Выше уже говорилось, что в полюсном походе собачьи упряжки прошли дальше, чем предполагалось, не до 81°15′, а до 83°35′ ю. ш. Да и идти обратно предусмотренным темпом они не смогли, в результате погонщикам собак не хватило еды и они были вынуждены заимствовать её из запасов, предназначенных идущим по их следам партиям. Собаки пришли на мыс Эванс только 4 января.
К этому времени в соответствии с планом партия возчиков с мыса Эванс в составе Дея, Нельсона, Клиссолда и Хупера уже забросила три из пяти рационов для возвращающихся партий. Забросить ещё два рациона и собачий корм было им не под силу. Таким образом, когда Аткинсон собрался отправиться с собаками в поход, выяснилось, что южнее Углового лагеря нет корма для собак, а на склад Одной тонны ещё следует забросить два рациона на обратный путь полюсной партии. Иными словами, склада собачьего корма, о котором говорил Скотт, не существовало. Правда, провизии на складе Одной тонны уже накопилось достаточно и при немного урезанных нормах её бы хватило полюсной партии. Это означало, что собаки мало что могли сделать, во всяком случае значительно меньше, чем если бы на склад Одной тонны для них уже был доставлен корм. Тем более что им предстояло везти и провиант для полюсной партии.
Представить даже приблизительно срок прибытия партии в назначенный пункт при таком длительном походе и при такой неустойчивой погоде, когда нельзя заранее знать, сколько дней окажутся пригодными для переходов, было чрезвычайно сложной задачей. Руководствоваться можно было только средним дневным расстоянием, проходимым на пути домой нашей возвращающейся партией — первой, а затем второй, — если, конечно, она придёт раньше, чем отправятся собаки. Отклонение от расчётов на неделю в ту или иную сторону, безусловно, ещё небольшая ошибка. Чтобы она возникла, достаточно одной-двух хороших метелей.
В плане южного путешествия, который Скотт составил на основе средних характеристик похода Шеклтона, он указывает возможной датой возвращения на мыс Хат 27 марта, причём семь дней кладёт на дорогу от склада Одной тонны к мысу.
Но на пути к полюсу я не раз слышал, как Скотт поговаривал о возможности их возвращения и в апреле; еды у них было столько, что её должно было хватить на всё это время без сокращения рационов{148}.
Аткинсон и Дмитрий с двумя собачьими упряжками вышли с мыса Эванс на мыс Хат только 13 февраля: раньше они не могли пройти из-за непрочного морского льда — единственного пути сообщения с мысом Хат, а следовательно и с Барьером, — он начинал вскрываться. На Барьер Аткинсон собирался выступить через неделю. Но 19 февраля в 3.30 утра появился Крин с неожиданными новостями. Он сообщил, что лейтенант Эванс лежит поблизости от Углового лагеря, ещё живой, но смертельно больной, а Лэшли его выхаживает; что последняя вспомогательная партия состоит только из трёх человек, вопреки всем предварительным планам; и что Скотта, который быстро идёт вперёд и делает в среднем хорошие дневные переходы, они оставили всего в 148 милях от полюса.
Скотт так продвинулся на юг, что казалось, он может возвратиться намного раньше намеченного срока{149}.
Пурга, приближавшаяся к Барьеру, пока Крин шёл к мысу Хат, здесь как раз в это время свирепствовала; она немного стихла незадолго до его прихода, но вскоре снова разбушевалась вовсю, не давая собакам выйти на помощь Эвансу. Да и самому Крину надо было наесться досыта, отогреться и отдохнуть.
Наслаждаясь всеми этими благами, он слово за слово рассказал, что они делали для спасения Эванса, — Лэшли ярко живописует этот эпизод в своём дневнике, приведённом в предыдущей главе; из отрывочных замечаний Крина Аткинсон восстановил цельную картину его перехода — он сделал в одиночку 35 уставных миль. Напомню, что Крин шёл после трёх с половиной месяцев трудного путешествия, шёл по местности, особенно опасной из-за трещин, из которых оступившийся человек не в состоянии выбраться без посторонней помощи. Крин шёл 18 часов подряд, счастье его — и его товарищей, — что пурга, налетевшая через полчаса после его прихода, не началась немного раньше; никакая сила на земле не спасла бы его, и известие о бедственном положении Эванса так и не дошло бы по назначению{150}.
