Рассказал Гуров и об утонувшей Наталье Щелоковой, сообщив, что ее смертью занимается Крячко. Тот поднял было голову, чтобы что-то вставить, но Орлов перебил его:
— Погоди, Станислав. Пусть Лев доложит до конца, потом выскажешься.
Генерал-лейтенант привык к тому, что Крячко обычно предоставляет докладывать Гурову — собственно, на полном основании, поскольку тот был старшим в расследовании, — сам периодически вставляя комментарии зачастую ироничного и даже шутовского характера. Решив, что и на этот раз Станислав решил схохмить, Орлов прервал его. Смерть крупного чиновника обозначилась бельмом на глазу Главного управления, и Орлову было не до шуток.
— К сожалению, пока все свидетельские показания не слишком-то полезны, — продолжал Гуров. — В том смысле, что никто не видел, как кто-либо заходил в номер Гладких. По словам очевидцев, Вячеслав Андреевич вел себя совершенно обыденно, не нервничал, не выглядел испуганным… Все присутствующие знакомы между собой, в пансионате отдыхали неоднократно, всегда занимали одни и те же номера — руководство пансионата давно было в курсе предпочтений каждого, так что номера были подготовлены в соответствии с пожеланиями клиентов. Персонал тоже проверенный, знакомый. Отношения всегда были доброжелательными и мирными. Словом, все как обычно, и ничто не предвещало никакой беды.
— Он никого не ждал? — неожиданно спросил Орлов.
— Гладких? — уточнил Гуров.
— Да. Может быть, он с кем-то договаривался о встрече в номере?
— Вряд ли, — с сомнением произнес Гуров. — Тогда бы об этом знал обслуживающий персонал, администратор…
— А может быть, он хотел сохранить конфиденциальность? — предположил Орлов, но тут же сам понял, что это нелогично, на что ему моментально указал и Гуров:
— Тогда бы он не стал назначать подобную встречу в месте, где много людей, к тому же все у всех на виду! Там трудно уединиться незамеченными.
— И тем не менее убийце это удалось! — с досадой сказал Орлов и посмотрел на Гурова. Осторожно подбирая слова, он спросил: — Лева, а ты полностью уверен? Ну, может быть, все-таки он сам… того?
— И рад бы был, если бы так, — усмехнулся Гуров. — Но не получится. Гематому никуда не денешь, а никто не видел, чтобы Гладких незадолго до того, как покинул стол, ударялся головой.
Орлов нахмурился, подумал и спросил:
— Никого постороннего на территории не замечали?
— Нет. И постороннему там трудно затеряться. По всему выходит, что убил его кто-то из знакомых. Возможно, это получилось спонтанно, сгоряча…
Орлов с любопытством посмотрел на него.
— Что, есть основания предположить подобное? — спросил он. — Ты довольно уверенно говоришь.
— Да в том-то и дело, что ни в чем я не уверен, — поморщился Гуров. — Просто из показаний свидетелей я сделал вывод, что перед смертью Гладких что-то все же произошло. Какой-то инцидент во время обеда. Будто бы Гладких выпил лишнего и позволил себе какие-то невежливые реплики.
— В чей адрес? — тут же заинтересовался Орлов.
— Неизвестно! Все молчат, словно сговорились. Как дохожу до конкретики, сразу глаза опускают и бубнят, что ничего особенного, обычный застольный разговор.
— Та-а-ак… — протянул Орлов. — Значит, нужно любым способом из них это вытрясать. Ну а при чем тут эта девица?
Гуров, поняв, что он имеет в виду Наталью Щелокову, ответил:
— Вполне возможно, что ни при чем. Ею занимается Станислав. Возможно, уже сегодня станет ясно, что на ее смерть можно не обращать внимания.
— Не скажи, Лева! — поднял палец Крячко. — Тут все не так однозначно…
Гуров и Орлов с удивлением уставились на него. Крячко, довольный тем, что привлек их внимание, закинул ногу на ногу и таинственным тоном продолжил:
— Дамочка эта, Дарья Прохорова, подружка, показала, что у Щелокова вышел инцидент с Гладких. Что якобы Щелоков начал задираться, а Гладких действительно выпил лишнего, вот и не сдержался, ответил ему и публично оскорбил и его, и Наталью.
— Вот как? Каким образом? — спросил Гуров.
— Обозвал ее дурой. И дал понять, что имеет на это право.
— Очень интересно, — заметил Орлов.
— Да, если это правда, — кивнул Гуров.
— А для чего ей врать? — покосился на него Орлов.
За Гурова ответил Крячко:
— Тут разные варианты возможны. Во-первых, она хочет перевести стрелки от себя и своего муженька. Дескать, мы тут не при делах, это все их разборки. Во-вторых, ситуация изнутри выглядит так, что муж Дарьи пониже рангом, чем Щелоков. Тут еще вот какой момент, — добавил Крячко, посмеиваясь. — Щелоков и Прохоров считались друзьями-приятелями. Но Щелоков в последнее время стал круто подниматься по карьерной лестнице, чему немало способствовал Гладких. Просто буквально тащил Щелокова вверх.
