столовые приборы. Съезди, пожалуйста, к мистеру Ангстрему. Выбери что-нибудь на свой вкус,
небольшой сервиз, человек на шесть. Пусть запишут на мой счет. Из лавки мистера Голдберга
пришлют вино, а насчет рыбы я уже договорился - будет самая свежая. Целую тебя, вечером
увидимся.
Мораг радостно подхватила мальчика: «Поедем по магазинам, милый!». Она передала ребенка
горничной: «Пусть закладывают карету, я сейчас оденусь и спущусь».
-Посудная лавка, - вздохнула Мораг, надевая шляпку. «Что там купишь? Хотя нет, Ангстрем всякой
галантереей торгует. Серебряная щетка для волос, зеркальце, эмалевая коробочка - можно в ней
держать бальзам для губ..., Все равно это одним счетом пойдет, Тедди не будет разбираться».
Когда она спустилась на большой, ухоженный, с подстриженными деревьями двор, и увидела
запряженный четверкой белых лошадей экипаж - Мораг уже улыбалась.
В карете, посадив Теда на колени, Мораг вспомнила серебро и фарфор на кружевных скатертях,
мраморную ванну в умывальной дома Горовицей в Вашингтоне, и сплела тонкие пальцы.
-Дядя Меир ни на кого, кроме своей жены, не смотрит, - подумала женщина. «Она старуха уже, у
нее виски седые, и не красится даже. Он, конечно, хоть и маленького роста, и с тростью ходит - но
до сих пор красавец. И зачем он только с ней живет? А денег у них, много, очень много, - она
блаженно закатила глаза. «И у дяди Дэниела тоже. Для тети Салли он целый дворец отстроил,
Нату нанял учителей из Гарварда. А какие бриллианты у них - и у тети Эстер, и у тети Салли, мое
колье только для нищенки и годится».
Она услышала смешливый голос мужа: «У дяди Дэниела много расходов, дорогая, он две семьи
содержит».
-Но Констанца ведь живет с Гамильтоном, - удивилась Мораг. За окном гостиницы была томная,
еще теплая вашингтонская ночь, пахло лесом, звенели цикады.
Тедди положил ее голову к себе на плечо.
-С Гамильтоном, - задумчиво повторил он и решил: «Не стоит Мораг этого говорить. У нее язык без
костей, еще обмолвится где-нибудь, ненароком».
В большом, овальном кабинете было тепло, Джефферсон разлил вино по хрустальным бокалам:
-У нас с Дэниелом, как бы это выразится, даже, компаньонки похожи. Их и зовут одинаково, -
президент улыбнулся тонкими губами. «Я полностью доверяю его рекомендациям, и рад, что мою
политику разделяют молодые, перспективные граждане Америки. Лет через десять, Тедди, вы
будете в Верховном Суде Массачусетса, а там..., - президент повел рукой и не закончил.
-Вашингтон, - помог ему старший брат. Тедди бросил на него быстрый взгляд - Дэниел чуть
усмехался. «А не скажешь, что ему пятый десяток, - понял Тедди. «Только морщины вокруг глаз и
все». Брат вытянул длинные ноги и повертел в сухих, сильных пальцах бокал с вином:
-В нашей стране должна быть одна партия, Тедди. Или две, обе под нашим контролем. Но не
больше, - он поднял бровь. «Все планы Гамильтона и его федералистов, - он помолчал, - нам
хорошо известны».
Джефферсон рассмеялся, посмотрев на изумленное лицо Тедди:
-Мистер Констан - человек острого ума, и понимает свою прибыль, дорогой мой юный друг. Та
газета, которую он сейчас делает в Нью-Йорке, после разгрома федералистов перейдет к нам, со
всей редакцией. Сами знаете - популярней его в Америке журналиста нет. Так что, - Джефферсон
осушил бокал, - мы получим рупор нашей партии. Читатели мистера Констана будут голосовать за
того, кого он поддерживает в своих колонках.
Уже когда они вышли из Белого Дома в темный, жаркий, звездный вечер, Тедди остановился и
чиркнул кресалом: «Погоди..., А те деньги, что ты платишь Констанце...»
-Не я, - поправил его брат, - а министерство финансов. «На особые расходы», - как написано в
книгах у Меира. Это его идея была - он, хоть, сейчас, и бюджетом занимается, но своей хватки
контрразведчика не потерял. Своих детей, - Дэниел усмехнулся,- я, конечно, сам содержу. Еще чего
не хватало - государство в это вмешивать.
Они медленно шли по пустынному, уже спящему городу. Тедди, искоса посмотрел на брата:
«Дэвид..., он твой сын?»
Дэниел потрепал его по плечу: «Мой, мой. Я раньше думал, что Гамильтона, но потом посчитал.
Его в городе не было, Констанца была здесь, я пил с армейскими друзьями..., Констанца не
заперла дверь спальни. Ладно, я на нее не в обиде - старший брат зевнул, - мне нужен законный
наследник. Нат цветной, как и его мать, какой из него Вулф?»
