очень глубокого сна. А сны – это фантазия нашего мозга, её трудно предсказать или направить.
– Человек продолжает чувствовать себя живым?
– Определённо, мёртвое сознание, увы, нельзя оживить.
Алёна понимающе кивнула и снова впала в отстранённое равнодушие.
– Думаю, нам стоит обсудить подробности позже, – доктор обратился к Кириллу, который растерянно смотрел на жену. – Я позвоню вам завтра.
Попрощавшись с доктором, пара неторопливо вышла из кабинета и остановилась в ожидании лифта.
– Кирилл, я не хочу, – прошептала Алёна.
– Я что-нибудь придумаю, – Кирилл обнял её за плечи и прижал к себе чересчур крепко.
***
– Сука! – Кирилл ударил кулаком в стену. – Ну почему? Почему так? За что? Почему она?
Алёне становилось всё хуже. Прошло два месяца после разговора с Гольдштейном. Она практически не вставала и приходила в себя лишь на пару часов в день. Спальню наспех переделали в палату. Установили все необходимые мониторы и датчики. Медсестра дежурила круглосуточно. Врач приходил дважды в день.
Смарт на запястье Кирилла булькнул, и на экране всплыло сообщение от Тимура: «Как вы там? Еду! Буду через 15 минут».
Кирилл уже два дня ходил в одной и той же рубашке, пока сын не сказал с детской прямотой: «Папа, от тебя плохо пахнет».
«Алёна бы не одобрила, нужно помыться,» – поймав себя на том, что думает о жене в прошедшем времени, он пришёл в ярость. Кирилл дёрнул ворот рубашки так, что пуговицы посыпались на пол, стащил с себя брюки и залез в душ под тугие струи.
Последние месяцы он держался. Держался за них двоих, потому что Алёна сдалась сразу, как только поняла, что болезнь не отступит. Она послушно выполняла предписания врачей, ходила на все обследования, но одновременно готовилась уйти.
Кирилл вспомнил их последнюю поездку на острова. Обгоревшие плечи, мокрый купальник Алёны, солёный привкус поцелуев. И его захлестнуло, накрыло тропическим ливнем осознание того, что этого больше не повторить. Никогда.
Уперев ладони в холодный мрамор, Кирилл разрыдался. И вместе с глухими всхлипами пришло облегчение.
Натянув чистую футболку и удобные штаны, Кирилл спустился в гостиную.
В доме стояла неприятная тишина.
Анна Степановна хлопотала у холодильника, Тимур сосредоточенно копался в смарте.
– Кирилл, я вам тут картошечку погрела, кушайте. А то два дня ничего не едите, нельзя так. Вам о Димочке думать надо. Кто ж его, сиротинушку, пожалеет.
– Хватит причитать! – Кирилл рявкнул на нянечку, хотя раньше не позволял даже косого взгляда в её сторону. – Он – не сирота. Идите наверх. Он плохо спит в последние дни. И проследите, чтобы ночью он не тревожил Алёну. Ей нужно отдыхать.
Женщина сглотнула подступающие слёзы и поспешила наверх в детскую.
– Привет, – Тимур дождался окончания перепалки и приобнял Кирилла, похлопав его по плечу. – Рассказывай, как Алёна? Есть улучшения?
Кирилл отрицательно мотнул головой, достал из холодильника бутылку и поставил две стопки.
– Будешь?
Друзья сели за стол, и Кирилл тут же опрокинул стакан, не закусывая.
– Дела дрянь, Алёна умирает.
– Да как так-то? Это ж Алёнка. Энерджайзер номер раз! Она в универе самая шустрая была. Не женщина – вулкан! Хохотушка такая. Как она вообще смогла заболеть?
– Рожать нельзя было, – Кирилл упёрся глазами в стол и повертел в руке стакан.
– Это как так?
