– Оно слишком открытое, – Джель, с ужасом смотрящая на наряды, прикрывает грудь скрещенными руками.
Джель попала к нам из мира, общество в котором напоминает суровое средневековье в период борьбы с ведьмами. Для нее все здесь удивительно, но тяжелее всего она переносит греховную одежду, для женщин это штаны и платья, не скрывающие тело от шеи до запястий и щиколоток.
Раздаются смешки, и глаза Джель краснеют. Далеко не все понимают ее страдания, особенно она раздражает радостно пользующихся свободой обитательниц миров со схожими строгими нравами.
Для меня переживания Джель – почти подарок, я сразу направляюсь к ней, успокаиваю, воодушевляю ее проникновенными речами с легкой примесью магии, переодеваюсь в платье вместе с ней, и это помогает немного отвлечься от мрачных ассоциаций и страхов.
Я боюсь встречаться с Леонхашартом.
Вчера он связывался со мной через мессенджер, но разговор получился так себе: Леонхашарт напоминал о предложении руки и сердца, а я пыталась выведать, что будет на испытании, встретимся ли мы. Леонхашарт пытался обменять информацию на согласие подумать над его предложением, а я напомнила, что ему еще на свидания с другими невестами сходить надо, прежде чем окончательно определиться. Издалека, не находясь рядом, кусать и отталкивать его намного проще, чем видя перед собой. Если бы можно было общаться только через сеть, я бы быстро Леонхашарта отвадила, а так…
Как же мне неспокойно. И смущает то, что к платьям из странной, похожей на плащевку, ткани, вместо изящных туфелек выдают плотно облегающие стопы спортивные туфли на прорезиненной подошве. Что‑то тут не то…
Но встреча с женихами наверняка будет, не зря же испытание назначено после карантина. Сбежать бы, притвориться больной, как‑нибудь отсрочить встречу с Леонхашартом, а то я слишком хорошо помню происходившее в его квартире, помню, насколько очаровательным он мне казался, как безупречно себя вел. Ну слишком же он хорош, не может быть без подвоха!
– Красить лицо – грех, – Джель замысловатыми жестами пальцев, по их традиции отвращающими зло, указывает и на закатившую глаза Шаанти, на зеркала с косметическими наборами и стилистов.
– Не хочешь – не надо, – отмахивается Шаанти и указывает на покрасневшую Джель ее стилисту. – Волосы только оформите хорошо. – На Джель Шаанти практически шипит: – Или прическа тоже страшный грех?
– От прически зависит – честно отзывается Джель.
– О великая Шааршем, забери меня отсюда, – взывает к потолку Шаанти и раскидывает руки. – Шааршем, неужели в твоих чертогах не найдется для меня нормального дела, без всяких иномирян?
Насколько я успела выяснить, Шаанти частенько так молится на занятиях с магами из технологически неразвитых миров, когда приходится объяснять простейшие бытовые вещи и азы пользования терминалами. Джель тут же притихает и неохотно, но сдается на укладку волос.
Я тоже собираюсь на процедуру, но с очаровательной улыбкой подходит Принцесса. Имя у нее замысловатое – Тхадатьелинхара, переплюнувшее по сложности даже имена демонов, поэтому для меня она так и остается просто Принцессой. Кстати, она не против, чтобы ее так называли.
– Анастасия. – она осторожно касается моего локтя прохладными пальцами. – Отойдем на секунду?
– Я правда не знаю, что там будет, – повторяю раз, наверное, двадцатый.
Принцесса вбила себе в голову, что кураторы или попечительский совет, для которого я вроде как готовила отчет, подсказали мне, как лучше пройти первое испытание шоу.
– Клянусь, – прижимаю ладонь к груди. – Я не имею ни малейшего представления о том, что нас ждет и как с этим справиться.
Да и справляться не хочу.
Принцесса поджимает губы, щурится, но выдавливает улыбку:
– Что ж, надеюсь, если у тебя появится информация об этапах конкурса…
– Я ею со всеми поделюсь, – обещаю я.