-Говорит аболиционист, - не удержался Тедди.
Сине-зеленые глаза Дэниела блеснули холодом. «А ты - идеалист, что понятно, в твоем возрасте, -
покровительственно заметил он. «Я не против школ для цветных, ради Бога. Пусть даже в
колледжах учатся. Но ты можешь представить себе цветного в правительстве, в Конгрессе?»
Тедди вспомнил ее бронзовую, светящуюся кожу, тяжелые, черные волосы, ее низкий, страстный
голос. Он чуть не сказал: «Могу».
-Однако, - протянул Тедди, - наша сестра все же цветная, Дэниел, а ведь она...
-Пожалуйста, - прервал его старший брат. «Актеры, актрисы, музыканты, даже писатели и
журналисты, как Марта, Салли дочь. Пусть занимаются всем этим, но сюда, - он указал на
белеющие колонны резиденции Джефферсона, - им хода нет, и никогда не будет.
Мораг вздохнула и повертела на пальце обручальное кольцо.
-Дэниел все-таки брат Тедди, - подумала женщина, - он за мной и не ухаживал, когда мы в
Вашингтон ездили. Тетя Эстер будет с Натаном. У них семья богатая. Можно с ним пофлиртовать
немного, он мне это ожерелье просто из вежливости купит..., Так и сделаю, - Мораг улыбнулась и
пощекотала сына: «Приехали!»
Тедди положил руки на клавиши фортепьяно: «Сейчас я вам сыграю Моцарта, но не обессудьте - я
больше привык ко всяким легким песенкам, как принято у нас в театре».
-У вас есть театр? - удивился Натан.
Хрусталь и серебро посверкивали на круглом, обеденном столе, ветер с моря чуть колыхал
огоньки свечей. Столовая была отделана шелковыми, кремовыми обоями. Эстер хмыкнула: «Это
все Тедди, конечно. Отличный вкус у мальчика. И драгоценности у Мораг прекрасно подобраны -
скромные, но производят впечатление».
Она отпила вина и ласково заметила: «Тедди организовал любительские представления, на
праздники. Ты ведь и сам выходишь на сцену?»
-Конечно, - он раскрыл ноты: «Нет, я вам что-то другое сыграю. Вернее, спою. Вместе с Мораг.
Тоже Моцарт, дуэт из его «Волшебной Флейты».
Натан незаметно посмотрел на девушку - она сидела, откинувшись в кресле. Из-под подола платья
- глубокого, рубинового цвета, был виден острый носок маленькой туфельки. Угольно-черные
волосы были собраны в тяжелый узел и украшены коралловой диадемой. Белая, как снег шея -
обнажена, декольте отделано волной кружев. Пахло от нее, - неуловимо, тонко, - цветами.
-У Мирьям с Мартой внуки уже, - вздохнула Эстер. «Два, Мэри тоже родила. А я когда от своих
детей дождусь - Господь ведает. Надо написать Аарону. Он будет рад, где его Батшева такую
партию сделает? Она девочка строгого воспитания, соблюдающая. Будет сидеть дома, и радовать
нас детьми. Тед хороший мальчик, здоровенький, пусть растет счастливым ребенком, - женщина
невольно улыбнулась.
Мораг искоса взглянула на тонкие запястья тети.
-Аметисты с бриллиантами, - поняла она. «Господи, да за что ей это все? Она мне рассказывала,
как в одной юбке, босиком, с грудным сыном сюда приехала. В трюме команду обстирывала.
Наверное, не только этим занималась. А сейчас - миссис Горовиц, на серебре обедает, дома у нее,
имения...»
Мораг легко поднялась и весело сказала Натану: «Что вы, кузен, не вставайте, это почти концерт».
Подойдя к фортепиано, девушка облокотилась на него: «Это наш с Тедди коронный дуэт, - она
положила руку на плечо мужу.
У нее был высокий, нежный голос. Натан почувствовал, что краснеет. «Правильно мудрецы
говорили, - вспомнил юноша, - нельзя слушать, как женщина поет. Господи, да что это со мной,
только бы мама не заметила...- он все никак не мог оторвать глаз от ее высокой, волнующейся
груди, от стройных бедер, - рубиновый шелк падал вниз тяжелым каскадом. Мораг, закончив дуэт,
поклонившись, услышала аплодисменты: «Я, конечно, всего лишь любитель...»
-Да и я тоже, - Тедди открыл шкатулку для сигар.
Натан покосился на мать и взял одну. Эстер только вздернула бровь, но ничего не сказала.
Юноша увидел перед собой библиотеку их вашингтонского дома, серебряные стаканчики с
ромом, и ароматный, сизый табачный дым.
Старший брат усмехнулся и, потянувшись, удобно устроился в кресле: «Хоть на кровати посплю, а
не на земле, или в палатке».
Натан выпил и задумчиво проговорил: «Мама все тебя женить хочет. Не зря она Айзенштадтов на
