— А его роль шланга не устраивала? — посмотрел Гуров на Крячко.
— А кого бы она устроила? — в свою очередь уставился на него Станислав.
— Не скажи, есть такие, кто даже рад такому положению вещей, — заметил Гуров.
— Ну, это вообще не мужики! — категорично рубанул рукой воздух Крячко. — Это для них придумывают названия типа «Голубое озеро»! И это еще мягкий вариант.
— Ну дальше, дальше! — поторопил Крячко Орлов.
— Да я, собственно, уже почти закончил, — отрапортовал Крячко. — Остались мелочи… Щелоков не такой простодушный паренек, он прекрасно понимал, что все эти дары не с неба сыплются. И не раз устраивал жене скандалы на этой почве. А та с Дашей, как с подругой, делилась своими переживаниями…
— Хороша подруга! — покачал головой Орлов. — Не успела Щелокова на тот свет отправиться, она тут же все ее тайны выкладывает.
— Ну что ты, Петр, может быть, она просто законопослушная, добропорядочная гражданка, которая стремится к тому, чтобы истина восторжествовала, — с притворным укором в голосе заметил Крячко.
— Угу, — пробурчал тот.
— Так какие выводы-то, Станислав? — вернул Гуров приятелей к сути дела. — Можно ли доверять этой Дарье? У нее ведь собственных интересов для таких показаний хватает. Причем торжество справедливости не в их числе. Во-первых, ты сам говоришь, что она завидовала подруге. И могла, так сказать, заочно ей отомстить, ужалив напоследок после смерти. Это, конечно, самый глупый и мелкий интерес. Во-вторых, сообщая такие факты, она не может не понимать, что ставит под удар Виталия Щелокова. А это означает, что ее муж имеет шансы занять его место… это, конечно, непроверенная информация, но вполне проверяемая. Нужно лишь разобраться в их чиновничьей иерархии и узнать, что кому реально светит после смерти Гладких и отстранения от должности Щелокова.
— Она, кстати, могла наверняка и не знать, светит ее мужу что-то или нет, просто надеяться на это, — вставил Орлов.
— И в-третьих, ей просто хотелось отвести подозрения от себя и собственного мужа, — закончил Гуров.
— Ну так что, Станислав? — спросил Орлов. — Насколько можно верить показаниям этой Даши?
Крячко помолчал, задумавшись, потом запустил пятерню в свою и без того взлохмаченную, давно не стриженную шевелюру и еще больше растрепал ее.
— Шут ее знает! — пожал он плечами. — Думаю, пятьдесят на пятьдесят. Полностью все выдумать она не могла — понимает ведь, что мы ее показания проверим. И дыма без огня, как вы знаете, не бывает… Наверняка она свои показания не с потолка взяла, а на чем-то построила.
— Значит, вот в этом ты и разбирайся до конца, — тут же распорядился Орлов. — Тем более что уже на начальном этапе сработал отлично, хвалю!
Крячко прижал ручищи к груди и склонился в подобострастном поклоне.
— Кстати, где он сейчас, этот Щелоков? — поинтересовался генерал-лейтенант.
— Я его пока что держу в кабинете, до выяснений. Но обвинений ему еще не предъявлено. Думаю, рановато.
— Постарайся его разговорить, — посоветовал Гуров. — Мне кажется, вариант перспективный. Я еще вчера заметил, что он как-то не очень естественно себя ведет и нервничает сильнее, чем нужно. Может быть, очень скоро убийца будет разоблачен — и благодаря лишь одному Станиславу Крячко, герою главка!
Орлов тут же повернулся к нему.
— Ну а у тебя какие мысли насчет дальнейших действий?
— Направлений несколько, — спокойно принялся излагать свою стратегию полковник. — Во-первых, Вячеслав Андреевич действительно занимал высокий пост и обладал большими возможностями. В подобных кругах часто присутствуют интересные моменты, скрытые от посторонних глаз.
Орлов покивал, прикрыл глаза и сказал:
— Во-вторых?
— Во вторых, семья. Причем, возможно, семью я бы поставил на первое место, — задумчиво сказал Гуров. — И даже не потому, что подозреваю кого-то из родных Гладких в желании ему смерти, а хотя бы для того, чтобы как можно лучше узнать его. Нам ведь практически ничего не известно о нем как о человеке. Ну, и сопутствующие направления — друзья, приятели, просто знакомые из числа тех, кто был в пансионате. Проверить характер их отношений, может быть, неожиданно у кого-то возникнет мотив. Кстати… — Гуров выразительно посмотрел на Орлова.
— Ну говори, что ли, не томи, что за дурацкая привычка у вас обоих! — раздраженно прикрикнул генерал-лейтенант. — Эффектные паузы выдерживаете, словно сейчас выдадите суперсенсационную новость!
