Наконец, обращениями граждан принято именовать письма, адресованные депутатам, руководителям регионов и ведомств, а также лидерам страны, вплоть до первых лиц партии и государства. Для авторов такие письма служили последним аргументом в особенно длительных конфликтах; власть, в свою очередь, видела в письмах граждан, во-первых, индикатор общественных настроений[446], во-вторых – возможность показать себя защитницей слабых и обездоленных, подпитывая старую, но очень выгодную всем правящим режимам мифологему «доброго царя в окружении злых бояр». Особенно действенными были коллективные письма, демонстрировавшие широкий общественный интерес к заявленной проблеме. Работой с обращениями граждан занималось одно из подразделений аппарата соответствующих органов власти (обычно общие отделы или секретариаты, хотя иногда для таких целей создавались и специальные структуры), которое анализировало поступившую информацию, готовило ответы или перенаправляло обращения в профильные ведомства для принятия мер.
Как правило, заявления и обращения граждан в массе своей не подлежат приему на государственное архивное хранение и уничтожаются «по миновании надобности». Фрагментарная сохранность препятствует исследованию такого рода документов в качестве массового источника: трудно собрать надлежащего размера корпус. Однако если обращения во властные структуры сохраняются (скажем, в личных архивах заявителей или в составе каких-либо резонансных дел), то ученый получает уникальную возможность взглянуть на жизнь страны глазами рядового человека.
Анкеты
При всей жизненности и нетривиальности информации, поступающей из заявлений и обращений, этих сведений, как правило, недостаточно для принятия решений. Следовательно, получив тот или иной «сигнал», аппарат должен собрать дополнительные сведения по затронутому вопросу.
Работа советских чиновников по аккумуляции данных приводила к появлению множества разнообразных документов – запросов, справок, заключений и т. п. Наименования, состав, порядок оформления и требования к содержанию этих материалов могут быть различными в зависимости от исторического периода, отрасли или региона и обычно определяются в каком-либо нормативном акте. Но одна форма сбора сведений заслуживает особого внимания как по значимости в жизни рядового жителя СССР, так и по своим информационным ресурсам. Эта форма – анкета.
Анкеты или опросные листы возникали и возникают не только в рамках делопроизводства, но и в статистике, где они выступают основным инструментом сбора первичной информации. Анкетирование широко применяется при проведении социологических и психологических исследований. Наконец, и в XIX, и в XX в. составление и заполнение анкет с вопросами о «жизни и мнениях» практиковалось как способ досуга[447], и такие анкеты следует относить к числу источников личного происхождения. Цель делопроизводственных анкет – получить сведения о заявителе, а специфические черты (по сравнению с анкетами, используемыми, скажем, в социологии) – расчет на собственноручное заполнение самим анкетируемым, необходимость сообщать точную информацию, невозможность отказаться от ответа на «неудобные» вопросы и определяющее воздействие на дальнейшую судьбу заполняющего их лица.
Использовавшиеся в советском делопроизводстве анкеты были рассчитаны на то, что отвечать на вопросы будут люди, несведущие в канцелярских процедурах, а возможно, и малограмотные. Поэтому при разработке бланков анкет делалось все, чтобы исключить возникновение ошибок: вопросы формулировались максимально развернуто, а типичные ответы по возможности вносились в бланк заранее, чтобы заполняющему осталось только выбрать нужный. Попутно решалась еще одна задача: чем меньше свободы в форме ответов, тем сложнее скрыть неблагоприятную информацию о себе, иными словами – тщательная разработка бланка должна была способствовать достоверности предоставляемых данных.