– Да вот так. Сколько мы врачей прошли, анализы, обследования. Никто точно не знает, откуда взялась эта нова. Выдвигают предположения, что у женщин эту болезнь может спровоцировать беременность, гормональный всплеск. Нельзя ей было, понимаешь. Знали бы заранее, суррогатную мать бы взяли. Но никто ж не знал!
– Сейчас, говорят, тесты делают на всё такое.
– Делают, но мы тогда об этом не знали. Мы были молоды и счастливы…
– Подожди, Кирилл, а что Гольдштейн?
– Гольдштейн – сука! Они все, все суки! – Кирилл выпил вторую рюмку, и Тимур забрал у него стакан.
– Не части, друг, рассказывай давай. Вся компания шепчется о «Переселении».
– Нет никакого переселения. Они делают оцифровку сознания, а в синтетиков переселить не могут. Им просто нужны деньги для дальнейших исследований. Димку, может, и переселят, – Кирилл кивнул головой наверх, – Алёне уже помочь никто не может. Суки! Лучше бы нову исследовали, откуда взялась болезнь такая. Алёна давно сдалась, она даже на оцифровку не соглашается…
Мужчины притихли, Тимур выпил, а Кирилл нехотя начал ковырять вилкой в тарелке.
– Неужели нет никакого шанса на выздоровление?
– Не знаю. Честно. Я устал.
Кирилл закрыл глаза ладонью, Тимур похлопал друга по плечу.
– Держись, брат!
***
Вчерашняя водка и бессонные ночи не прошли бесследно. Из зеркала на Кирилла смотрел не успешный человек в дорогом костюме, а помятый, небритый алкоголик. Выбора не было, на сегодня назначили встречу с инвесторами. Разочаровавшись в проекте «Переселение», Кирилл решил бросить все силы на исследования новы. Очередной недуг, постигший человечество, забирающий молодых и сильных так внезапно и стремительно.
Отдавая распоряжения, Кирилл двигался и говорил словно на автомате. Ему было нестерпимо душно в стеклянном кабинете на восьмидесятом этаже. В ухе булькнуло – входящий с неизвестного номера:
– Кирилл Павелецкий?
– Да, слушаю, – он приготовился отфутболить навязчивых рекламщиков.
– Вас беспокоит компания «Вишнёвый сад». В первую очередь примите наши глубочайшие соболезнования!
– Какие ещё соболезнования? – в висках застучало, он перевёл звонок на монитор.
На вертикальном экране появилась аккуратно уложенная блондинка в светлой одежде на фоне пышно цветущей сакуры.
– Ваша утрата – тяжёлое испытание, но наша компания возьмёт на себя все хлопоты по переселению Алёны согласно завещанию.
– Какое, на хрен, переселение?! Алёна – жива, у неё датчики. Мне присылают её показатели каждые пятнадцать минут. Если бы моя жена… – смарт на запястье булькнул.
Кровь уже не стучала в висках, она хлынула на Кирилла бурным потоком. Задыхаясь, он прочитал сообщение: «Алёна. Жизненные показатели ОТСУТСТВУЮТ. Время смерти 14:53».
– Кирилл, возможно, вы не в курсе, но ваша жена – Алёна Павелецкая – шесть месяцев назад заключила с нами контракт на погребение, согласно которому… – выхоленная блондинка не успела закончить, Кирилл запустил в монитор каменной статуэткой.
Стекло треснуло, изображение исчезло, в ухе спокойным голосом закончили:
– Я перезвоню вам позже.
***
Кирилл сидел на ковре из розовых лепестков и немигающим взглядом смотрел на каменную табличку: «Алёна Павелецкая. Дата перерождения: 19 мая 2063 года». Этой весной вишни цвели особенно пышно. С каждым годом аллея памяти становилась длиннее и вскоре должна была превратиться в полноценный вишнёвый сад.
Кирилл часто приходил сюда и в тишине перечитывал её письмо:
«Кирилл. Мой милый Кирилл. Прости, что ухожу так рано, так стремительно и так не вовремя. Я не хотела
