Уже приближаясь, наблюдаю изумлённую харю Трая, который, естественно, принял конницу Ротунда и Сабана за не пойми откуда взявшуюся на его голову вражью подмогу и приготовился героически противостоять превосходящим силам противника, а тут вдруг мечи и фалькаты лузитанских всадников начинают споро и деловито - ага, как так и надо - рубить ЛУЗИТАНСКУЮ же пехоту! Набежавшая потом - вслед за нами - точно такая же пехота наших лузитан удивила его уже гораздо меньше...
- Он бы и глаза протёр, если бы мог позволить себе отвлечься от боя! - сдал его со всеми потрохами Битор, когда мы дорубили сопротивляющихся, "проконтролировали" не в меру хитрожопых и повязали честно сдавшихся.
- Так ведь и было отчего! - отозвался кордубец, - Вы-то с кониями - свои, и с вами всё понятно, кельтики - уже не так понятно, но всякое бывает, но чтоб лузитаны! Как вы ИХ-то в это дело втянуть исхитрились?
- Трай, ты поверишь мне, если я скажу, что никак? - ухмыльнулся я, - Мы и не собирались их втягивать, как и кельтиков, да только они сами нам навязались.
- Другому не поверил бы, но ТЕБЕ - приходится. Ты можешь не сказать ВСЕЙ правды, если в твоих интересах что-то скрыть, но я не помню случая, чтобы ты обманул явно, - покачал головой турдетанский аристократ, - И если ты говоришь, что дело обстоит именно так, значит - так оно и есть. Но КАК такое оказалось возможным?
- Раньше это было невозможно, но теперь - сам видишь. Жизнь изменилась за эти годы, Трай. Не всё мы ещё сделали, что хотели, далеко не всё, но кое-что всё-таки уже сделали. Эти люди помнят, как жили раньше, и сперва им было хуже, но теперь - гораздо лучше, и никто из них не хочет больше жить так, как жили раньше. Вот почему они здесь вместе с нами.
- Так тогда переодеть их надо было хотя бы, а то ведь от ТЕХ дикарей отличить невозможно, - заметил кордубец, - Хоть одинаковые армейские туники им дали бы...
- Надо было, конечно, но говорю же, не рассчитывали мы на них. Впредь теперь и этим озаботимся, а пока вот - как сумели и успели сходу...
- И при этом у вас ПОЛУЧИЛОСЬ, и я так и не понял, КАК...
- А вот, приглядись-ка, - я указал ему на лузитанских и веттонских пленников, с которыми как раз разбирались наши лузитаны.
А там - картина маслом. Грат, мой бывший раб, останавливается возле одного из пленных - раненого, но свирепого оборванца, и мне кажется, что не просто так, а по поводу. Останавливается и сдвигает свой закрытый кожаный шлем с гребнем на затылок, открывая лицо, и похоже на то, что знакомы они с пленником. Говорят между собой о чём-то по-лузитански, но хотя я и успел уже за эти годы и в нём немножко наблатыкаться, за дальностью хрен разберёшь. Но тут они почти сразу же на повышенные тона перешли. Слышно стало хорошо, но я всё-таки в лузитанском не силён, и пока переводил мысленно услышанное на турдетанский, да въезжал, что к чему, Грат психанул сразу же и сапогом оборванцу в брюхо засветил, а затем фалькату из ножен выдернул и верхнюю половину башки бедолаге на хрен снёс. Мы с Траем переглядываемся, и у того глаза с блюдца, а у меня они нормальные - я как раз въехал в тот момент, когда свежий труп в пыль валился. Вопли, ругань, Грат ещё на одного фалькатой замахивается, двое его удерживают, Ротунд чего-то втолковывает. Подъезжаем тоже, говорю бывшему рабу:
- Уймись! Этот тоже оскорбил тебя? Повесить! Если кто-то из ЭТИХ несдержан на словесный понос - не пачкай фалькату об каждого. У тебя вождь есть, а для таких есть участь и похуже быстрой смерти - римские рудники, - это я, во всяком случае, попытался сказать, а вот насколько успешно - лузитанам виднее, поскольку говорил я по-лузитански. Наверное, примерно так, как в нашей "непобедимой и легендарной" урюки-первогодки по-русски говорили, но понять можно, а мне только это и требовалось. Типа, беспредел рядовых исполнителей мы пресекаем, но вам, уроды, от этого легче не будет.
- Так, конечно, не делается, но я его понимаю, - поясняю кордубцу, - Работал у меня на вилле и был на хорошем счету. Освобождая его, я дал ему в жёны симпатичную мавританку, чтобы остался у нас, как мы обычно и делаем, если человек толковый, но он захотел вернуться к своим. Ну, раз захотел - свободный человек, имеет право. Вернулся, а там с ним плохо обошлись - эти дикари и сами по-человечески жить не умеют, и другим не дают, а он у меня к нормальной жизни привык. Не прижился у соплеменников, стал обратно собираться, так они его ещё и обидели без вины...
