технологические традиции, какие-то части которых было легче присвоить, чем другие. Важная для определения российского развития истина, видимо, находится где-то между двумя базовыми фактами: тем, что экономическое развитие не всегда является игрой с нулевой суммой, и тем, что оно является конкурентным. Играло ли это важную роль или нет, но опыт английских и голландских купцов безусловно создавал конкурентное преимущество.
Размеры России удорожали ведение дел, а низкая плотность населения создавала трудности, с которыми нелегко было справиться при существовавших на тот момент технологиях. И если сказать, что русские держались на возможном для себя уровне, это не прозвучит снисходительно. Государство иногда защищало интересы своих купцов, а иногда подрывало их в погоне за звонкой монетой, которой у западных купцов водилось больше1580.
Англо-русские отношения нельзя однозначно назвать полуколониальными, несмотря на определенные намерения англичан повернуть их в эту сторону, потому что московиты эффективно давали отпор. Англии еще далеко было до глобального могущества, но империалистические наклонности уже давали себя знать: главы Московской компании считали, что, настаивая на взаимных торговых привилегиях, московиты высказывают непомерные претензии1581. В Смутное время ходили слухи, что Яков I аннексирует северную Россию1582. В 1601 году северные русские города обменивались слухами, что с английских кораблей в Холмогорах высадились тысячи солдат, которые направляются на Москву1583. Подобные идеи так и не получили развития при английском дворе, но само их существование в умах некоторых англичан отражает высокомерие, с которым англичане смотрели на Московию. Но если колониальное отношение некоторых англичан XVI века к Московскому государству не проникло на русскую почву, на Индийском субконтиненте распространились британский акцент и британские обычаи. Некоторые из голландских купцов, участвовавших в ранних исследованиях северной береговой линии России и в торговле с ней, например Исаак Ле Мэр и Якоб ван Хемскерк, затем отправились искать удачи в других колониальных предприятиях, в первую очередь в рядах Голландской Ост-Индской компании1584. Россия не стала западноевропейской колонией. Таким образом, с точки зрения самосохранения государство что-то сделало правильно, хотя путешественники, приезжавшие в Россию в раннее Новое время, уже тогда начали подчеркивать, что, с их точки зрения, Российское государство делало неправильно, – традиция, сохранившаяся и в современной историографии1585. Вспомним эпитафию на могильном камне, с которой начинается настоящая книга, и отметим, что Москва сумела противостоять проникновению коммерческого империализма на международной арене.
К СТЕРЕОТИПАМ О РУССКИХ КУПЦАХ
Враждебно настроенные западные наблюдатели задали тон большинству характеристик русских купцов. Но виноваты в этом не только иностранцы. Сами русские в разнообразнейших литературных и художественных произведениях тоже способствовали закреплению стереотипов о нечестных, жадных купцах1586. Однако в подобных характеристиках нет ничего специфически русского. Ни античная традиция, ни иудеохристианская не испытывали особого уважения к купцам (хотя с удовольствием пользовались их услугами) – к этим людям, не создающим полезные вещи, а всего лишь перемещающим их из одного места в другое и, что особенно ужасно, получающим от этого выгоду. Прибыль далеко не сразу стала приемлемой с интеллектуальной и культурной точки зрения. На протяжении большей части истории моральное восприятие купца было в лучшем случае амбивалентным. Раз уж негативные стереотипы купцов в мире столь повсеместны, я не вижу особенного смысла как-то выделять русских купцов в этом плане. Я, однако, обращу особое внимание на несколько характеристик, которые действительно являются отличительными чертами русских купцов и важны для понимания истории России. В целом речь о представлении, что русские купцы по природе своей были отсталыми и действовали методами, несовместимыми с прогрессом и современностью. Показателями их отсталости считают консерватизм, наиболее явно определяющийся как неприятие рисков и образования; усилия по уничтожению конкурентов, для чего используется политическое влияние; и, наконец, ксенофобию и замкнутость.
Изучение недружелюбного текста диссидента Котошихина в атмосфере идеологии холодной войны было верным способом найти функциональные нарушения в торговой политике и купеческой культуре Московского государства. Понимая тон текстов Котошихина и Кильбургера, Барон тем не менее соглашался с мрачными выводами Плеханова относительно русской психологии1587. Ему делает честь, что он скептически относился к выводам, сделанным на идеологической основе, и во всех своих трудах спорил сам с собой (ему пришлось спорить с самим собою еще и потому, что мало кто из его западных коллег поднимал подобные вопросы). Но Барон отвергал точку зрения М. Н. Покровского, относившего Россию к универсальному (то есть с тогдашней точки зрения западному) пути развития, считая, что М. Н. Покровский «сильно преувеличивает масштабы [торговли] в России»1588, и не допускал даже возможности, что российская торговля в XVII веке была вполне существенной и интегрированной с западноевропейской, как продемонстрировал Котиляйне.
Барон, во-первых, видел в России полное отсутствие характеристик раннекапиталистической экономики и, во-вторых, винил в этом государство или неправильные наклонности русских купцов, которые, согласно ему, были консервативными вместо того, чтобы приветствовать новшества, опасались рисков вместо того, чтобы смело идти им навстречу, и, что, вероятно, особенно абсурдно, опасались конкуренции вместо того, чтобы защищать свободный рынок. Подобная позиция может опираться лишь на платонический (платонический в значении нереального, потому что Платон не любил людей, ищущих прибыли) идеал конкурента-капиталиста, существующий лишь в романах Айн Рэнд. Идея, что попытки русских купцов сократить конкуренцию дисквалифицируют их как истинных капиталистов, разумеется, совершенно смехотворна. По мнению Броделя, таково истинное определение капиталиста1589. Если обратиться к раннему Новому времени, риторику свободной торговли брали на вооружение самые прогрессивные из капиталистов, чтобы институционально закрепить за собой привилегированный доступ к рынку1590. Те же купцы, у которых были средства для этого, – использовали свое влияние, чтобы устранить конкуренцию. Именно к этому стремился английский Навигационный акт 1651 года со статьями, запрещавшими иностранным судам торговать колониальными товарами1591. Усилия по устранению конкуренции часто облекаются в националистическую риторику, но, вероятно, речь идет лишь о драпировке чисто экономических мотивов. Купцы, имеющие к этому возможности, с не меньшей готовностью будут стремиться к устранению конкуренции со стороны своих соотечественников.
Члены Московской компании работали так же старательно, как и все остальные, стремясь ограничить в России конкуренцию и свободный рынок. Это часть того, что я имею в виду, используя термин «полуколониальный». Они стремились не только ограничить доступ голландцев и других иностранных купцов на русский рынок, но и устранить конкуренцию со стороны других англичан. «Они заботились о том, чтобы сделать входную дверь узкой и трудной для доступа», – гласило обвинение против них. «Зная, что малое число людей легче сговорится и установит общие цены
