В а н ь к а Х о ж а т к и н. Постараемся. (Уходя, злобно про себя.) Пока не поволокли. Еще посмотрим, кого поволокут. Начальник сыскался. (Уходит.)
Д у д о р о в (долго и взволнованно расхаживает взад и вперед по дорожке) . Как это в «Гамлете»? Один я наконец-то. Вот оно, вот оно. Ожиданье всей жизни. И вот оно наступило. Странно. Куриное яйцо. В такой холод. (Смотрит и нагибается.) Гриб-дождевик. Какой поздний. Почему меня сегодня все земля занимает? (Опять смотрит вниз.) Последняя, последняя трава. Лопушок, подорожник. Последняя помертвелая, перламутровая в каплях талых снежинок. Не сегодня завтра она уйдет под снег. И я, и я. В этом году и я. Бедная, бедная моя Оленька, бедные мои дети. Я вас больше никогда не увижу. Господи, господи, зачем мне так нравится твой порядок. Господи, ты порвешь мне сердце безбрежностью его вмещенья! Благодарю тебя, господи, что ты сделал меня человеком и научил прощаться. Прощай, моя жизнь, прощай, мое недавнее, мое вчерашнее, мое дурацкое обидное двадцатилетие. У меня нет сердца на тебя, ты уже для меня свято, ты уже знаешь, что все мое достоинство в том, как я распоряжусь твоей памятью.
Темнеет. Начинает идти снег. Издали опять слышатся отзвуки похоронного марша по Птицыной . Дудоров некоторое время стоит молча.
Благодарю тебя, господи, что ты дал мне глаза видеть, а когда глядеть поздно, проливать ими слезы. Изведи из темницы душу мою исповедаться имени твоему. Вот мы думаем, что жизнь – это дом, работа и покой, а когда случается какое-нибудь потрясенье, каким родным, знакомым обдает нас катастрофа! Как возвращенье младенчества! Крушенье более в нашей природе, чем устроенность. Рожденье, любовь, смерть. Все эти отдельные толчки сокрушительны, каждый шаг в жизни – изгнанье, потеря неба, обломки рая. И всегда в эти минуты никого кругом. Только снег, снег. Как я всегда любил его.
Хруст и шорох шагов в лесу. Дудоров поднимает голову и вслушивается. К нему быстро и решительно подходит Груня Фридрих.
Господи, какое счастье. Слава богу, слава богу. (Сбивает снег с ее берета, гладит, долго, тихо гладит ее по лицу. Молчаливая пауза. Груня рукой отводит его руку.)
Г р у н я Ф р и д р и х (взволнованно и раздельно). Потом, потом. Что-то очень важное. Но сначала скажи. Никого кругом?
Д у д о р о в. Нет. Все в доме. А что?
Г р у н я Ф р и д р и х. Что-то страшно важное. Но вперед об Энгельгартах.
Д у д о р о в. Что с ними? Где ты их видела?
Г р у н я Ф р и д р и х. В лесу. Я соврала им, что ты в деревне разбираешь архив старой экономии. Они свернули туда, потому что торопятся к тебе. Они говорят, что мы отрезаны. Я их удалила намеренно. Теперь главное. В кустах за сараем больной или раненый немец. Кажется, офицер. Он отстал от своих. Я его привела сюда.
Д у д о р о в. Что ты говоришь? Ты? Немца? Где он? Я не могу прийти в себя.
Г р у н я Ф р и д р и х. Снег в лесу. Утренний не успел стаять. Я шла лесом, вдруг он поднял руки. Я до смерти перепугалась. Ведь я проспала вашу перестрелку тогда. Это первый, какого я вижу. Он лежал у дороги, встал, бросил оружье и поднял руки. Я не виновата. Я пошла в сторону, а он потянулся за мной, как дворняжка. Что с ним делать? Ты его отправишь в штаб?
Д у д о р о в. Где он?
Г р у н я Ф р и д р и х. Я говорю, в кустах, за сараем. Его надо было бы отправить в штаб. Но куда? Зенитчики уехали.
Д у д о р о в. Не мешай. Я думаю.
Г р у н я Ф р и д р и х. Но что же с ним делать?
Д у д о р о в. Пока одно только хорошее. А если этого не хватит, то тогда высшая сила управится им и нами по-своему. Он останется у нас. На время его надо спрятать.
Г р у н я Ф р и д р и х. Спасибо. (Бросается ему на шею.)
Д у д о р о в. Пойдем, покажи мне своего пленника.
Уходят. Снег усиливается и валит густыми хлопьями. Через некоторое время за его сеткой движущимися силуэтами в глубине сцены проходят Груня Фридрих , Дудоров и Макс Гертерих в серой походной шинели и в пилотке с наушниками.
Занавес
Конец первого действия
1942
Слепая красавица
Пролог
Картина первая
Четырехоконный кабинет графа Норовцева в Пятибратском. Тридцатые годы девятнадцатого столетия. Конец пасмурного дня в октябре. В комнате столы, кресла, диван, полки с книгами. Больших размеров шкап, загораживающий никогда не отпирающуюся дверь упраздненного прохода. На шкапу гипсовый слепок юношеской головы в парике Екатерининского века в большом увеличении. Входит управляющий Христиан Францевич с усадебным механиком Гедеоном .
Х р и с т и а н Ф р а н ц е в и ч. Куда это их черт унес? Да, ковры они на дворе вытряхают. Ну, так что ты там про деньги мне долбил?
