– Ты сколько своему пленнику снотворного вколол?
– Одну ампулу, – ответил я. – А что?
– Он до сих пор спит.
– Так я в него перед этим водки влил литра три.
– Зачем?
– Снотворного же с собой не было, я за ним потом ездил. Вот и пришлось Егора спиртом в бессознательное состояние вводить.
Милютин расхохотался.
– Молодец! А если этот подарочек даст нам нужную информацию, то ты не просто молодцом, ты героем станешь. Хотя ты и так, по сути, герой. Без опыта и подготовки с такой операцией один справился. Теперь главное, чтобы этот твой Егор хоть что‑то знал. Кстати, почему ты его так называешь?
– Он назвался Егором во время нашей первой встречи. Но я понимаю, что это явно ненастоящее его имя.
– Судя по нескольким удостоверениям личности в сумке, скорее всего, да. Я так понимаю, это его сумка? Что‑нибудь ещё там было?
– Деньги. Но я их почти всё потратил, когда его вытаскивал.
– Хоть сколько‑нибудь осталось?
– Совсем мало, извините.
Я выгреб из карманов несколько купюр и положил их на стол.
– Не извиняйся, этого достаточно, я просто хочу проверить, что это за деньги, из какой партии. И вообще, настоящие ли.
Милютин взял купюры, рассмотрел и спросил:
– Это точно его деньги? Уверен? Не мог со своими спутать?
– Его. У меня не было наличности. А что с ними не так?
– В том‑то и дело, что с виду всё так. Но ещё проверим. Ладно, про Егора этого можешь забыть. С ним мы будем работать. Нам сейчас надо решить, что делать с тобой.
– А что со мной делать? – удивился я.
– Орки завели на тебя уголовное дело, даже несколько, и требуют передачи в Москву.
– Зачем?
– Чтобы там тебя судить.
– А они имеют право выдвигать такие требования?
– Формально да. Но ты не переживай, я тебя им не отдам. Мы уже огласили нашу официальную версию. По ней ты случайно в клубе заметил человека, причастного к твоему недавнему похищению. Взыграл адреналин, наступило состояние аффекта. Ты решил схватить его и доставить мне, как человеку, лично курирующему расследование твоего похищения. По сути, ты задержал преступника, а не похитил гражданина. Если бы дело ограничилось лишь Егором, проблем вообще бы не было. Но ты угнал машину и, как оказалось, похитил парковщика в клубе. И хозяин машины, и потерпевший написали заявления. И не забываем про нападение на блокпост.
– У меня не было вариантов.
– Понимаю. И особенно ценю, что ты парковщика не привёз к нам, а выбросил по дороге.
– Не выбросил, а аккуратно высадил, – возразил я.
– Неважно. С машиной мы решим вопрос быстро, там достаточно возместить ущерб, а вот с похищением будет сложнее. Но рано или поздно и с этим разберёмся. И надеюсь, с блокпостом тоже замнём. Однако до этого в Московскую область тебе лучше не ездить.
– Это я понимаю.
– А основная наша проблема, – продолжил Милютин. – Это претензия московских коллег, что мы не поставили их в известность и сами провели спецоперацию по вывозу подозреваемого. Мы на это отвечаем, что вывез ты его сам. Но наши коллеги не верят, что на подготовительном курсе Кутузовки учат прокладывать ледовую дорогу и запускать водяной смерч. И правильно делают, что не верят. Но когда ты на следственном эксперименте эту дорогу проложишь и смерч запустишь, им придётся признать, что они не верили зря.
– Ладно, смерч, там я хотя бы представляю, что к чему. Обычный могу запустить, значит, и водяной должен после тренировок. Но как я ледовую дорогу проложу, Иван Иванович? С моим‑то уровнем.
– Магией проложишь, – спокойно ответил Милютин. – Ты же одарённый. Причём уникальный. Вот и сделаешь.
– Но я не умею! – возразил я. – Там такой уровень и самого одарённого, и заклятия нужен, до которых мне ещё расти и расти!
– Будешь учиться. Это сейчас для тебя главное. И для меня, кстати, тоже. Начальство моё очень недовольно. Да что там начальство – кесарь злой, как не знаю кто. Конечно, если твой подарок расколется и выдаст ценную информацию, отношение к нам с тобой сильно поменяется. Но пока на нас злятся.
