Томас. Ты услышишь это в Кемпене.
Андреа. Уже сегодня?
Томас. Да, в полночь.
Андреа. Томас… скажи мне это сейчас…
Томас. Нет, тебе будет неинтересно. Лучше в полночь.
Андреа. Мне сейчас не до игр, Томми. У меня нет времени. Ты слышал, мама сказала: «Игры кончились». Да я и сама уже не могу больше… Скажи мне все сейчас, я так хочу услышать… Томми, я хочу, чтобы со мной, когда меня здесь не будет, осталось хоть что-нибудь твое… я смогу думать о тебе… шепни мне на ухо все, что ты сказал бы ночью в подушку…
Внизу в гостиной родители слышат щелчок входной двери.
Мать. Что это? Почтовый ящик?
Отец. Неужели? Нам письмо?
Мать (идет взглянуть, возвращается с письмом). Это Томасу. (Вскрывает конверт, читает.) Он должен явиться.
Отец. Куда? На военную службу?
Мать. Нет, в Общество.
Отец (берет у нее письмо, читает). Томас! Томас!
Андреа (в своей комнате). Не отвечай. Я ухожу, Томми. Мне страшно, так страшно, как не было никогда. Но иначе нельзя. Не хочу больше видеть, как ты меняешься у меня на глазах. Скоро я совсем не узнаю тебя. Я мечтала жить с тобой вместе в домике, затерявшемся среди полей и лесов, где нас никто бы не смог отыскать. Мы лежали бы рядышком, уткнувшись в траву, и слушали ветер, и птиц, и далекое ржание лошади — нашего Буруна. Ах, Томми, я уже не вижу тебя. Знаешь, почему? Просто я осталась одна, ты уже не со мной. Жить вот так, жить совсем одной и знать, что ты где-то там, в Англии, стал чужим, незнакомым мне мужчиной, так жить я не хочу. Ты моя обезьянка, моя обезьянка, которая так похожа на меня. Я никому ничего не скажу. Даже не крикну. Пообещай только, что и ты ничего не расскажешь о нас. Кто бы тебя ни расспрашивал, не говори ничего, тверди только одно: «Андреа была моя сестричка, моя подружка».
Мать (зовет снизу). Томас!
Андреа. Тихо! Молчи! Дай мне насмотреться на тебя. Ну, скорее, скажи мне что-нибудь.
Томас. Я не знаю что. Ты такая странная сегодня. Может, ты больна и у тебя жар? Что с тобой? Мне ничего в голову не приходит, когда ты как смотришь на меня. (Кладет руку ей на лоб.) Да ты вся горишь.
Андреа лихорадочно сжимает его руку, проводит ею по своему лицу.
Мать (снизу). Томас, тебе письмо от менеера Албана.
Томас (обрадованно). О!
Андреа (удерживает его). Подожди. (Быстро целует его в щеку.) Не уходи. Погоди еще немного. Не оставляй меня одну.
Томас (высвобождается). Я сейчас вернусь. Я сейчас. (Сбегает по лестнице.)
Отец. Грандиозные новости, мой мальчик! Послушай. Садись. (Читает вслух, торжественно и сбивчиво.) «Менеер, в связи с тем, что Вы предложили свою кандидатуру на имеющуюся у нас должность водителя, просим Вас явиться в понедельник, десятого марта, имея при себе документы, в помещение нашего Общества по адресу: Лакенстраат, восемьдесят два».
Томас (все еще не веря, разглядывает письмо, читает про себя, потом кричит). Неужели? Ура! (Выкрикивает, пританцовывая.) Я шофер, мама! (Бежит к лестнице.) Андреа! Андреа! Я шофер! Шофер у менеера Албана!
Андреа (появляется в дверях). Я рада за тебя, Томас.
Томас возвращается в гостиную.
Я рада, ты слышишь, Томми? (Возвращается в свою комнатку. Причесывается, подкрашивается перед зеркалом.)
В гостиной Томас надевает пальто.
Мать. Куда ты надумал бежать, Томас?
Томас. К менееру Албану, разумеется.
Мать. Ты что, опять взбесился?
Томас. Я должен поблагодарить его.
Мать. Никуда ты не пойдешь.
Томас. Он уже давно встал. Он встает около девяти, Лауверс сказал.
Мать. За что благодарить-то? Места ты еще не получил, тебя только приглашают, чтобы посмотреть, подходишь ты им или нет. Туда в понедельник явится не один десяток таких, как ты.
Томас. Тем более я должен сбегать к нему, предупредить. Я хочу, чтобы в понедельник он с порога узнал меня и представил всем: «Вот Томас Паттини, именно тот человек, который мне нужен, лучший шофер нашего города».
Отец. Незачем надоедать ему.
Томас. Но я должен пойти туда. Я сказал, что зайду снова в девять утра. Он ждет меня. И потом, я хотел бы выяснить, сколько мне будут платить. Как я должен работать. Какой костюм у меня будет.
