КОНЬКОБЕЖЦЫ
© Перевод Ю. Мориц
Я, встав средь стад своих,Молчал, как посох мой.Брал конькобежцев ройПодъемы льдов морских.
Я долго шел, как свет,Пока по их следамНе вышел на толпу,Дышавшую с трудом.
Я плыл сквозь строй, как лучВ родных полях сквозь рожь.Их страсть сплела, телаСковала спешки дрожь.
На север, в мир ночейПо льдинам нас несло;Сверкало пестрых глазМильонное число.
Ко мне из бездны звездТень образа всплыла —Упорство, прочность, властьИскристого стекла.
Как долго мы питали страсть!В каких объятьях длили путь!В зеркальном ледяном шатре —Великолепно нежность пить!
Но волею мужскойЯ приказал: «Вот здесь!Мы спасемся от вечного льда,От ночей, поглощающих высь».
Ослепительным полчищем, ревомЛьдов, блиставших во мраке суровом,В прах развеялись наши победы,С вихрем рухнули в черную клеть,
В бездну, где оглушенная плотьПозабыла о замысле уст.Конькобежцы мерцали, как чайки,Долго длился их медленный спуск.
СНЕЖНЫЙ ЛЕОПАРД
© Перевод Ю. Мориц
Царапая когтями лед наскальный,Скользит, седой, суровый, невесомый,Он так естественно и так непостижимо,Как бестелесные кристаллы облаков,Плывущих под его отсутствующим взором, —Так леопард следит за караваном.Быки под чайными тюками тяжко стонут,Пить, только пить, все только пить хотят,Контужен каждый жаждой и вселенной,Их муки — пища для его остывшей жизни,Для леопарда, он их видит в бездне,На дне которой где-то лужица воды,А путь — сквозь лед, сквозь ветер и сквозь ночь.В песках бесчувственных растянут караван,Как нить предсмертных, пересохших капилляров, —Он так медлителен, что кажется недвижнымДля глаза, менее упорного, чем наш…Средь каменных бездушных лабиринтовКрошится лед, струится бычий пар,В прижизненном дыханье —Обмен последней тишины на шепот смерти.Весь ужас чувствуют быки, не понимаяЕго неотвратимости незримой,И жадно ждут, чтоб за порогом жизниИх кровь разбрызгалась в тумане, где таитсяМатематическая неизбежность зверя.Крадется и мурлычет леопард,Качая шестифутовым хвостом;Он словно спит, он словно спит при этом;Холодный, вечно беглый, невредимый —Вот все, что знает он, и весь он в этом,И весь он в этом: сердце бессердечности.
ДЖОН БЕРРИМЕН
© Перевод В. Британишский
1 СЕНТЯБРЯ 1939 ГОДА
Дождь уже падал над польскими городами.А человек, над озером бродя,Рвал на клочки блестящий целлофан.Кусок квадратной формы где легко,Где туго рвался, противопоставивУпрямое сопротивленье силе.А человека мучил шум дождя.
Из Лондона приехавшие детиПлескались в озере. Но человекНе слышал. Он перо нашел в песке,Держал в руке, поломанное, смятое,Как независимость, надежда. Тень под ногамиЛежала среди камней, как наша ученостьСреди развалин погибших библиотек.Дети играли. Но человек был печален.
Медведь подкрался к Орлу, из черной пастиРев изрыгая; звери застыли в страхе,Европа затемнила города.И плакал человек, он вспоминалПолет и оперенье белой чайки.Волны лизали берег; целлофанМелькал в волнах, разорванный на части.Звери тряслись, Орел взлетел и пал.
ЛУНА И НОЧЬ И ЛЮДИ
В ночь капитуляции Бельгии луна всходилаПоздно, луна запоздалая, луна зловещаяДля англичанина, американцаИ для француза. Ночью холодало.Люди теплее кутались, солдатыМерзли, не по сезону, и, конечно,Беженцы кашляли, и вид и голосОдних пугал других. И холодало.
