Это не я, не Ник и не Старик. Будь предателем сам Маккален, он ни за что не позволил бы Нику отправиться на мои поиски и тем более привезти меня назад. Тогда кто? Все-таки Мейси? Дорнан? Даг? Рафаэлла? Ким?
Слишком сложно будет выяснить извне.
Но это потом. А сегодня я пью ромашковый чай из пакетиков, пачку которых обнаружила в дальнем углу кухонного шкафа, и впервые за два года чувствую, что сделала что-то правильное.
Я больше не прежняя Эмбер, карьеристка, пытающаяся что-то доказать себе и другим. Но и не Гагара, мастерски умеющая терпеть, боящаяся собственной тени и готовая умереть в любой момент. Я – и та и другая. И не одна из них.
Я – это я. Поломанная и нескладная. Скелет, обтянутый неровно загоревшей кожей. Убийца, на руках которой предостаточно крови.
Я – это я. Я себя принимаю. Здесь и сейчас. Со всеми грехами, шрамами и недостатками.
Принимаю. До дна.
Пищит снимаемая с двери сигнализация.
Не шевелюсь, потягиваю чай. Ключ и код от защиты есть только у одного человека. А его мне бояться не нужно. Он тот, кто никогда меня не подставит и не предаст.
Ник врывается в квартиру ураганом.
Улыбаюсь ему, но он игнорирует мою улыбку.
– Ты что наделала?! – орет на меня с порога. – Они же тебя теперь упекут до конца жизни!
От первого удивления улыбка начинает сползать с моего лица. Но затем снова возвращается.
Он просто испугался. Испугался за меня.
Не спеша ставлю кружку на стойку. Встаю, оправляю полы халата и развожу руки в стороны.
– Иди ко мне. – И продолжаю улыбаться. Как идиотка.
Ник пораженно моргает.
– Эм, ты в своем уме? Тебе нельзя было рассказывать о положении дел на Пандоре на телевидении. Мы все подписали обязательство о неразглашении. – Запускает руку в волосы, привычно убирая их от лица. – Это серьезное преступление. Ты что, не понимаешь?
По-прежнему улыбаюсь, качаю головой.
– Я ничего не подписывала. Ким забыла дать мне документ на подпись, а я не напомнила. Ничего из того, что мне было известно по службе ранее, я не рассказала. Только о том, что видела на Пандоре своими глазами. А на тот момент по документам я уже не была агентом Интерпола. У них на меня ничего нет.
Ник вглядывается в меня, будто проверяя, не шучу ли. Киваю, подтверждая: не шучу.
– Ну ты даешь, – наконец выдыхает с облегчением. Проводит ладонью по лицу. – Ты меня до чертиков напугала.
Знаю. И от этого мне безумно тепло внутри.
Снова развожу руки.
– Иди ко мне.
Мое подсознание пронесло любовь к этому человеку через блокаду слайтекса, толкало меня к нему даже тогда, когда я не понимала, что Пересмешник и Ник Валентайн – один и тот же человек. Подсознание оказалось умнее меня самой, вечно ищущей причины быть несчастной и делающей несчастным единственного, кто для меня по-настоящему важен.
Я.
Себя.
Приняла.
– Просто иди ко мне.
Ник усмехается. У него такой вид, будто он не верит собственным ушам.
Качает головой, не сделав ни шага ни навстречу, ни прочь.
– Янтарная, я не щенок, которого можно приманить, а потом пнуть под зад, когда настроение переменится.
Я сделала ему очень больно. На этом самом месте. Меньше недели назад. Так, как не делала еще никогда. Потому что никогда еще мы не заходили так далеко.
– Я знаю, – соглашаюсь.
Ник смотрит прямо на меня, глаз не отводит, не прячет взгляд.
– Эм, просто определись, чего тебе нужно от этой жизни, ладно? Мне уже осточертели эти эмоциональные качели.
– Ты, – отвечаю коротко.
– Что? – переспрашивает. Щурясь, вглядывается в мое лицо.
– Мне нужен ты, – отвечаю громче и тверже. – От этой жизни мне нужен прежде всего ты.
Успеваю увидеть удивление в его глазах, а затем, не дожидаясь ответной реакции, кидаюсь к нему. Обвиваю шею руками, прижимаюсь всем телом.
