Резко обрушившуюся тишину на номер, нарушает наше тяжёлое дыхание. Я слышу стук собственного сердца и пульса, барабанящих в ушах. Они словно готовы выпрыгнуть наружу, оставив моё вялое тело на кровати. Ощущаю себя овощем, который не способен пошевелиться. Болит каждая клеточка. Но когда замечаю следы на теле Мэйсона, понимаю, что из нас двоих, жаловаться может только он.
Парень переворачивается с меня на спину и вытягивается на смятых покрывалах и разбросанных подушках. Следом за ним, переворачиваюсь сама, положив голову на грудь. Заключаю его ногу между своих, а на животе начинаю рисовать круги. Одновременно с желанием помолчать, хочу поговорить. Под ухом бьется его сердце и, кажется, оно бьется в унисон с моим. Его тело покрыто потом, моё не отступает. Вместе мы представляем собой одно грохочущее сердце и склизкую парочку.
— Ты злишься на меня? — тихо спрашиваю я.
— На что? — хриплым голосом, интересуется Мэйсон, поглаживая моё плечо.
— Я всё испортила… могло быть иначе.
Его палец застывает вместе с моим. Проходится поднять голову, чтобы убедиться в правоте. Но я не получаю никакого яростного блеска его глаз. Наоборот, нежность, с которой он смотрит на меня, сжимает сердце.
— Ты ничего не испортила.
— Я думала о других, целуя тебя.
— О других? — недоверчиво хмурится он. — Парнях?
— Нет. О тех, с кем ты был.
— И что надумала?
— Ничего, — выдыхаю, поставив подбородок на его грудь. — Это просто дурные мысли.
— Зачем ревновать к прошлому? Они были, но не есть. Я даже не помню их имён.
Мэйсон на секунду хмурит брови, после чего становится собой.
— Черт, я и не запоминал.
— Не знаю, радоваться или говорить, что ты скотина.
— Какая разница? Я ничего не обещал. Каждый знает, на что идёт.
— Не всегда.
— Предлагая или намекая на секс, ты заранее должна понимать, что после него не произойдёт резкого озарения под названием любовь. Это просто физическая потребность, такая же, как попить воды или поесть. Я попил воды и забыл об этом, потому что могу сделать это ещё миллион раз.
— Не всегда это сознательно.
— С какой стати?
— Ты… — подбираю слова, но не нахожу никаких способов обойти стороной правду. Обвожу пальцем его лицо и говорю: — Ты же знаешь, что у тебя получается лучше всего.
— Например? — улыбается он.
— Вот это. Превратить мозги в жижу. Ты улыбаешься.
— Пойми, если для тебя секс значит много, для другого он ничего не решает и не значит. Я живу таким принципом. На нём не построена жизнь.
— Ничего не означает? — не дыша, переспрашиваю я.
— Ой, да ладно, я знаю, о чём ты думаешь, — отмахивается Мэйсон. — Хочешь услышать сладкую ложь или горькую правду?
— Я не знаю…
— Я не буду врать, говорить, что это относится ко всем, но не к тебе. Это бессмысленно. Ты должна видеть разницу. Понимаешь?
— Тогда я не вижу её. Ты попил воды сейчас, и можешь сделать это снова через час под другим краном.
— Мочь не означает делать. Я мог давно пойти на это.
Я не знаю, как себя вести, но однозначно понимаю то, что хочу создать между нами пространство, перестав касаться. Решаюсь сползти с его груди, но Мэйсон тут же предотвращает моё бегство, удерживая на месте.
— Вот сейчас злишься ты, но на что? На правду?
— Это неприятно слышать, — с обидой в голосе, говорю я.
— Я не могу говорить, что секс — это всё для меня. Да, может быть, он и важен, возможно, нужен и необходим, но не так, как ты думаешь. На нём не строится жизнь, а отношения, основа которых построена на нём, также быстро скатится на нет. Если убрать его из отношений, что останется? Секса нет, что остаётся, Трикси? Между людьми нет ничего общего, кроме него. Что произойдёт?
— Они разойдутся, — тихо завершаю я.
— Вот и всё. Бессмысленное начало и такой же конец. Не ставь на первое место то, что может уйти. Ты же понимаешь, что есть много причин, из-за которых он может исчезнуть. Я не хочу, чтобы так было у нас. Не хочу, чтобы ты думала, что он всё меняет. Я хочу тебя каждый проклятый день и по сто раз.
