началось ухудшение! — ответила женщина. Затем, подумав, сказала: — Знаете, что я вам посоветую — коли вы уж заинтересовались судьбой Олеш, встретьтесь с подполковником Пильщиковым, в Валдае живет. Он-то здоровый… нестреляный, теперь уже тоже на пенсии… Семен был лейтенант, руководил группой, а тот — начальник отдела. Должен помнить… А моего-то уж извините… совсем сдал — видно, не жилец уже…
«Валдай — это по дороге к Крестову, непременно заеду», — решил я.
4
По зимней дороге шла девушка в поношенной черной шинели, которую носили ремесленники. Голова ее была закутана в старый шерстяной платок, на ногах — не по погоде короткие ботики из прорезиненной материи с застежками. Девушка шла наклонив голову, пряча лицо от морозного ветра. Она миновала Спасскую Полисть, Трегубово и уже подходила к городу Юрьево.
Мимо по шоссе Новгород — Юрьево сновали машины: грузовые — с солдатами, легковые — с адъютантами и штабными офицерами, походные кухни, бронетранспортеры, сантранспорт; район был фронтовой — передовая линия на этом участке проходила немного восточнее, по Волхову.
Был январь сорок второго года. А девушка эта — ее звали Валя — впервые шла по тылам врага.
В Юрьеве Валя должна была, кроме обычной разведки, выполнить и еще одно — «особое», как выразился начальник, капитан Пильщиков, — задание: встретиться с одним человеком. До линии фронта капитан сам провожал ее. Он вел «виллис» и по дороге продолжал давать всевозможные советы, инструкции.
— Все запомнила? — спросил он наконец.
— Запомнила…
— Ну и ладно. Только вот… Ты эдак исподлобья-то не смотри на собеседника: мина не та! Заподозрят. Открыто смотри!
— Я открыто…
— Голову не нагибай… Нет отработочки…
От этой детской привычки смотреть исподлобья мама так и не смогла отучить Валю, хотя постоянно делала ей замечания. И армия за полгода тоже не смогла отучить. На переднем крае капитан передал Валю дивизионным разведчикам, и ее аккуратно переправили на ту сторону. Идти было страшно. И страшен был первый увиденный близко фашист. Ей казалось, что он все про нее знает. Сейчас: «Хальт!» — и в гестапо.
На крайний случай у Вали был паспорт и старая справка о том, что она училась в ремесленном училище. Но с того момента, как она ночью из городка Малая Вишера была переправлена через линию фронта, ей ни разу не пришлось еще воспользоваться своими документами. Везло…
Вообще ей в жизни везло, как все всегда говорили. Единственная дочь. Любимица. Красавица, окруженная всеобщим вниманием — в школе, дома, где бы она ни была… Она привыкла к этому и знаки внимания принимала как нечто само собою разумеющееся. И очень рассердилась на свою тетку, сестру отца, когда та, придя к ним и увидев племянницу в очередном новом крепдешиновом платье, сказала брату: «Избалуешь ты ее, Иосиф, помяни мое слово… Намучаешься с девкой потом».
Сверкнув исподлобья глазами, Валя выпалила:
— Вам-то какое дело?
— Валентина, так не говорят со старшими! — строго сказал отец.
Вмешалась мать, заступилась за дочь… Как все это далеко-далеко!.. Валя огляделась: кругом заснеженные поля, справа вдали лес. Незнакомая местность, кругом — фашисты. «А вдруг это сон? — подумала она. — Вот проснусь утром — и я дома».
Ей дали адрес конспиративной квартиры, где была рация и откуда она должна была передать в Малую Вишеру наиболее срочные и важные сообщения. А подход сложный, конспирация… Время от времени она повторяла уже затверженные ею фразы пароля и отзыва. «Хозяин, дай-те по-пить… Хозя-ин, — тихонько напевала она на мотив полюбившейся ей мелодии и сама же себе отвечала: — Кончилась вода-а-а-а. На-ка ведро, сходи, если хочешь». — «Я пришла не по своей во-о-оле, но мне велено исполнить твою про-о-сьбу. Тройка. Семерка. Туз…»
Это уже было из другой оперы, единственной, которую ей удалось послушать.
…Справа от шоссе лежал небольшой городок. Всюду виднелись следы пожаров. У развилки стоял указатель, на котором на русском и немецком языках было написано «Юрьево». Городок растянулся километра на три. К центру с шоссе вела единственная улица. Валя беспрепятственно дошла по ней до шлагбаума. Здесь вдруг до нее донеслось: «Ахтунг!» И, обернувшись, она увидела немца с автоматом.
— Мне только к тете пройти, я тут два дома не дошла… Она у станции живет, — быстро затараторила Валя, продвигаясь вперед.
— Хальт! — сердито крикнул фашист и погрозил пальцем.
Тут только Валя заметила, что шлагбаум закрыт, а справа тендером вперед движется паровоз. Ах, это значит — он заботился, чтоб она не попала под поезд, любезно! Шел товарный состав. Он двигался медленно по новгородской ветке. На платформах, покрытые брезентом, стояли танки, по одному на каждой. Затем прошло несколько платформ с самоходными орудиями. Дальше обычные товарные вагоны. Что в них? Попробуй догадайся… Пломбы висят. Что-то важное… Пропустив поезд, Валя продолжала свой путь. Она свернула направо, к станции. Все было, как ей рассказывали: слева — водокачка, справа — депо. Открылся целый квартал сожженных домов. Чернели одни трубы. Вдали виднелся деревянный двухэтажный дом. Остановив шедшую навстречу старушку, Валя спросила, где находится городская управа.
— Так и иди, прямо. Не дойдя до вокзала, повернешь направо — третий, кажись, дом от угла.
Отыскав нужный дом, она взошла на крыльцо. В приемной сидела одна лишь старушка, дожидаясь своей очереди. Секретарша что-то отстукивала на «ундервуде». Валя справилась, у себя ли господин Зверев и сможет ли принять ее по личному делу.
— Ну попробуйте, сегодня у господина городского головы прием, — ответила секретарша, внимательно оглядывая вошедшую.
Валя присела, осмотрелась. Затем вынула зеркальце, как бы прихорашиваясь. Это тоже была предусмотренная деталь — мол, просительница хочет понравиться городскому голове.
«Ну попробуйте!.. Подумаешь!.. Вредная, самодовольная тетка», — подумала Валя, разглядывая секретаршу. Затем вспомнила наказ Пильщикова и приветливо улыбнулась.
— Какие у вас интересные щипчики! — воскликнула девушка, наклоняясь к столу и рассматривая, как секретарша ровняет