- А это, значит, был один из его обидчиков? - сообразил Трай.
- Я не расслышал начала их разговора, но скорее всего. А потом - когда орать уже друг на друга начали - эта падаль его ещё и в предательстве обвинила, а такое разве спускают? Вот, собственно, на этом мы и сыграли. Как они навязались к нам на подмогу, так я и договорился с вождями, чтоб первыми в атаку не лезли, и ПЕРВЫМИ напали ТЕ. А потом - после этого - ещё и хватает совести насчёт предательства заикаться. Ну, наши лузитаны и обиделись на такую заведомую несправедливость...
- А второго по твоему приказу вешают? Хоть бы уж подобие суда изобразили...
- Некогда, Трай! У нас тут есть ещё дела и поважнее этих бродяг! - и указываю ему на стены Гасты, - Пока римляне лагерем дикарей заняты - возьмём город в осаду! - говорю это, а самому смешно ничуть не меньше, чем собеседнику.
Я ведь уже упоминал, кажется, как крестоносцы в Четвёртом крестовом походе Константинополь "осаждали"? Вот и мы примерно так же, только с поправкой, конечно, на масштабы. Семнадцати тысяч мечей у нас с Траем нет, конечно, и в помине, но и Гаста - тоже ни разу не Константинополь. Кордубец со своими конными и пешими турдетанами напротив ближайших ворот встал, восточных, Володя со своей алой, Сабаном и Битором южные блокировал, что к Гадесу ведут, а я с Ротундом - северо-западные, со стороны морского порта. Разбиваем бивак, ставим "ежи", назначаю дозоры, шлю гонца к Рузиру с просьбой придать нам всем хотя бы по когорте легионеров, поручаю текучку Тордулу как непосредственному командиру алы, а сам с турмой личной охраны - снова к Траю, потому как обкашлять надо кое-что из предстоящего. Глядим с ним на очень даже солидные для Испании укрепления, и настроения их вид нам не прибавляет. Ворота, например, даже с тараном высаживать я бы дружески не советовал, а по лестницам на стены взбираться - было уже, помнится, дело под Толетумом...
- Думаешь, придётся штурмовать? - спросил кордубец.
- Наверняка. Добром они не сдадутся.
- Ну, это смотря на каких условиях...
- Да кто ж им ТЕПЕРЬ приемлемые-то условия предложит, после их не первого уже мятежа, да ещё и с явной поддержкой разбойников? Шуточное ли дело?
- Да, тут уже им легко не отделаться. Заставят сдать оружие и срыть стены?
- Не только. Ещё и выдать на суд и расправу зачинщиков, которые как раз и во главе города. Твоих, надеюсь, среди них не осталось?
- Ближайшую родню жены я оттуда вытащить успел - благодарю тебя, кстати, за предупреждение. Но осталась более дальняя - к счастью, она не в числе тех, кто стоит во главе города, но всё-же...
- Ясно. Нарисуешь мне, где живут и кто такие. Тоже вытаскивать надо...
- Ты считаешь, что и они могут пострадать?
- Да, как и весь город. Только давай-ка, Трай, на этом и закончим твои вопросы.
- Ты не можешь рассказать мне ВСЁ?
- Именно. А того, что мог бы - слишком мало, чтобы удовлетворить тебя...
Операция по проникновению команд нашего спецназа в город раньше, чем в него ворвутся римляне, напрашивалась и без этой незапланированной родни кордубца, так что последнее обстоятельство просто несколько усложняло задачу, только и всего. Пока я разжёвывал ему ту часть плана, которую ему ПОЛАГАЛОСЬ знать, от "моих" ворот до меня добрался посыльный Рузира, сообщив о вызове к главнокомандующему, который как раз должен был успеть уже пообщаться с Гаем Атинием, римским пропретором.
- Я уже отдал приказы префектам когорт, и ближе к вечеру вы все получите свою пехоту, - сказал царёныш, - К тебе, Максим, направляю "два - два". Доволен?
- Более чем, сияющий, - во Вторую когорту Второго Турдетанского попали на эту кампанию многие люди, которых я знавал по прежним операциям, и остальные, надо думать, едва ли сильно хуже.
- Мне тут жалуются, что ты арестовал Крусея, сына Януара...
- Ты хочешь сказать, что не за что?
- Проучить хорошенько не мешало бы, но ты предлагаешь НАСТОЯЩИЙ суд с НАСТОЯЩИМ приговором?
- Двенадцать тяжеловооружённых всадников твоего резерва и тридцать пять кониев, погибших из-за его самоуправства, ты считаешь недостаточной причиной? Если ты готов простить ему то дурацкое положение, в которое он тебя поставил, наплевав на твой приказ, это твоё дело, но эти смерти прощать нельзя.
- Если бы он просто не вернулся из боя, так было бы лучше для всех, - заметил царский наследник, - А теперь ты МНЕ предлагаешь судить его и приговаривать?