— Ну, сенсацию я вряд ли произведу, — согласился Гуров. — Но момент любопытный. Один из свидетелей — сотрудник министерства, разумеется, но довольно мелкий чин — сообщил мне, что в последнее время на работу к Гладких зачастил его зять.
— А кто у нас зять? — тут же спросил Орлов.
— Точно никто пока не знает, занимается каким-то бизнесом. Молодой, лет двадцати пяти, не старше.
— А дочери его сколько? — полюбопытствовал Крячко.
— Двадцать три.
— Ну зачастил, и что? — покосился на него Орлов с сомнением. — Мало ли какие дела у тестя с зятем! Может быть, чисто семейные.
— Ага, он ему чистые носки привозил, — вставил Крячко. — И парного молочка кувшинчик.
— Меня этот факт насторожил потому, что свидетель показал, что зять и тесть явно разговаривали на повышенных тонах. О чем-то спорили и к единому мнению так и не пришли. А буквально на днях — позавчера или даже вчера, он точно не помнит — к Гладких заявилась дочь. Хотя раньше она на работе у папы практически не появлялась. И с ней тоже разговор был резким, хотя и не таким шумным, как с зятем.
Орлов некоторое время посидел молча, похмурился, потом выдал:
— Ну, вот, значит, и с этим вопросом тоже разберись. Чтобы точно знать, кого можно исключить.
— А я все же думаю, что Щелокова нужно дожимать, — высказался Крячко. — В отношении его все идеально совпадает. Мотив — железный, ссора опять же прямо перед убийством, алиби его очень спорное и хлипкое, так как никто не может точно сказать, во сколько они уплыли и был ли к тому моменту жив Гладких.
— В общем, хватит пустых предположений, материалов для расследования у вас предостаточно, так что идите и работайте, — распорядился Орлов, но, когда Гуров и Крячко уже собрались уходить, жестом остановил их: — Лева, ты с чего собираешься начать?
— Хорошо бы, конечно, с министерства, — ответил Гуров. — Но, во-первых, сегодня суббота, так что я вряд ли кого-то там застану. Во-вторых, мне, честно говоря, не очень хотелось бы туда идти неподготовленным.
— Что ты имеешь в виду? — навострился Орлов.
Гуров улыбнулся:
— Петр, тебе известно, как я отношусь к чиновничьему аппарату. Не очень жалую, но не в этом суть. Ты же сам прекрасно понимаешь, что если Гладких устранили из-за его должности, то никто из аппарата мне не скажет по секрету: дескать, это я его грохнул, потому что хотел занять его место. Или потому, что он мне мешал. Словом, если и существуют в министерстве какие-то подводные камни, касающиеся Гладких, лучше узнать об этом не изнутри.
— Что конкретно тебя интересует? — насупился Орлов.
— Какими вопросами занимался Гладких? Что было в его ведении? В каких он отношениях с коллегами? С кем чаще всего пересекался по роду своей деятельности? Не было ли между ним и его коллегами разногласий и тому подобное.
Орлов немного подумал, после чего сказал:
— Хорошо, я переговорю со знающими людьми из администрации. К понедельнику, думаю, кое-какая информация по этому вопросу будет.
— Спасибо, Петр, — поблагодарил Гуров. — Так мне будет куда проще вести беседу.
— А ты на похороны сходи, — посоветовал Крячко. — Может, там удастся кого-то разговорить.
— Так тебе эта чиновничья братия и разговорилась на похоронах! — ехидно проговорил Гуров. — Там будут длинные, громкие речи о том, какой это был прекрасный человек и убежденный демократ, перечислят длинный список его заслуг перед Родиной и отдельно взятым гражданином России, и все в таком духе.
— Да не на похоронах, а на поминках, — не моргнув глазом, поправил его Крячко. — За столом, под водочку-селедочку, кого угодно можно разговорить.
— Чушь! — отмахнулся Гуров. — А то я не знаю этих официозных чинуш. Это такие калачи тертые, что их сколько ни подпаивай, они слова лишнего не скажут.
— Зря ты так, — не согласился Станислав. — Просто нужно уметь найти индивидуальный подход. Знать, когда подпоить. — И мечтательно добавил: — Эх, мне бы пойти!
— Пойди, — усмехнувшись, разрешил Гуров. — Тебя к ресторанному столу и близко не подпустят — ты фейсконтроль не пройдешь.
— Вот я про то и говорю, — сокрушенно вздохнул Крячко. — Не вышел я рожей. А вот ты бы у нас идеально подошел. И ладный, и складный, и лицом аристократ, и фигурой, и эрудиция у тебя на высшем уровне. Эх, и чего ты, Лева, на оперативной работе свою жизнь угробил? Тебе бы в посольстве служить.