Пурга бушевала весь день и всё следующую ночь и утро, так что ничего нельзя было поделать. Но 20-го днём погода улучшилась, и в 4.30 Аткинсон и Дмитрий вышли с двумя собачьими упряжками, хотя мело ещё довольно сильно и видимость была никудышная. Они шли сутки с одним привалом для отдыха собакам, очень смутно представляя себе всё время, где находятся — так трудно было ориентироваться в метельной мгле; вот только остров Уайт они разглядели. Во время второй стоянки, когда, по их расчётам, палатка Лэшли должна была находиться где-то поблизости, на несколько минут просветлело, и тут они увидели флаг, который Лэшли установил на санях.
Эванс был ещё жив, и Аткинсон немедленно дал ему свежие овощи, фрукты, тюленье мясо, столь необходимые его организму. Аткинсон неизменно в самых восторженных выражениях высказывал своё восхищение тем, как самоотверженно Лэшли ухаживал за больным.
До конца ночи и весь наступивший день пурга не утихала, идти в такую погоду было невозможно, и только 22-го в 3 часа утра они выступили на мыс Хат. Эванса везли в спальном мешке на санях. Этот переход описан в дневнике Лэшли.
Мы на мысе Эванс ничего не знали об этих событиях, неизбежно менявших все наши планы. Аткинсон, единственный врач среди нас, должен был остаться с Эвансом, который серьёзно болен: Аткинсон сказал мне, что ещё день, ну может быть, два — и Эванса не стало бы. При первом взгляде на него Аткинсон подумал, что он не жилец. Для нас было полной неожиданностью, когда 23 февраля около полудня на мысе Эванс появились Дмитрий и Крин с собачьей упряжкой и передали записку от Аткинсона, который сообщал, что ему, наверное, следует остаться с лейтенантом Эвансом, собак же придётся повести кому-нибудь другому. Он предлагал, чтобы эту миссию взяли на себя Райт или я. Так мы впервые узнали, что собаки ещё не отправились на юг.
В тот же день, в два часа, Райт и я вышли на мыс Хат, и уже при нас Аткинсон решил, что собак поведу я. Наш метеоролог Симпсон уже покинул экспедицию, и Райт, имевший специальную подготовку для этой работы, был нужен на мысе Эванс{151}. Дмитрий дал своим собакам ночь отдыха на мысе Эванс, и утром 24-го появился вместе с ними на мысе Хат.
Для того чтобы партия из четырёх человек смогла проделать путь от мыса Хат до поворотного пункта и обратно, питаясь по полной мере, ей было достаточно проходить в среднем всего лишь 8,4 мили в день. Скотт на участке от мыса Хат до той широты, где его видели в последний раз, то есть до 87°32′, делал в среднем больше 10 миль в день{152}.
Если принять во внимание, что вторая возвращающаяся партия оставила Скотта достаточно близко от полюса — на 87°32′ — и что обе партии, двигаясь на юг по плато, делали в среднем 12,3 мили в день; а также, что первая возвращающаяся партия на обратном пути двигалась на участке от широты 85°3′ до склада Одной тонны со средней скоростью 14,2 мили в день, а вторая возвращающаяся партия от широты 87°32′ до того же места — 11,2 мили в день, хотя один из троих её участников был серьёзно болен, то по нашим прикидкам выходило, что все рассчитанные ранее сроки возвращения полюсной партии завышены и что достигнуть склада Одной тонны раньше неё нам не удастся{153}. А между тем полный рацион, необходимый ей для того, чтобы покрыть 140 уставных миль от склада Одной тонны до мыса Хат, находился ещё на мысе Хат.
Аткинсон дал мне следующие устные указания:
1. Взять с собой провиант для полюсной партии, а также полный рацион для двух человек на 24 дня и корм для двух собачьих упряжек на 21 день.
2. Как можно быстрее дойти до склада Одной тонны и оставить там припасы.
3. Если Скотт ещё не пришёл на склад Одной тонны, я должен сам решить, как поступить дальше.
4. Учитывать, что возвращение Скотта никоим образом не поставлено в зависимость от собак.
5. Помнить, что Скотт особенно подчёркивал необходимость беречь собак для предстоящих в будущем сезоне санных походов{154}.
Имея в виду, что прежде не удалось доставить на склад Одной тонны вместе с полными рационами для полюсной партии запасы собачьего корма; что возникли совершенно непредвиденные обстоятельства; что приход собачьих упряжек не рассматривался как необходимое условие возвращения Скотта, а должен был лишь его ускорить, — имея в виду все эти обстоятельства, нельзя не признать, что Аткинсон дал как нельзя более разумные рекомендации.
Я рвался выйти в путь, как только передохнёт пришедшая с мыса Эванс упряжка, но мне помешала пурга. Утром 25-го снег шёл стеной, но к полудню прояснилось настолько, что мы смогли упаковаться. Когда мы залезали в спальники, был виден Обсервейшн. В 2 часа ночи мы выступили.