Мать. Но, Томас, нам теперь все это ни к чему. Тебя ждет совсем другое.
Томас (убегает). Я должен повидаться с ним.
Отец (кричит вслед ему). Позвони ему сначала!
Наверху Андреа, закончив приводить себя в порядок, надела платье. Вынимает коробочку с таблетками, читает надпись на этикетке и высыпает все содержимое в стакан с водой. Улыбается своему отражению в зеркале. Залпом выпивает таблетки и ложится на кровать.
Он скоро вернется. Мальчик прямо голову потерял от радости.
Мать мелет кофе.
Похоже, Маделейн, после бесконечной череды неудач и нищеты нам наконец улыбнулось счастье. Боюсь сглазить, но я думаю, теперь все устроится, и мы обретем покой.
Мать. Томас должен еще многому научиться. Все не так-то просто.
Отец. Какая удача, что Андреа сама поняла: для того чтобы добиться чего-нибудь в жизни, Томас должен освободиться от ее пут. Мать. Эта Хилда своего добьется.
Отец. Надеюсь, он будет счастлив с ней.
Мать (перестает молоть кофе). Что это?
Слышится тихий стон. У Андреа, судя по всему, что-то не вышло, таблетки не оказали мгновенного действия. Она корчится от боли, вскакивает, держась за живот.
Андреа. Томас… я ничего не скажу… я не закричу… Томми!
В гостиной.
Отец. Андреа разговаривает сама с собой. Раньше с ней такого не случалось.
Мать. Там у нее Хилда? (Останавливается в дверях.)
Оба прислушиваются. В комнате наверху Андреа выпрямляется, лицо ее искажено от боли, начинается рвота, она судорожно хватает воздух ртом, словно рыба, выброшенная из воды, у нее вырываются бессвязные слова, наконец она громко кричит, но голос у нее срывается: «Том…» Крик переходит в рыдания. Андреа падает на колени, обхватив живот руками.
Не заболела ли она… (Быстро поднимается по лестнице, отец остается стоять посреди гостиной).
Отец. Что там такое?
Наверху мать опускается на колени перед лежащей Андреа, кричит.
Мать. Андреа! Андреа! (Озирается.) Она приняла таблетки. Все сразу. О! О! Молока! Скорее принеси молока, нужно, чтобы ее вырвало.
Отец. А где взять молоко?
Мать. В шкафу. Скорее! (Она тихо стонет над неподвижным телом Андреа.)
Отец ищет молоко, бегает по комнате, заглядывает повсюду, даже в спальню.
Отец (кричит). Молока нет!
Мать. Ну так пойди принеси.
Отец. Куда идти?
Мать. К молочнице. Андреа, ответь мне, открой глаза.
Отец. У меня… у меня нет денег.
Мать. Да быстрее же!
Отец появляется в дверях, оторопевший.
Она умерла. Моя маленькая, дорогая Андреа. Она умерла. Почему? Почему?
Отец поднимается наверх.
Ну открой же глаза, девочка моя, открой глаза. Только не умирай, прошу тебя, только не умирай.
Отец. Она умерла.
Мать (начинает рыдать, громко причитает. Она словно забыла обо всем, что раньше сдерживало ее. Она тормошит Андреа за руку, согревает ее пальцы своим дыханием). Не умирай, пожалуйста, не умирай, дорогая.
Отец стоит рядом, с трудом осознавая происходящее. Из комнаты Ацдреа выходит полусонная Хилда, направляется к лестнице.
Хилда. Что такое? Случилось что-нибудь?
Мать вытирает слезы и спускается вниз. Она словно вдруг постарела и разом надломилась. Берет Хилду за руку, уводит в гостиную. Наверху отец пытается перенести Андреа на постель, но это ему не удается. Она полулежит, прислонившись спиной к кровати, он держит дочь за руку, гладит по волосам.
Вы плачете, тетя?
Мать (пытается улыбнуться, смахивает слезы). Да нет, сейчас пройдет…
Хилда. Все-таки что случилось? Что-нибудь с Томасом? Мать. Нет… С Томасом все в порядке… он пошел по делу, это Андреа… уехала.
Хилда. А разве она не наверху?
Мать. Наверху? Нет… она ушла… навсегда… оставила этот дом… ушла от нас, не сказав ни слова. Вот потому-то я и плачу… это так ужасно, так больно, когда твой ребенок уходит от тебя, словно ты причинила ему зло, покидает тебя несправедливо жестоко, с ненавистью к тебе… моя девочка ушла, ничего не сказав, ничего не объяснив…
Хилда. Но ведь вы же сами хотели этого, тетя.
Мать. Этого я не хотела.
Хилда. Ведь вы настаивали на том, чтобы она оборвала все это, я сама слышала.
Мать. Но не так же. (Снова плачет.) Не так же, этого я не хотела. Что мне теперь делать? Что мне делать?
