Натаном. Старшая женщина ласково сказала: «У тебя очень милый голос, Мораг. И Тедди
прекрасно аккомпанировал. Не забудь, - она положила блистающую кольцами руку поверх белых
пальцев Мораг, - наш дом в Вашингтоне - ваш дом. Вы, должно быть, теперь часто к нам будете
наведываться, раз Тедди такой активист в партии, - Эстер улыбнулась.
-Непременно, тетя Эстер, - Мораг откинулась на спинку кресла. Она была в легком, бальном
платье из темно-зеленого шелка, волосы - украшены гирляндой белых роз, на шее блестел
изумруд на золотой цепочке. Она незаметно взглянула на Натана и оправила подол платья - так,
чтобы стала видна тонкая щиколотка в кружевном, невесомом чулке.
-Господи, какая она красивая, - беспомощно подумал юноша. «Но ведь нельзя, нельзя на нее
смотреть. Она замужняя женщина, не еврейка, еще и родственница наша...»
Черный локон падал на хрупкую, белую шею, алые губы были разомкнуты. Зазвучала музыка и
Мораг томно прикрыла глаза длинными ресницами.
-Тедди уезжает, - вспомнила девушка. «Натан, кажется, в меня влюблен, дышит часто. Он пока
никто, конечно, но мальчик способный, Тедди его хвалил. Он далеко пойдет. Надо его держать при
себе, привязать покрепче. Тетя Салли - не жена, сожительница, а дядя Дэниел на нее большие
деньги тратит. И Тедди ничего не узнает. Он мне доверяет, не станет подозревать. Все очень
просто».
Когда соната закончилась, Мораг захлопала первой и с сожалением сказала: «Такая досада, что вы
не танцуете, тетя Эстер».
Та только развела руками: «Разве что Натан меня пригласит - с мужем и сыновьями я танцую, это
нам разрешено».
-Как бы я хотел ее пригласить,- тоскливо подумал Натан, становясь напротив матери. Тедди и
Мораг танцевали рядом с ними. Он все время следил за ее стройной спиной, за гордой, высоко
поднятой головой, за тем, как она улыбалась, подавая руку мужу.
-Ничего, - сказала себе Эстер, увидев румянец на щеках сына, - пусть привыкает быть в хорошем
обществе. В Вашингтоне это полезно, мальчику надо будет посещать балы, ужины..., Если все
хорошо пойдет, и он продвинется по службе, может быть, он даже станет заместителем
Генерального Прокурора. Как это Меир сказал: «В правительство нас все равно никогда не пустят.
Это Дэниел дослужится до госсекретаря, а я так и останусь заместителем министра финансов».
-Ты жалеешь? - Эстер отложила книгу и поцеловала мужа, устроив голову у него на плече.
Меир погладил ее по щеке. «Нет, милая. Недостойно отказываться от веры отцов ради поста в
кабинете министров. Джефферсон - не Бонапарт, тот действительно - человек без предрассудков,
твой брат и генералом может стать».
Эстер отмахнулась: «Не бывало еще евреев в генералах».
-Цветной в генералах у него уже есть, - задумчиво отозвался Меир. «Красиво звучит: «Генерал
Мендес де Кардозо».
-Тем более Иосиф врач, - упрямо продолжила Эстер, - им вообще редко дают высокие звания...
-Наполеон даст, - муж ласково привлек ее к себе. «Он людьми не разбрасывается, дорогая. А вот
наш Хаим, думаю, до полковника дослужится, и все».
-Как будто потолок, - хмыкнула Эстер. «Только из стекла. Видишь над собой небо, и понимаешь -
до него тебе никак не добраться. А так, - она помолчала, - вроде и нет его. Как думаешь, - женщина
приподнялась на локте, - такой потолок всегда над нами будет?
Меир долго лежал, закинув руки за голову, молча. Потом муж помотал головой: «Нет, милая. Но у
этой страны будут заботы важнее евреев, поверь мне».
-Цветные, - утвердительно сказала Эстер.
Муж вздохнул и привлек ее к себе: «Пока они остаются в рабстве - Америка не станет той страной,
которой мы ее хотим увидеть. Вот так-то, - Эстер почувствовала его нежный, медленный поцелуй,
и подумала: «А если убьют Хаима, упаси нас Господи от такого? Надо его женить, пусть внуки
родятся, пусть...»
Она вздрогнула - муж медленно провел пальцем по ее лбу. «Я сейчас буду целовать эту морщинку,
- смешливо сказал Меир, - пока она окончательно не разгладится. Не волнуйся ты так. Хаиму всего
двадцать два, я в его годы сидел на Синт-Эстасиусе и ни о чем таком не думал. Придет его время,
не бойся».
Эстер только кивнула, и, обняв мужа, тихо рассмеялась: «Целуй, раз обещал».
Контрданс закончился. Тедди весело предложил: «Тетя Эстер, не хотите сбежать в библиотеку,
покурить?»