Ник обнимает меня. Но, видимо, мое поведение настолько нетипично для меня, что он все же спрашивает:
– Янтарная, с тобой точно все в порядке?
– Да, – заверяю, находя своими губами его губы. – Теперь да.
* * *
Мы занимаемся любовью. Долго, почти до самого утра, безумно изголодавшись друг по другу. А потом просто лежим, обнявшись. Ник – на спине, уставившись в потолок. Я – рядом, положив голову ему на плечо.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Ты уволился, – шепчу.
– Ага, – беззаботно отзывается в ответ.
– Почему не сказал?
– Зачем? – пожимает плечом. На плече лежит моя голова. Ерзаю, устраиваясь поудобнее. – У нас с тобой разное отношение к работе.
– Больше нет.
Ник усмехается.
– Тем лучше. Нет такой работы, которую было бы страшно потерять, Янтарная, – в его голосе отчетливо слышится улыбка, – я не дурак и не инвалид, найду что-нибудь другое. Но работать там, куда прихожу через силу, я не стану. Все просто.
«Зачем усложнять?» – сказал мне юный Ник Валентайн при нашей первой встрече. За пятнадцать лет ничего не изменилось.
– Из-за меня? – только и спрашиваю.
Ник молчит некоторое время, обдумывая мой вопрос.
– Из-за всего, Эм, – отвечает. – Наверное, больше из-за того, что потерял доверие к тому, за кем годами был готов следовать куда угодно.
Приподнимаюсь на локте, чтобы видеть его лицо. За окнами спальни светает.
– Что Старик тебе сказал?
Ник морщится, затем тянется ко мне, чтобы снова поцеловать.
– Зачем тебе это надо? Давай лучше продолжим, на чем остановились.
Ну уж нет. Решительно толкаю его в грудь, вынуждая лечь обратно.
– Мне нужно знать, – настаиваю. Потому что все равно ни на миг не верю, что это случилось не из-за меня.
Мой бывший напарник – по совместительству любимый мужчина кривится.
– Эм, он много чего мне наговорил. А я ему. Взаимно и больше, чем следовало.
– Обо мне, – произношу утвердительно.
Ник вздыхает.
– И о тебе в том числе, – признает.
– Понятно, – бормочу.
– Янтарная, это между мной и Стариком. – Ник мягко проводит ладонью по моим обнаженным лопаткам. Спину мне еще до конца не восстановили, так что придется в будущем побегать в поисках клиники, которая возьмется за недоделанную работу.
Я категорически не согласна с последним утверждением, но вслух не возражаю. Ник принял решение, и у меня нет права его отговаривать или переубеждать. Но все равно горько. И Старика тоже жаль.
Укладываюсь обратно.
– Я сама во всем виновата, – говорю через некоторое время.
Ник издает страдальческий стон.
– Янтарная, не беси меня. В чем ты виновата?
– В неправильной расстановке приоритетов, – отвечаю. – Но я на пути исправления.
Ник смеется.
– Я очень на это надеюсь.
Целует меня в волосы.
Его собственные пахнут дурацким хвойным шампунем, запах которого раздражает меня вот уже пятнадцать лет.
* * *
Когда окончательно рассветает, Ник уходит в ванную, а я блаженно нежусь в кровати, раскинув руки и ноги, как выброшенная на берег морская звезда.
И все-таки не помню, бывала ли я на море. Нужно будет непременно съездить – на всякий случай.
На моем запястье вибрирует коммуникатор, который я забыла снять вместе с одеждой. Номер не определен.
Тут же подбираюсь и сажусь на постели, принимаю вызов.
– Привет, детка. – Сегодня голос Дэвина непривычно серьезен, а на заднем плане не слышно ни звука.
– Привет, Дэйв.
– Детка, ты одна?
Бросаю взгляд на закрытую дверь ванной. Слышно, как льется вода.
– Одна, – говорю полуправду. – Ты что-то узнал?
В конце концов, если Дэвину и его знакомым удалось что-то выяснить о Сэме Зоуи, то Ник не тот человек, от кого я стану это скрывать.
– Узнал-то узнал… – Друг тянет время, и это на него непохоже.
Тут же вспоминаю вчерашнее поведение Ким – тоже было необычным и не сулило ничего хорошего.
– Дэйв, говори, раз начал, – поторапливаю.
Скрывать от Ника не собираюсь. Но будет лучше, если собеседник не услышит его голоса.