Г е д е о н. Я говорю, сколько я с этой мельницей бился. Мне за починку следует.. Но я знаю, в конторе ни копейки. Потому я в долг, с возвратом прошу.
Х р и с т и а н Ф р а н ц е в и ч. Какая каша у тебя в голове. С утра пьян, хоть выжми. В имении денег нет, поэтому он в долг просит. Точно в долг не деньгами дают, а овсом, предположим, или кислою капустой.
Погоди. Хорт бежит. Наследит собака, а тут пол натерли. Нельзя его пускать. Отгони его, ради Христа. Боюсь я его.
Лай собаки за сценой. Гедеон подходит к правой кулисе. Голосом, устремленным за сцену.
Г е д е о н. Тубо. Назад, назад. Нельзя сюда, Хорт. Ты бы лучше им Лешку Лешакова выследил, чем по чистым комнатам бегать. (Возвращается на прежнее место.)
Х р и с т и а н Ф р а н ц е в и ч. Опять ты мне Лешкой Лешаковым глаза колешь. Ты пойми раз навсегда. Не мы его пороли. Он был сдаточный. Он из-под вотчинной управы попал под военную.
Г е д е о н. Его тут связанного мимо волокли. У него уже голосу и сил не хватало стонать. Он только как щенок повизгивал. Как людям из крепостных в разбойники не перебегать.
Х р и с т и а н Ф р а н ц е в и ч. Ты что в ту сторону уставился?
Г е д е о н. Голова на шкапу не посередке. Я влезу на стул, переставлю.
Х р и с т и а н Ф р а н ц е в и ч. Дам я тебе эту голову в нетрезвом виде трогать. Ты за тем смотри, была бы твоя посередке. С утра пьян, хоть выжми…
Г е д е о н. До чего красавец, шельма. А кто он сам такой, никому не известно. А сколько народу в имении на одно лицо с этим хватом. Сам хозяин. Его камердинер Платон Щеглов. Недаром их иногда путают. А мужикам и бабам на деревне счету нет. Целое гипсовое племя. А кто он сам таков, этот удалец завитой, – загадка.
Х р и с т и а н Ф р а н ц е в и ч. Вот ты загадки этой лучше и не трогай.
Г е д е о н. Я знаю, про что ты сейчас слово ввернешь. Про поверье, будто если эту голову разбить, то имению конец. А ему и так конец, хотя головы этой никто не бил и не трогал.
Х р и с т и а н Ф р а н ц е в и ч. Действительно, все пошло прахом и держится на волоске. Земля, лесные угодья, постройки, все вплоть до движимого имущества описано и под запретом. Не сегодня завтра все это пойдет с молотка.
Г е д е о н. И ты еще удивляешься, что я пью и деньги клянчу.
Х р и с т и а н Ф р а н ц е в и ч. А тебе какое дело?
Г е д е о н. А что, мне легко смотреть на это разорение. Ирод припадочный с дергающейся рукой. Все свое спустил, ее добро сумцовское промотал, теперь к ее брильянтам подбирается.
Х р и с т и а н Ф р а н ц е в и ч. Да брильянты-то ведь не твои.
Г е д е о н. А детские мои воспоминания мне не дороги, что ли? Мой родитель у них в домовой церкви священствовал. Я на каникулы в Сумцово из семинарии приезжал. С Леночкой в лес ходили по грибы, по ягоды.
Х р и с т и а н Ф р а н ц е в и ч. Мало ли кто с ней в детстве на дворе играл?
Г е д е о н. Что ты этим хочешь сказать?
Х р и с т и а н Ф р а н ц е в и ч. Щеглов Платошка, например, хорошенький мальчик в черкеске, которого ей в приданое внесли и к Пятибратскому приписали.
Г е д е о н. Нет, ты говори яснее, что ты хочешь сказать.
Х р и с т и а н Ф р а н ц е в и ч. Ничего особенного.
Г е д е о н. То-то, что ничего. Я бы тебе морду набил в противном случае. Ты думаешь, легко мне слушать, как про них сплетничают, встречный и поперечный.
Х р и с т и а н Ф р а н ц е в и ч. Сам-то ты сплетен не плоди, на сплетни плачась. Нет, бежать надо всем вольным отселева. Все время как на вулкане. Вот Хорт, на что тварь несмышленая, не человек, ищейка, а и то покоя не найдет, мечется, что-то чует, бестия.
Г е д е о н. Бестия-то чует, а ты бесчувственное животное.
Х р и с т и а н Ф р а н ц е в и ч. Денег я тебе не дам, и не старайся просить. Но с тобой заговоришься, забудешь, за чем сюда шел. С уборкой они заваландались, надо их взбодрить. От господ записка, чтоб не ждать их раньше трех дней. Значит, они через три часа нагрянут, накрыть врасплох, показать, что есть хозяйский глаз. Я и поднял кутерьму. Ведь это они от сдачи рекрут укатили, подальше от бабьих слез. Рекрут сдали, они и воротятся. А у меня поважнее их приезда есть дела. Мне сегодня обоз с хлебом в город отправлять. Подводам давно пора в дороге находиться, а они еще за ворота не вышли. На дворе, видишь, хмурь какая. Рано темнеть стало. Того гляди, дождь или снег. Мокропогодица попортит зерно. Или в Княжой деляне Костыга с Лешкой разобьют подводу и на меня скажут – управляющий нарочно дело к ночи подвел, он с разбойниками в доле. Кстати, и о тебе поговаривают, будто ты нам хозяйскую мельницу починил, а другую, водяную, ворам в овраге поставил.