И вот это Принцессе совсем не нравится, но она от меня отходит
Пока меня красят и укладывают волосы, подтачивают ногти и покрывают их полупрозрачным молочного цвета лаком, я все думаю о шоу. Насколько подозрения Леонхашарта об опасности этого мероприятия для участников верны? Он попросил меня пока не выдавать секретную информацию об истинной причине отбора, но своим девчонкам я сказала, что он может оказаться опасным. И теперь меня мучает совесть за то, что скрываю это от остальных. А некоторые девушки даже рады шоу, с улыбками наблюдают за своим преображением.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Вам нравится? – спрашивает работавшая со мной визажистка.
Оглядываю отражение в зеркале: мои черные волосы уложили в высокую объемную прическу, подчеркнули губы и глаза, чуть оттенили скулы, так что теперь они кажутся острее.
– Спасибо, прекрасно. – улыбаюсь я.
Если бы можно было не идти на это глупое, непонятное шоу: ну не собираюсь я вот так вдруг, да еще по чужой указке, заводить с кем‑то серьезные отношения. Даже если не брать во внимание шоу, все получается как‑то слишком быстро.
– Все за мной, – командует Шаанти.
Мы шеренгой выходим в ангар, где уже ожидает большой уютный автобус с логотипом местной транспортной компании. Внутри кондиционеры, музыка, выдают газировку. И невесты расслабляются, только мы с Катари, Лиссой и Манакризой мрачны. И еще у пухленькой Найтеллит такое лицо, словно ее сильно оскорбили. Я пару раз слышала, ее презрительные высказывания о мужчинах, как о низших существах, наверное, ей претит участвовать в шоу, где она вынуждена конкурировать за внимание демонов.
Под гудение мотора и веселый щебет невест, под всевозможные предположения о том, что нас ждет (заставят готовить, вязать, шить, танцевать), у меня все сильнее развивается паранойя. Кажется, что нас везут для чего‑то ужасного. Если сектор Возмездие не использует шоу только как отвлекающий маневр, а действительно ищет среди нас истинную пару, какие задания помогли бы такую пару выявить? Леонхашарт сказал, что истинные намного сильнее магически и чувствуют друг друга, вроде даже способны мыслями обмениваться. Иных признаков он не знает.
Магию тестировать бессмысленно – любой всплеск и так заметят. Значит, испытывать должны способность чувствовать друг друга и передавать мысли? Я бы проверяла экстремальными и интеллектуальными испытаниями: если одна половинка сильно переживает, другая должна тоже начать волноваться, и это можно заметить, если одной половинке задают вопрос, а другая это слышит и мысленно отвечает (естественная реакция на подобные задания), то при наличии связи сознаний, наверное, можно уловить правильный ответ, даже если его не знаешь.
И вот тут снова вспоминается наша неподходящая к платьям спортивная обувь с прорезиненной подошвой. Экстремальное испытание? Вполне может быть…
– Я думаю, нас испытают физически. На силу, ловкость, пугливость, – довольно громко замечаю я.
– Они же жен ищут, а не воинов! – напоминает кто‑то с сидений впереди.
– Мы в платьях, вряд ли нас заставят делать что‑то грязное, – доносится слева.
– Жена должна готовить хорошо. Думаю, нам велят накормить женихов, – это уже сзади. – У нас это обязательное условие при сватовстве.
Воспоминание о блинчиках заканчивается нервным смехом: ну если исходить из такой логики. Леонхашарт испытание сватовства прошел с блеском.
* * *
В студии с нами не слишком любезничают Автобус загоняют в очередной ангар, и Шаанти приказывает выйти. Взмыленная мелкорогая демоница, обвешанная блокнотами, сумками, папками с бумагой и смартфонами, проводит нас между студий, где снимают программы, фильмы и сериалы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Ждите здесь, – она указывает на зал с пластиковыми стульями. – За вами придут.
– Какое безобразное отношение, – вздыхает Принцесса.
Я заламываю пальцы. Сидеть невозможно: кажется, что сейчас явится Леонхашарт…
«Так, хватит! – приказываю я себе и устраиваюсь на пластиковый стул. – Нечего из‑за возможного свидания с мужчиной, даже если у него рога под тридцать сантиметров, так переживать».