-Натан, - распорядилась она, - поухаживай за кузиной Мораг, принеси ей шампанского.
Они стояли на балконе. Мораг накинула на плечи невесомую, тонкого кашемира шаль:
«Шампанского вам нельзя, кузен Натан, танцевать можно только с мамой или женой..., А чего еще
нельзя? Например, - юноша вздрогнул и почувствовал прикосновение ее руки, - вам можно
трогать женщин?»
-Нельзя...- еще успел сказать он. Мораг была уже совсем рядом, ее волосы шевелил теплый,
весенний ветер, ее губы пахли цветами и шампанским. Девушка быстро, мимолетно поцеловала
его и велела: «Приходите к завтраку в воскресенье, кузен Натан. Тедди уезжает в Спрингфилд».
-С матушкой? - зачем-то спросил он. Мораг засмеялась: «Нет». Она еще раз коснулась его руки и
убежала в зал. Натан потрясенно повертел в руках пустой, хрустальный бокал и прижал его к
губам, еще чувствуя тепло ее губ.
Почтовая карета остановилась перед постоялым двором Макдональда. Тедди, на мгновение,
отвел глаза. На дверце висела табличка: «Для цветных».
Он почувствовал, что краснеет, и пообещал себе: «Жизнь положишь, а чтобы этой косности в
Америке больше не осталось». На дороге было пусто. На западе, над верхушками деревьев, небо
сияло золотистым закатом.
Тедди обернулся и посмотрел на экипаж. «Шампанское, - вспомнил он, - вино, сыр. Там есть
деревня, с рынком, неподалеку. В озере много рыбы. Господи, а я ведь волнуюсь».
У него давно лежали ключи от этого дома - хозяин умер, наследники еще не приехали из
Филадельфии, но все было в полном порядке. Фарфор был расставлен в ореховых шкафах,
постельное белье, - переложено холщовыми мешочками, пахнущими фиалкой и лавандой.
-Здравствуй, Тедди, - раздался низкий голос.
Она стояла рядом с экипажем - высокая, в простом, муслиновом, светлом платье, с небольшим,
потрепанным саквояжем в руках.
Темные глаза смотрели прямо на него, в черных волосах играло, переливалось солнце.
-Марта, - только и сумел сказать он: «Это одноколка, но места на козлах хватит на двоих. Хочешь? -
он кивнул в сторону лошади.
-Я и править умею, - темно-красные губы чуть улыбнулись. «А куда мы едем? - спросила девушка,
принимая его руку, садясь рядом с ним. От нее пахло свежестью, соленой водой. Тедди тихо
ответил: «На Голубые Холмы. Там есть дом, прямо на озере, вокруг лес, ближайшая деревня
только в пяти милях…»
-Хорошо, - медленно проговорила Марта. Он, тронув экипаж с места, едва удержался, чтобы не
обнять девушку. «Куплю этот дом, - решил Тедди, поворачивая на лесную дорогу, что вела к югу.
«Мораг ничего знать не надо, да она и не интересуется моими делами».
Уже почти стемнело, когда экипаж въехал на маленький, чисто подметенный двор. Марта,
соскочив с козел, ахнула: «Смотри, терраса прямо на озеро выходит. Как красиво, Тедди, - она
вскинула голову и увидела яркий полумесяц луны, окруженный звездами. Было тихо, лениво
плескала вода, - совсем рядом, - откуда-то из леса доносились голоса птиц.
-Марта, - услышала она его голос. Повернувшись, закинув руки ему на шею, девушка шепнула:
«Кто указал тебе сюда дорогу?»
-Любовь, - Тедди медленно провел губами по ее бронзовому, теплому запястью. «Любовь, ты
знаешь, Марта…»
Он легко подхватил ее на руки и перенес через порог дома.
Серебряный подсвечник стоял на подоконнике, раскрытые ставни дома выходили на озеро. Марта
лежала головой у него на плече.
-Я тебя люблю, - Тедди все гладил ее тяжелые, черные волосы, целовал кончики прядей, вдыхал
запах мускуса, что шел от сбитых, измятых простыней.
Марта помолчала: «Я не хочу, чтобы…»
-Никто ничего не узнает, - Тедди прикоснулся губами к длинным ресницам. «Никогда, Марта. Ты
же понимаешь, - он вздохнул, - я в ответе за нее…Я ее соблазнил, я не могу ее оставить…, И
маленький Тед, ему нужна мать…»
Марта приподнялась и уютно устроилась у него на груди: «Понимаю, милый. Дай-ка, - девушка
пошарила по полу, и, найдя портсигар с кресалом, - протянула ему.
Тедди закурил и задумчиво сказал: «Я куплю этот дом, и в Нью-Йорке…- он посмотрел на Марту, -
ты, где живешь?»
Девушка усмехнулась. Забрав у него сигару, Марта выпустила дым: «Отменные. Я комнату снимаю,
Тедди».
-Я…- начал мужчина, но Марта наклонилась и приложила палец к его губам.
