этого дело.
– Никакого, но тут миллион детекторов дыма.
Демонстрируя подобострастное повиновение, Ианта закатила глаза, золотыми костяными пальцами вынула сигарету из настоящей худой руки и швырнула окурок через плечо, где он остался тлеть на камнях. Крукс начал издавать звуки закипающего чайника. Ианта не обратила на него внимания. От ужасного голода она стала узкой, как клинок.
– Моя сестра с вами?
– Наверху, – ответила принцесса-труп и ткнула куда-то пальцем, – забирай себе. Она сама сюда приперлась, мне не пришлось задействовать свою привлекательность или обаяние.
– У тебя нет ни того ни другого. Она как будто хочет, чтобы я ее поймала. Непромытая шлюха.
– Еще там сидят шишки Шестого дома, не знаю, нужны ли они нам, – коротко сказала принцесса-труп, – остальная часть Дома где-то за пределами системы Ур, думаю, с ними легко будет справиться. Не думаю, что они вообще нужны папе. Они только вводят его в депрессию.
До Ноны постепенно дошло – судя по виду остальных, застрявших в желтой жиже, до них тоже доходило, – что разговор принял совершенно не тот оборот, которого все ожидали.
Ианта протянула руку, рукав съехал вниз, и Нона увидела на ее костлявом запястье странный толстый браслет: плетеный цветной шнурок, еще более уродливый, чем те, которые она видела у себя в классе и…
– Браслеты дружбы! – закричала она. – Они носят браслеты дружбы.
Ианта схватила Кириону за запястье, и Кириона вылезла из липкой жижи так же легко, как вышла бы из кучи пыли. Они стояли рядом, держась за руки, в красивых, ярко начищенных ботинках, с белыми клинками, отделанными самоцветами, – великолепная пара двух принцесс, одной мертвой и одной полуживой. Они стукнулись ладонями, проделали что-то сложное большими пальцами и встали, наклонившись друг к другу, легко и привычно, как будто они стояли рядом друг с другом миллион раз.
– Тело Харрохак почти мертво, – тихо сказал Пол. – Вы пустите нас в Гробницу или нет?
Длинные языки липкого густого жира выстрелили вверх и обернулись вокруг лодыжек Ноны, вырвали ее из рук Пирры и покатили в сторону. Нону тошнило, она умирала от страха, а потом она остановилась около начищенного ботинка. Он сиял так ярко, что Нона разглядела в нем свое лицо. Искаженное отражение выглядело ужасно: изможденная, с синими губами девушка, которой она не знала, это была не она. Лицо исказил страх. Жир растворился, не оставив ничего, кроме странных влажных пятен на запястьях.
– Я просто делаю то, чего от меня хотела бы Харри, – говорила Ианта, – Харри обожает эту ужасную старую каменюку и ее ужасного древнего обитателя. Харри первая бы сказала: «Нет, я не достойна. Оставьте ее закрытой». Как думаешь, Девятая?
– Стараюсь не думать вообще, – скромно сказала Кириона.
Ианта и Кириона расхохотались. Они колотили друг друга по плечам, искренне веселясь. Нона в отчаянии посмотрела на Пирру, Пола и двух стариков. Пирра и Пол все еще стояли статуями.
– Рада тебя видеть, – весьма любезно сказала Ианта Кирионе.
– Взаимно, – весело отозвалась Кириона. – Ладно, давай открывать эту Гробницу и валить.
Какое-то время Ианта продолжала смеяться, а затем сказала:
– Так. Что?
– Гробница сейчас откроется, – сказала Кириона.
– Ты не… Девятая!
Кириона сделала несколько шагов назад, в сторону от Ноны, чтобы не споткнуться об нее в желтом сиянии электрического света, отраженного от жира. Ее клинок с шорохом вылетел из ножен, и Ианта вытащила свой. Нона застыла, глядя на клинки.
– Маленькая двуличная сука, – сказала Ианта, – трижды предательница.
– Я никого не предавала, не говоря уж о трех разах, – возразила Кириона.
– Ты предала Бога, например.
– Чего? Джон сам меня сюда отправил, дура раззолоченная.
– Хрена с два, – заметила Пирра.
– Поддерживаю, – отозвалась Ианта.
– Он правда это сделал, – сказала принцесса-труп, – я не для развлечения на этот корабль попала. Неужели не ясно? Это мой шанс. Мы открываем Гробницу, я уничтожаю то, что внутри, – Алекто, Аннабель, мне насрать, как ее зовут, и все готово. Да, папа перестанет быть бессмертным, но он говорит, что ему все равно, и я ему верю, Тридентариус. Я буду его рыцарем. Я буду Первой. Черт, я его ребенок и наследник. Разве это не самый изящный способ? Ты вообще будешь мне помогать?
Ианта отступила. Даже снизу Нона видела ужас и отвращение на ее лице: они сильно меняли линию подбородка.
– Боже мой, – сказала она тихо, – ты не можешь верить в это всерьез. Ты очень тупая, когда захочешь, но не это же…
– Ты же знаешь, что он так и не восстановился.
– Я-то знаю.
– Если бы нас не было рядом, я не знаю, что бы он делал.
– Я знаю, – сказала Ианта, – в точности то же самое, что он делает сейчас, но не пытаясь это скрыть. Ты вообще ничего плохого не видела, надоедливая малолетка и идиотка. Прекрати со мной спорить! Видишь ли, задница с ушами, в тот момент, когда откроется Гробница, ты не убьешь чудовище…
– Дай мне пять минут!
– Ты не станешь его рыцарем и ничего не исправишь. Ты просто подпишешь нам приговор. Он получит ее снова, и ты не знаешь, кем он станет! Ты ничего не знаешь, ты просто решила ему поверить, а он тебя обманул. Ты же сама это знаешь! Ты обманываешься, а почему? Все-таки ради Харри?
Послышался глубокий вдох, Ианта рассмеялась и сказала:
– Знаешь, тебе вовсе не обязательно дышать.
– Ты очень скучная, когда говоришь о Харрохак, так что прекрати, – сказала Кириона, – ты сама себя послушай, госпожа из Первого дома. «Оставь Харроу умирать, не открывай Гробницу, бла-бла-бла». А зачем ты сюда приперлась? Прекрати разыгрывать хорошую девочку. Тебе насрать на всех, кроме собственных планов. Твоя сестра наверху. Забирай ее и уходи. Позволить мне сразиться с этой тварью и победить или умереть, а какая разница?
– Ты выпустила монстра из клетки. И ты ступила на путь, с которого никому из нас не сойти. Если Бог действительно хочет выпустить ее… если это устроил Учитель… если она ему нужна…
– Нужна? Он велел мне убить ее. Он сказал: «Убей ее как можно быстрее». Он сказал, что моя кровь позволит это сделать, сказал, что я со своей кровью – единственная…
Ианта подошла к трупу принцессы и отвесила ей пощечину. Кириона не пошатнулась.
– Он ее любит! – завопила Ианта. – Джон любит Алекто – Джону нужна Алекто! Без этого сраного куска мороженого мяса он никто, и нам нужно это так и оставить!
Слово было сказано, тайна была раскрыта, средний мозг исчез. Нона закончилась.
Первым делом огромная рана открылась над ее детским сердцем, кровь хлынула на темную рубашку, потом раны появились на животе, и ее смертные внутренности начали лопаться
