— Я мог и хотел трахать твою девственную киску всю ночь напролет. Потом, когда мне надоест, я бы засунул свой толстый член в твою задницу и использовал бы твою кровь в качестве смазки. Я предлагаю тебе ответить на вопрос, пока не дошел до этого.
Мои мышцы напрягаются, когда я вижу его лицо. Это всего лишь часть, но этого достаточно для того, чтобы я поняла кто это.