Здесь, на шоссе, был мелкий инцидент:Полный благих намерений болванВдруг резко принял вправо и в моментСтал ангелом, бряцающим на арфе,Или низвергся в ад, или исчез.Не думайте, что это ни при чем.Он был частица этой ночи, этойЗемли, частица горькой, скудной почвы,Питающей воспоминанья. МыСидели с Майклом, глядя друг на друга,За шахматами, пили и играли.Европой, а не шахматной доскойМы были заняты. Игра веласьОбычно. Только было очень трудноОсмыслить ход противника и свой.«Ужасно», — лондонец сказал, а мы,Мы говорили с Майклом: близок час,Когда ни книг, ни музыки у насНе будет, ни любви, ни права мыслить.Мир скоро превратился в мир немых,Как пишет Генри Адамс[126]. Адамс прав.
В ту ночь бесславно кончил Леопольд[127]Предательством — или таков финалБлагих намерений, что он питал,Дорог, что в ад мостил? А между темЛуна всходила поздно, холодало,Много людей погибло, ни о комМы ничего не знаем, а войнаИдет, а в сердце — холод, ночь, луна.
ПОЕЗДКА НА ЮГ
Багровая луна неслась на юг,Туда, куда и мы неслись всю ночь.Был на три части ленточками тучРазрезан мрачный и огромный круг,Красный, как кровь. Машину гнал впередГул двигателя, мозг был перегрет,Мысли неслись о том, что уже нетБрата в живых, что он вот-вот умрет.
Двое рожденных матерью одной.Какой нам рок и срок назначен жить?Неужто должен голову сложитьНа плахе, под багровою луной,Мой младший брат? Машина мчалась в ночь,Я цепенел от страха и тупел,А красный круг висел, а ветер пел:Скорей, скорей, спеши, спеши, палач.
О, наконец-то: освещенный дом,Врачи, он ранен, но спасли, больной,Но жив, и тает ужас ледяной,И страшный день к утру вчерашним днемОкажется. И казнь отменена,Палач позволил брату моемуПодняться. Канула вдали во тьмуЛуна, эта кровавая луна.
ПОСЛЕДНИЕ ИЗВЕСТИЯ
Хвостатый человек в Нью-Йорк прибудет вскореНа Выставку. Хвостом хватает сигареты.Недостающее звено в цепи существ.Жил на Цейлоне, где, по слухам, плел рогожи,Покуда не был там учеными открыт.В каком он возрасте, корреспондент не знает.
Левее два столбца: мать смотрит на ребенка,Которого подмял тяжелый грузовик,И мужа вместе с ним, тогда как старший сын —Он в форме скаута — испуганно глядит.Как сообщается, все требуют леченья.
В переговорах между Римом и БерлиномВозникли трудности. Есть мненье, что РоссияНе очень дружественна к Лондону. МоскваРазочарована в связи с английской нотой.
Из Лимы. Девочка, пять с половиной лет,Врач сделал кесарево, все благополучно.Сын. Наш корреспондент вошел: семья индейцев,Родильница бледна, застенчива, молчит,Подарок рядом с ней, картинки: жизнь Марии.
Почти что в центре, в три колонки шириной,Снимок расплывчатый, но выглядит зловеще,На снимке — пулемет, поставленный сегодняПротив бастующих в Харлане, штат Кентукки.Несколько горняков скончались прошлой ночью.Владельцы шахт об этом: «Уличная драка».
Листаем далее. Пингвины в Антарктиде.Наш телезритель ждет трансляции бейсбола.Квебек ждет короля. Текстиль подешевел.Хлопок подорожал. Пять человек убито.Награды: двадцать шесть, по списку, полисменов.Нью-Арк, День Матерей. Киноактер считает,Что брак спасет его от всех его поклонниц.
Газета. Новости недели, дня и часа.Когда бы мы могли все это приниматьВсерьез, я думаю, что новости такиеВнесли бы путаницу в лучшие умы,Обезоружили бы самых энергичных,Нарушили бы связь, и транспорт, и снабженьеИ в хаос ввергнули бы всю нашу страну.
11 мая 1939
ИЗ КНИГИ «СОНЕТЫ БЕРРИМЕНА»