– А сколько времени у меня есть, чтобы научиться прокладывать эту ледовую дорогу?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Не горит. Тянуть с проведением следственного эксперимента мы можем долго. Но лучше не злоупотреблять. Я уже известил Гурьева и поставил ему задачу. С завтрашнего дня Егор Андреевич начнёт с тобой работать. Ну и лишний раз напомню: для всех, от Денисовых до подруги, у тебя есть лишь одна версия произошедшего в Москве.
– Я встретил того, кто меня похитил.
– Того, кто был среди похитителей, – поправил меня Милютин. – Это более удобная формулировка.
– Я понял Вас, Иван Иванович. Так и буду всем говорить.
– Ну если понял, то сейчас я передам тебя следователю, с ним всё оформите, как это должно быть, после этого иди отдыхать. Если что, я тебя вызову. Ну и не забывай о ледовой дороге.
– Не забуду. А можно задать вопрос не по этой теме?
– Попробуй.
– Что там с Левашовым? Удалось узнать, что за эльфы с ним были?
– Пока нет, но не переживай, ты в безопасности. Кем бы они ни были, сейчас они залегли на дно. Поэтому забудь об этом и займись тем, что сейчас важнее. Если будет хоть какая‑то информация, которую можно тебе рассказать, я сразу же ей поделюсь.
– Благодарю!
– Пока не за что.
Милютин вызвал охранника, который проводил меня к следователю. С ним мы лишний раз по пунктам разобрали мою легенду и оформили все необходимые документы. К половине первого мы закончили, и мне разрешили отправиться в академию. И не просто разрешили, а по распоряжению Ивана Ивановича меня туда даже отвезли.
По дороге я хотел позвонить Миле, но потом решил сделать ей сюрприз. И ещё я постоянно думал, как объясниться с Глебом и его семьёй. Мне очень не хотелось доставлять Денисовым проблемы, но я догадывался, что уже их доставил. Московский КФБ явно проверил, что я делал в главном городе орков, и у кого гостил. И я допускал, что спецслужбы орков не сразу поверят Денисовым, что они тут ни при чём. Если вообще поверят.
Все надежды были на дедушку Глеба. С его влиянием он должен был решить возможные проблемы. Но всё равно было неудобно за то, что я их создал. Как ни крути, для московского КФБ я был гостем Денисовых, другом их сына, значит, им предстояло, как минимум объясниться, почему их гость натворил в Москве столько дел. Да и Глебу могло достаться от деда за такого друга.
Но с другой стороны, что я мог поделать? Всё сложилось так, как сложилось. О чём‑либо сожалеть было глупо. Имело смысл лишь минимизировать негативные последствия. И в конце концов, если бы Глеб меня не бросил одного в стрипбаре, ничего этого могло бы и не случиться. Мне, вообще, было интересно, куда он делся и почему до сих пор мне не позвонил. Я был уверен: он так и не вернулся в бар.
Скорее всего, Глеб загулял и пока ещё не вспомнил обо мне. Или же к Денисовым уже наведались представители московского КФБ, и родители запретили Глебу общаться со мной. А может, он звонил мне и, не дозвонившись, решил, что я познакомился в баре с какой‑нибудь стриптизершей и весело провожу с ней время.
Случиться могло всякое, и забивать себе голову предположениями было глупо. Имело смысл просто подождать или самому позвонить Глебу. Но, в конце концов, почему звонить должен был я? Кто кого бросил в незнакомом месте? Да и в принципе не хотелось ни с кем разговаривать перед встречей с Милой.
Я уже предвкушал, как увижу и обниму свою девушку, как крепко её поцелую, как опять позвоню от имени соседа по комнате в ресторан и закажу кучу вкусностей, как мы устроим пир с продолжением, и как весь мир подождёт до утра со всеми своими проблемами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Приехав в академию, я сразу же пошёл в общежитие. Точнее, побежал – очень уж не терпелось поскорее увидеть и прижать к себе Милу. После всего, что со мной приключилось в Москве, после всех пережитых испытаний и стрессов хотелось обнять самого близкого человека и наконец‑то спокойно выдохнуть.
