– Да, ничего серьезного!
– Я же ей говорил, рано еще на работу, отлежись, наберись силы!.. Так нет, не послушала и что? – он приподнял руку и резко махнул, – и вот результат непослушания!
– Дядь Вась, мне срочно надо в Камышенку!
– Хм, срочно ей надо! Хорошо, что я задержался со своими собаками, могла бы и не застать меня! Мне, Нюр, тоже нужно в Камышенку, причем срочно!
– Ой, дядя Вася, как повезло мне, не то не знаю, чтобы я делала с ребенком? – мгновение, помолчав, с осторожностью спросила: – А вы возьмете нас с собой? – и умоляюще посмотрела на него.
Пасечник повернул к ней голову, приподнял бровь, – за сорок пять лет жизни, глупее вопроса не слышал! – Я похож на животное, чтобы не взять вас, а? Эх ты, Нюра, Нюра!
– Ну, прости, дядь Вась, кто знает, может, у вас свои дела и вам не до нас!
– Вот если бы ты была без ребенка, может, быть тогда мне было не до тебя! – сказал он шутя. А после с обидой проговорил: – К вам с душой, а вы все по больному месту! Да вы для меня, стали как родные! – он громко шмыгнул носом и отвернулся.
– Дядь, а можно я соску с медом сделаю для неё? – она глазами показала на малышку и вопросительно посмотрела в черные глаза пасечника.
Он окинул ее обидчивым взглядом, но, сдержав гнев, сказал: – Иди в дом, ведро с медом в сенях на лавке стоит, там и крынка, налей в нее меду.
– Зачем наливать в крынку, дядя Вася? Мне надо чуток, только хлеб подсластить!
– Наливай, кому сказано? Отвезешь медку домой. А я пока набросаю соломы в бричку!
Нюра забежала в дом, положила малышку на топчан, убрала с ее лица покрывало. – Девочка моя, да ты не спишь! Сейчас я накормлю тебя! – она приготовила медовую соску и сунула ей в ротик. Девочка сразу же ухватилась за нее и, причмокивая, сосала.
Сердце Нюрки радостно сжалось, она улыбнулась, – а я, что говорю? Вкусный мед у дяди Васи! – Она налила мед в крынку, отпила от нее со стакан, запила холодной водой из алюминиевого ковша, крякнула от удовольствия, облизала медовые губы. Взяла малышку и крынку с медом подошла к бричке.
– Ну, как все сделала, мамаша?
– Да, все, как вы сказали! – она довольно улыбнулась.
«Пасечник осторожно взял из ее рук ребенка, заглянул под уголок покрывала, задержал свой взгляд на крошечном розовом личике, улыбнулся, – спит, как ангелочек», – шепотом проговорил он. Когда Нюрка удобно расположилась на бричке, подал ей малышку, сам сел впереди, крынку с медом поставил рядом с собой и обложил ее соломой, ослабил вожжи, тихо сказал: – Ну, милая, поехали!
Лошадь не спеша, поднималась в горку, а по ровной дороге, бежала трусцой.
Всё время они ехали молча. Пасечник думал о Матрене, какая она стала, ведь прошло восемнадцать лет с тех пор, когда он уехал из деревни.
До Камышенки доехали быстро.
– Нюр, тебя, где высадить? – тихо спросил пасечник, боясь разбудить ребенка.
– У избы Матрены.
– У Матрены? – удивился пасечник.
– Да тише ты, дядь, приехали уже, останови!
– Тррр, – произнес пасечник и натянул вожжи.
Лошадь остановилась, он помог Нюрке с ребенком слезть с брички.
– Спасибо, дядя Вася, а обратно, когда поедешь?
На минуту он задумался, – думаю, через час!
– Захватишь меня с собой? Мой дом рядом с Матреной, вот он! – она мотнула головой в сторону дома.
– Заберу и отвезу, куда я денусь? Ты мед-то забери, не то снова увезу! – усмехнулся он.
– Ой, дядя Вася, спасибо! – она взяла кринку, – запах какой, даже на улице слышно!
– Вот уж никогда не думал, что еще раз придется увидеть Матрену! – сказал он не то Нюрке, не то, кому ещё.
Нюрке было любопытно посмотреть на их встречу, и она с нетерпением ждала, когда это произойдет.
Пасечник снял с головы фуражку, бросил её на телегу и старательно пригладил свои отросшие до плеч черные волосы.