— А зачем? Он его родственник? Или Щелоков обладает столь выдающимися управленческими способностями?
— Все гораздо проще, Петр, проще, — продолжая посмеиваться, подмигнул ему Крячко. — Наташка-то наша, оказывается, та еще штучка. Да и Гладких мужик не промах! Положил наш чиновничек глаз на молодую женушку своего подчиненного. Ну а от той убудет, что ли? Если ей колечки-шубки перепадают, муженьку ее повышения плюс увеличение оклада, а ей самой за такие блага всего-то пару-тройку раз поваляться на чужих простынях… К тому же Гладких мужчина симпатичный был, хоть и староват для нее.
— Ничего себе! — проронил Орлов, когда Крячко обвел их с Гуровым довольным взглядом. — И ты до сих пор молчал об этом?
— Так вы меня, Петр Николаевич, за человека не считаете, — насмешливо сказал Крячко. — У нас только Лев Иваныч имеет привилегию докладывать. А мы так, при них, так сказать… Молчим, когда начальство разговаривает.
— Ну хватит, хватит прибедняться, сиротинушка ты наша, — примирительно проговорил Орлов. — Скажи лучше, откуда тебе это известно?
— А это все Дашутка мне рассказала, как «понимающему человеку», — процитировал Крячко. — Не думай, Лева, что только ты у нас специалист по женским сердцам — мы тоже кое-какими подходцами владеем.
— Я никогда себя и не считал специалистом в подобных вещах, — сказал Гуров.
— Зато женщины считают. Ты у нас известный покоритель их сердец, — продолжал Крячко с интонациями балагура. — Ну, каждому свое! Ты разбиваешь несчастные женские сердца, а Крячко их утешает и склеивает… Так и в случае с этой Дашей.
— Что, Лев успел разбить ее сердце? — изумленно спросил Орлов.
— Да не слушай ты его! — поморщился Гуров. — Плетет, как обычно, ерунду всякую.
— Да нет, Лева, — посерьезнев, сказал Станислав. — Меня стоит послушать. Ну, насчет разбитых сердец я и вправду преувеличил, но напугана и растеряна была девушка — это точно. И я понял, что ей сейчас не хватает именно человеческого понимания и отеческого сочувствия. И повел себя соответственно. Вот и результат.
— Ну и какие же выводы ты можешь сделать, отец родной? — снисходительно спросил Гуров.
— Выводов несколько. Дашка эта, конечно, подружке завидовала, слов нет. Ну, баб мы все знаем и понимаем, что это вполне нормально: жили одинаково, и вдруг муж подруги начинает стремительно идти вверх. А все потому, что ее выбрал их общий босс. Не ее, заметь, выбрал, хотя она тоже молода и хороша собой.
— А ты прямо думаешь, что, если бы Гладких выбрал Дарью, она немедленно согласилась бы стать его любовницей? — недоверчиво посмотрел на него Орлов.
— Да это уже неважно. Главное, что не выбрал… Ты слушай дальше, не перебивай, а то я нить разговора потеряю! Я же тебе не Лев Иваныч с его непробиваемой логикой.
— Ладно, ладно, — махнул рукой Орлов. — Продолжай.
— Ты по порядку расскажи, — подал голос Гуров.
Крячко потер руки и удобнее устроился в кресле.
— Значит, сегодня во время разговора — а беседовал с ними я по отдельности, — я заметил, что Даша ерзает на стуле, словно ей невтерпеж что-то мне сказать, но она не знает, как это повернуть. Ну, я возьми да и скажи, что, мол, собственно, к ней-то с мужем и не было бы никаких претензий, ведь ежу понятно, что в первую очередь тут задействованы семейные дела. И вот если бы знать, не было ли каких трений у Натальи с мужем, то это бы здорово облегчило положение Дарьи и ее супруга. Тут она прямо подпрыгнула на стуле, склонилась ко мне и доверительно так шепчет: «Я бы еще вчера сказала, но там такой строгий мужчина ходил, я его прямо так испугалась, что дар речи потеряла!» Это она про тебя, Лева! Так что женщины от тебя не только голову теряют, но и способность разговаривать. Вот так! — хохотнул Крячко.
Гуров покривился и раздраженно жестом показал, чтобы Станислав не отвлекался.
— А я ей говорю: «Мне, Дашенька, вы можете рассказать все что угодно! Я во всем разберусь досконально и деликатно». Тут ее и понесло. Дескать, Наталья мужу изменяла с Гладких, а тот, чтобы ему рот заткнуть, всячески его продвигал и способствовал молодой семье. Квартира у них в элитном доме, у мужа и у жены по новенькой иномарке, отдых за границей два раза в год, ну и прочие жизненные удовольствия. И за все эти удовольствия Щелокову нужно было всего лишь помалкивать и прикидываться шлангом…