Осмотрев моё лицо, а после, скользнув взглядом по телу, он вновь возвращается к лицу.
— Черт, я снова тебя хочу. Я хочу тебя, даже когда ты пускаешь сопли и заплываешь тушью; когда грызёшь это гребаный карандаш и надеваешь очки. Это вообще какой-то отвал башки, ты выглядишь, как плохая училка и хорошая девочка одновременно. Ненавижу твои шорты, клянусь, я разорву их когда-нибудь. Хочу тебя, когда ты готовишь. Обычно ты сводишь брови и читаешь надписи на упаковке, хотя прекрасно знаешь, что нужно делать. Меня отчислят за то, что я готов выгнать всех из аудитории и выбросить всё со стола, положив туда тебя. Я хочу тебя всегда и везде. Мне не нравится, что я постоянно думаю об этом. Я не хочу видеть тебя только так, понимаешь? Я хочу знать тебя, а не только твоё тело. Ты можешь обижаться на меня, но это лучше, чем любить за ложь. Я не буду говорить, что ты выдающаяся секс богиня и не буду обсуждать тех, кто был. Важно лишь то, что я чувствую рядом с тобой. Это намного больше, Трикси. Не стремись догнать и перегнать то, что не имеет значения.
Вздохнув, кладу обратно голову, слушая на этот раз размеренное сердцебиение. Он не нервничает и не переживет, когда говорит это.
— Возможно, я не разделяю твоих чувств, потому что знаю, что до меня никого не было. Но это не означает, что я не испытываю ничего. Помнишь тогда в кафе?
— Что именно?
— С тобой заигрывали. Ты улыбалась и смеялась над их тупыми шутками.
Возвращаюсь в тот день, вспоминая всех или тех, кто всё же запомнился среди толпы. На ум ничего не приходит, кроме компании парней, которые действительно вели себя, как безмозглые придурки, но это было довольно смешно.
— В общем, не суть, — спустя минуту, говорит Мэйсон. — Я хотел убить их, потому что ты улыбалась им. И я напугался, когда они вышли следом за тобой. Я пошёл тоже, но ты снова посмеялась над их шуткой и начала говорить по телефону, а они пошли в другую сторону. Так было бы проще стать для тебя героем или кем-то вроде того. Хотя, ты легко могла справиться сама.
— И что?
— И потом ещё этот твой Эрик, которому ты тоже улыбалась, когда зашла в аудиторию. Я ревновал, это можно считать?
Жму плечами, не скрывая улыбки и не пытаясь обмануть приятное чувство, возникшее внутри с признанием.
— Дело не в том, что они могут быть лучше меня. Я не ревную именно к ним, подобных миллионы. Просто ты никогда не смотрела на меня так, как на них.
— Как?
— Ты улыбалась им не так, как мне. Я получал раздражение и пренебрежение, а они искренность. Хотел, чтобы ты также улыбалась мне, делал что-то ради этого, но всё без толку. Ты всё равно не принимала меня. Искала подвох. А я искал хоть что-нибудь, за что получу такую же.
— Я не знала, — вздыхаю, прижимаясь к нему ближе.
Если бы я понимала, что он совсем другой. Не тот человек, про которого слышу слухи с разных сторон. Не тот, про которого говорит Эмили и все остальные. Не тот, кем кажется на первый взгляд. Если бы я только могла отмотать время назад и посмотреть на него с другой стороны. Не как на разбалованного мальчика и на придурка с мозгом в члене. У меня не было выбора. Я не хотела стать очередной игрушкой и новой галочкой в списке, который он даже не ведёт. Придя к тому, где лучше держаться подальше и негативно относиться, я и понятия не имела, что именно он станет для меня отдельным миром. Именно своей ненавистью я дам старт обратному.
— Внешность обманчива, — через несколько минут, шепчу я.
Закрываю глаза и моментально погружаюсь в сон, когда губы Мэйсона касаются моей макушки. Но он длится максимально короткое время.
За окном ещё темно, когда приоткрываю веки и обвожу взглядом местопребывание, воспоминая, где мы находимся. За непонятный промежуток, мы вновь превратились в один морской узел из рук и ног. Горячее дыхание Мэйсона опаляет кожу, и у меня получается увидеть край татуировки, когда нахожу его спящим, бросив взгляд через плечо. Парень переводит ладонь на живот и прижимает к себе, я же замираю, когда он оставляет поцелуй на спине.