Глава 11. Верните мне мою дочь
Вышел из дому Иван Иванович, на вид ему было лет тридцать восемь. Он обращал на себя внимание своей внешностью, высокий рост, крепкое телосложение, темные усы, серые полуквадратные глаза, прямой нос со спокойными слегка расширенными ноздрями и густые темно-русые волосы. Он был одет в белую холщовую рубашку с тремя расстегнутыми верхними пуговицами, что придавало ему больше мужественности. Черные, наглаженные в стрелку брюки, подтверждали его элегантность. Черный кожаный ремень туго затянут на узких бедрах, подчеркивал мужскую фигуру.
Василию бросилась в глаза, его легкая походка и мускулистые, широкие загорелые руки с длинными сильными пальцами.
Увидев Василия, он не смог скрыть своей неприязни к нему, он все еще ревновал к нему свою красавицу жену и укоризненно покачал головой.
– Ты, я вижу, совсем запутался, Василий? – строго спросил он, – зачем пожаловал?
Василий был смущен и расстроен, он не заслужил такого отношения к себе. Подумать только, его честного человека в чем-то обвиняют!
Они посмотрели друг на друга.
Василию было обидно, что о нем так подумали, но он сдержал себя и очень спокойно ответил: – Не я пожаловал, Иванович, а вот Нюра, – он кивнул в ее сторону головой.
Она вдруг внутренне вздрогнула, и уже пожалела о том, что сделала, она смотрела на отца Марии снизу-вверх, и ей казалось перед ней стоит великан. По ее телу пробежали мурашки, вот сейчас, поднимет свою огромную ногу и раздавит ее вместе с ребенком!
Матрена, увидев пасечника, прищурила свои изумрудные глаза, обрамленные густыми пушистыми ресницами, и тихо произнесла: – Здравствуй, Василий Лукич!
– Здравствуй, Матрена Васильевна! – он бросил на нее свой взор, – а ты еще краше стала! – назло Ивану, сказал он.
Она улыбнулась виноватой улыбкой, и видно было, что ей очень не по себе. Не отреагировав на его комплименты, она удивленно посмотрела на Нюру, – откуда у тебя ребенок, Нюр?
– Нюрка крепче прижала к себе малышку, будто хотела защитить её.
– Тетя, этот ребенок вашей Марии, – робко проговорила она.
Матрена в сердцах глянула на нее так, что с ее тела исчезли мурашки, и бросило в жар. Она уже хотела, было бежать назад, и сделала шаг, но Матрена, спокойно спросила: – Где сама Мария?
– Ей немного нездоровится, и молока у нее нет, – с трудом пролепетала Нюрка, – мы кормили ребенка пряниками!
– Понятно, – монотонно сказала Матрена, – ну, дай же мне её, и протянула к ней руки, она очень бережно взяла малышку из ее рук. – А, что Мария, когда приедет?
– Не знаю, как легче станет, – сухо глотнув, ответила Нюрка.
Пасечник влюбленно смотрел на Матрену, в его сердце стало тоскливо и обидно.
– Ну, чем я хуже твоего Ивана? – мысленно спросил он ее, – ничем не хуже, и любил бы тебя, не меньше, чем твой великан! – он дернул вожжи, и с комом в горле, отъехал от дома любимой.
– Дядя Вася, не забудьте заехать за мной! – крикнула ему вслед Нюрка.
– Не забуду, – буркнул он себе под нос.
– Отец, ты посмотри, кого нам дочь передала! – разворачивая ребенка, с восхищением произнесла Матрена.
– У-у, какая кроха! А, что это у нее на губенках все засохло? – нежно проговорил он.
Матрена понюхала, рассмеялась, – мед ела! У её мамочки молоко перегорело, вот и приходится ей, есть хлеб с медом! Ну, ничего, молочко у нас есть! Юрочку переведем на общий стол, он уже большой мужичок, в тятю богатырь! – она ласково посмотрела на мужа, – а тебя, внученька, будем кормить! Смотри, отец, проснулась, открыла ротик и ищет сосок!
Он с нежностью посмотрел на малышку, – проголодалась, ой, а какой малюсенький ротик и сама, как живая кукла!
– Ничего, отец, вырастит, еще какая красавица будет!, – она глотнула и тяжело вздохнула, – ах, доченька, что же ты натворила? Молодость свою загубила!
– Почему загубила? Мы же все равно не планируем, ещё рожать детей? Или ты еще хочешь, а, Моть? – ласково спросил он.
Она улыбнулась краешком губ, – да нет, отец, я не думала об этом! У нас и так, два сына и дочь, а вот теперь, еще одна красавица родилась!
– Ну, вот видишь, как хорошо, что Мария родила! Пока еще силы есть, поможем ей поднять дочку!
– Все так, Ваня, только замуж с ребенком никто из хороших парней её не возьмет! Ребенок всю жизнь будет у нее, как бельмо на глазу!
– Не говори ерунды! Наша Мария особенная, за сто верст такой не найти!
