была бабёнка. К ней тот сановник столичный посватался, а она ему отказала. Вот он и озлобился, оговорил её, чтобы богатство графское к рукам прибрать. Аббат же ентот вступил в сговор с сановником. Ему столичный хлыщ долю от Эльшбеттинного состояния пообещал. И не жгут графиню, держа на хлебе и воде, лишь потому, что сановник — хитрая бестия — всё ещё надеется получить с неё дарственную на все многочисленные владения её светлости. Потому как иначе земли и замки отойдут родичам Эльшбетты.
— Тьфу, — клерк в чёрном презрительно сплюнул под ноги, — ты, парень, сейчас такую историю загубил!
— Да-а, Деметрий, побьют тебя однажды за правду, — сделав кислое лицо, заключил Себастьян.
— Так ведь нельзя без неё, без правды-то! — возмутился Деметрий. — Вот и святое писание нас учит: не лги.
— Мал ты ещё, да глуп, — безнадёжно отмахнулся Игнациус, устраиваясь на земле и подкладывая суму под голову, — молчи уж лучше, пока правда та боком тебе не вышла.
Глава 66. Странная шпага
Памятуя о вчерашней беседе вокруг тлеющих углей жаровни, Джулиано не бросился сразу рассказывать об услышанном налево и направо, а решил хорошенько подумать над открывшимися ему мрачными тайнами Лукки и сеньора де Вико. Кроме того, оставался ещё серьёзный должок за девицами из Обиньи, подло выкравшими у него запрещённую инкунабулу. Если книжица, не приведи господь, попадёт в руки Псов, ему и отцу Бернару несдобровать. Джулиано ни на миг не сомневался, что дьяболловы кошки без зазрения совести продадут его с потрохами, стоит им только увидеть раскалённые щипцы в руках мастера заплечных дел. Пусть предательство и измена останутся на десерт, пока он займётся делами насущными.
Так размышлял Джулиано с утра по дороге в уже ставшую родной школу фехтования сеньора Готфрида, но судьба, как обычно, всё решила за него…
В десятом часу маэстро Майнер пригласил всех учеников во внутренний дворик и объявил, что желающим принять участие в ежегодном кубке Конта требуется в ближайшие пару недель уплатить по пять аргентов в казну городского магистрата. Потому что именно магистрат отвечает за проведение ежегодных состязаний за кубок Истардии среди фехтовальных школ города. И собранные таким образом средства станут основой призового фонд игрищ, который напрямую зависит от количества заявившихся участников.
Большинство воспитанников сеньора Готфрида тут же погрустнело. В их числе оказались и Джулиано с Пьетро.
После собрания приятели вернулись в отведённую им комнату и устроили совет. Под горестные охи и сокрушительные причитания своего слуги Гастона Ваноццо вытряс свой кожаный кошель над перевёрнутой кирасой. Джулиано снял с пальца тонкое золотое кольцо, добытое в библиотечной башне из могилы императора Адриана — единственное сокровище, оставшееся у него после уплаты всех накопившихся долгов. Хмурый Пьетро раздражённо развёл руками, тем самым давая понять, что он снова на мели.
— Что будем делать, друзья? — спросил де Ори, задумчиво разглядывая содержание ржавого доспеха. — Денег у нас более чем на один взнос не хватит. Я, конечно, могу написать отцу, и он вышлет ещё. Вот только пока моё послание дойдёт до родной Силиции, пока кто-нибудь соберётся в Конт… На это может уйти пара месяцев.
Здоровяк вздохнул, с искренним сожалением убирая деньги обратно в кошелёк.
— В прошлом году чёртовы скряги просили всего три монеты, — проворчал де Брамини, задумчиво потирая гладкий подбородок.
Де Ори меланхолично пожал широкими плечами:
— Мы либо соглашаемся и участвуем, либо смотрим с трибун, как другие забирают наши призы.
— Может, получится занять требуемую сумму у кого-нибудь из ростовщиков? — предложил Джулиано.
— Ха. Они не дадут ни одного рамеса под честное слово. Тем более мне, — хмуро сообщил Пьетро, — а заложить у нас нечего. Твой брат нам случайно не поможет?
Пристальный взгляд вишнёвых глаз упёрся в худое лицо Джулиано. Юноша отвернул лицо к окну, неприязненно дёрнув сгорбленным носом.
— Не могу пока у него ничего просить, — неискренне признался Джулиано. — Лукка при каждой нашей встрече припоминает мне, сколько стоило ему моё помилование.
Низенький фехтовальщик и силициец разом трагически вздохнули при этих словах.
— Послушай, Пьетро, — начал де Грассо, пощипывая густой чёрный ус, — не твой ли, случайно, родственник — архитектор де Брамини? Он вроде бы при деньгах.
Пьетро насупился и скрестил короткие руки на груди:
— И что из того?
— Ты мог бы одолжить монеты у него, — предложил Джулиано.
— Нет, — быстро отрезал Пьетро, — мы с папашей не общаемся с тех пор, как я передумал идти по его стопам.
— Жа-аль, — сказал де Ори, возвращая кольцо де Грассо.
— Ерунда, я что-нибудь придумаю, — с этими словами низенький фехтовальщик нахлобучил себе на голову потасканный берет и вышел из комнаты.
Де Брамини вернулся после обеда и сразу с порога довольным голосом объявил:
— Есть возможность неплохо подзаработать. Через час наниматель будет ждать нас в «Прожорливой Кошке». Вы со мной?
Пьетро довольно улыбался, и де Грассо показалось, что привычная бодрость и лёгкий нрав снова вернулись к низкорослому фехтовальщику.
— Надеюсь, нам не придётся грабить какого-нибудь бедолагу-купца, отказавшегося уступить товар по сходной цене? — с сомнением уточнил Ваноццо.
— Нет! Как ты мог обо мне так плохо подумать! — возмутился де Брамини. — Это дело, я бы сказал, несколько деликатного рода. Наниматель очень хочет проучить одного заезжего фехтовальщика. Устроим ему показательную порку, и денежки у нас в кармане.
— Звучит обнадёживающе, — усмехнулся де Ори.
— Так чего же мы ждём! — воскликнул Джулиано, пристёгивая ножны к поясу.
Через полчаса они сидели в «Кошке», наслаждаясь теплом, идущим из растопленных очагов. Трактир был небольшой, но уютный: два базальтовых игрипетских льва с человеческими лицами на входе, два чёрных от сажи камина с деревянными статуэтками пум и тигров на широких карнизах, дюжина массивных столов, лесенка на второй этаж. Обеденный зал украшали венки из веточек пиний и остролиста, перевитых золотыми и серебряными лентами. На стойке заказов умывалась большая откормленная кошка совершенно нездорового вида.
Очевидно, что под действием какого-то страшного недуга — стригущего лишая или чесотки — вся шерсть на несчастном животном начисто облезла, и сердобольные хозяева связали для бедолаги алую шерстяную кофту с тремя белыми треугольниками на груди. Кошка недовольно щурилась на пришедших огромными золотистыми глазами, временами подёргивая хлыстом бородавчатого крысиного хвоста.
Наморщив лысую морду, существо вальяжно потянулось и, спрыгнув на пол, направилось к приятелям, чтобы обнюхать новых посетителей.
— А это не заразно? — поинтересовался Джулиано у коренастой подавальщицы, указав глазами на странный образчик из семейства кошачьих. — Глядя на ваше животное, я что-то сам начинаю чесаться.
Женщина окинула его презрительно-ледяным взглядом и проворчала, обращаясь к кошке:
— Клёпа, милая,