Наиболее распространенной из анкет, которые приходилось заполнять гражданину СССР, был личный листок по учету кадров, оформлявшийся каждый раз при приеме на работу. При этом в соответствии с господствующей идеологией отделы кадров интересовались не только профессиональными качествами, но и «классовой сущностью» будущего работника. В частности, в личных листках 1930‑х годов наряду с привычными и сегодня вопросами о дате рождения, образовании, владении иностранными языками и военной обязанности присутствовали графы «Сословие или происхождение до революции» (с вариантами ответа: из крестьян, мещан, дворян, купцов, духовного звания, военного сословия), «Кто из родственников ваших или вашей жены (мужа) лишен избирательных прав и за что?», «Имеете ли родных или близких знакомых за границей, где и чем занимаются, когда и почему выехали из СССР и их адрес», «Партийность: а) какой организацией принят в ВКП(б), б) время вступления, в) № партбилета и/или кандидатской карточки», «Состояли ли раньше в других политических партиях, в какой именно, где, когда и причины выхода», «Состояли ли раньше в ВКП(б), когда и причина исключения или выбытия», «Участвовали ли в оппозициях, каких и когда»[448], «Были ли за границей», «Служили ли в войсках и учреждениях белых правительств (белых армий) в каком чине, должности, где и когда; были ли на территории белых, когда, где и сколько времени», «Участвовали ли в революционном движении и подвергались ли репрессиям за революционную деятельность до Октябрьской революции (за что, когда, каким)», «Принимали ли активное участие в Октябрьской революции и гражданской войне, когда, где и чем именно выразилось ваше участие», «Подвергались ли вы партвзысканиям за время пребывания в ВКП(б)», «Результат прохождения партчистки»[449]. Существенно подробнее, чем сегодня, расспрашивали о родственниках: о родителях надо было написать, «владели ли недвижимым имуществом, каким именно, где и когда», «чем занимались до революции (указать конкретно)», «чем занимаются и где находятся (указать точный адрес) в настоящее время»; состоящим в браке, кроме того, требовалось ответить на ряд вопросов о супруге и родителях супруга. В 1960–1970‑е годы формуляр личного листка по учету кадров стал проще: скажем, об участии в оппозициях уже не спрашивали. Однако исключительную остроту приобрел вопрос о национальности, шедший в большинстве советских документов под номером 5, откуда его разговорное название – «пятый пункт». В пристальном внимании кадровиков к этому «пункту» сказалась официально замалчиваемая, но широко существовавшая в СССР практика дискриминации представителей определенных национальностей, прежде всего евреев. Можно только догадываться о чувствах тех, кому приходилось заполнять изощренные советские анкеты. Вместе с тем историк может извлечь из анкет не только уточненные биографические данные того или иного конкретного лица, но и информацию об изменениях в политике советского государства.
Протоколы заседаний, постановления и стенографические отчеты
Господствовавшая в СССР идеология диктовала не только классовый подход ко всем сторонам общественной жизни, но и максимально широкое использование совещательного принципа принятия решений. В нашей стране не получили развития идеи рабочего самоуправления, предполагавшие, что трудовые коллективы (напрямую или через выборных представителей) распоряжаются средствами производства и доходами предприятий: в 1918 г. фабрично-заводские комитеты, явочным порядком бравшие на себя эти функции после Февральской революции, объединились с профессиональными союзами, которые вмешивались в вопросы администрирования лишь настолько, насколько это было нужно для защиты гарантированного рабочим права на труд. Соответственно, не сложилось и системы коллективного управления производством. В то же время коллегиальный характер имела работа ряда органов государственной власти (советов, вплоть до Верховного и его президиума, исполнительных комитетов, Совета народных комиссаров / министров), а также управленческих структур партии, комсомола и других общественных объединений. В 1917–1932 и 1957–1964 гг. существовали коллективные органы управления производством на региональном, республиканском и всесоюзном уровнях – советы народного хозяйства, а в 1920–1937 гг. действовал, кроме того, Совет труда и обороны, отвечавший за координацию деятельности в оборонной области. Наконец, в наркоматах (министерствах) и ведомствах существовали коллегии и научно-технические советы, на заседаниях которых обсуждались многие вопросы из компетенции соответствующих ведомств. Как следствие, значительный объем управленческих решений принимался совещательным путем. Материальное воплощение коллегиального принятия решений представляют собой три разновидности источников – протоколы заседаний[450], постановления и стенографические отчеты.
