С лестницы послышались глухие шаги, и в тот же миг вой сирен пронзил сумрак ночной улицы. Не успели они пошевелиться, как в дверь громко постучали.
Мэри Энн развернулась и побежала по коридору к двери. Она крутанула замок; дверь заехала ей по лицу, и ее бесцеремонно оттерли в сторону. Внутрь протиснулись и загромыхали по коридору к гостиной трое полицейских.
Мэри Энн без колебания нырнула во мрак площадки и бросилась вниз по лестнице, хватаясь за невидимые перила. Она кубарем выкатилась из подъезда и влетела во влажную живую изгородь, высаженную вдоль дорожки.
Сверху из темноты доносились резкие голоса. Полицейские все прибывали, светили фонариками, раздавали команды. Через несколько минут — на удивление быстро — по лестнице мрачно протопала первая группа — Туини и Бет Кумбс. За ними вышли Дэнни Кумбс и трясущийся субъект, который оказался Чадом Леммингом. Всех четверых запихнули в патрульную машину; машина ожила и рванула с места. То там, то здесь на крылечках вспыхивали огни и появлялись разбуженные соседи.
— Это они? — спрашивал полицейский.
Из его патрульной машины доносилось бормотание рации. Он пригнулся к ней, уселся за руль и сказал что–то оператору в полицейском участке.
Копы разъезжались. Они подходили по одному, перекидывались парой слов и рассаживались по машинам. В дверях квартиры цокольного этажа стоял гордый негр, который смотрел на отбывающих полицейских с выражением торжествующей справедливости. Одна машина притормозила, и оттуда ему что–то сказали; негр удовлетворенно кивнул и скрылся за дверью.
Прошло немало времени, прежде чем Мэри Энн решилась пошевелиться. Она дрожала от холода; в волосах осел мокрый ночной туман, и, пока она выбиралась из живой изгороди, ей в ладони впивались кусочки гравия. Жакет порвался, а в прическе застряли листья. Она встала, дрожа всем телом, застыла в нерешительности, а потом стала медленно подниматься на третий этаж.
Гостиная лежала в руинах. Сверху бессильно струился непогашенный свет. Из открытой двери тянуло холодом; Мэри Энн закрыла дверь на замок и зашла внутрь. Одежда Бет лежала там, где она ее скинула; вниз ее погнали в плаще Туини. В углу валялась камера Кумбса с использованной лампочкой во вспышке. Пол был усыпан осколками от разбитых ламп; в том месте, где Бет прошлась голой ступней и порезалась, блестели капли крови.
Мэри Энн машинально подняла гитару Лемминга и поставила ее к стенке. Потом она прошла к ванной и опасливо заглянула внутрь.
Пол Нитц сидел на полу, прислонившись головой к ванне. Он немного пришел в себя и неверной рукой ощупывал набитую об унитаз шишку. Заметив Мэри Энн, он моргнул, слегка ухмыльнулся и попытался встать.
— Не надо, — сказала Мэри Энн, поспешив присесть на корточки возле него, — я помогу.
— Меня так и не заметили, — пробормотал Нитц, — спасибо, Мэри. Я в порядке — просто мне стало худо, и я вырубился.
Поддерживая его, Мэри Энн вывела Нитца из ванной в гостиную, где царил хаос. Там она упала на диван, притянула его к себе и положила ушибленную голову себе на колени. Он задремал, а она сидела и смотрела перед собой невидящим взглядом, вцепившись в его узкие плечи и раскачиваясь туда–сюда. Наконец он шевельнулся и приподнялся.
— Спасибо, — сказал он слабым голосом, — ты очень хорошая.
Она ничего не ответила.
— Они меня не заметили, — гордо заявил Нитц, — дверь была заперта, и я сидел не шелохнувшись. Они и не поняли, что я там.
Легонько обняв его, Мэри Энн прижалась щекой к его лбу.
— Никого, кроме нас, — с вызовом бормотал он, — всех забрали. Никого. Остались только мы с тобой.
За окном ночная птица издала жутковатый звук. До рассвета оставался час с небольшим.
Глава 11
Как только его жена покинула квартиру, Дэниэль Кумбс надел пиджак, шляпу и вышел на улицу. Это был его первый полный день на свободе. Им, всем четверым, предъявили обвинение по двум пунктам: нарушение покоя в ночное время и нарушение общественного порядка. Каждый из них провел ночь в тюрьме, в отдельной камере.
И вот Дэниэль Кумбс шел в центр города и думал о том, как несправедливо устроен мир. Ну какой у его жены нравственный облик? У свиньи краше. Стоит на горизонте появиться какому–нибудь мужику, как она прыгает к нему в постель; она выставлялась перед Джозефом Шиллингом и переспала с ним, потом был тот итальянец, хозяин овощной базы, потом ее ученик, потом еще один, и вот теперь эта бестолковая вереница событий, которая закрутилась вокруг негра по имени Карлтон Туини. Все. Дальше некуда.
Ему припомнилось чудовищное падение того вечера, и он ускорил шаг. К деловому кварталу Пасифик–Парка он приближался почти бегом.
На боковой улочке задрипанного квартала, между кафе, бильярдными и магазинами сигар, располагался оружейный магазин. Кумбс зашел туда и остановился у стеклянной витрины в ожидании хозяина. Вскоре перед ним предстал лысый тип в ковбойском жилете и брюках в мелкую полоску.
— Да, сэр, — произнес он с гнусавым новоанглийским выговором, — чем могу быть полезен?
Нужный ему пистолет Кумбс выбирал в течение часа. Это оказался матовый полуавтоматический «ремингтон» 32–го калибра, который стоил дороже, чем он предполагал. Еще пятнадцать минут он выторговывал цену поинтересней и в итоге ушел из магазина с покупкой.
Затем, прошагав трущобы и спальный район, он очутился за городом, в открытом поле. В нескольких милях от шоссе виднелся худосочный пролесок, и Кумбс направился к нему. Потом он блуждал в прохладном сумраке, выискивая какую–нибудь мишень, чтобы потренироваться. Он не стрелял из пистолета со времен сборов в Национальной гвардии.
Над ним пропорхнула стайка птиц, и он наугад пальнул посредине. Ни к чему, кроме птичьей паники и вороха перьев, это не привело. Он уныло побродил вокруг, пиная влажную поросль в надежде, что где–то упала птица. Но птицы не было. Лес застыл. С далекого шоссе до него доносился шорох шин, гул моторов, да время от времени — истошные гудки грузовиков.
Вдруг он заметил, что сквозь траву продираются два мальчугана, а за ними бежит спаниель. Кумбс укрылся в тени мусорной кучи, поросшей сорняком. Собака принюхалась и замерла в нескольких метрах от него. Кумбс поднял пистолет и спустил курок. Из дула поднялась струйка серого дыма, и Кумбс отпрянул в тень; в ушах у него звенело от выстрела.
Напуганные звуком, мальчики осторожно двинулись назад; один из них все время тихо, испуганно звал: «Корки! Корки!» Раненная, но еще живая собака, скуля, пыталась ползти на голос. Когда мальчики выскочили на опушку и склонились над искалеченным псом, Кумбс перезарядил пистолет.
Наблюдая, как они безуспешно пытаются поднять животное, Кумбс размышлял о тщете жизни. Наконец они нашли широкую подгнившую доску и уложили на нее собаку. Держась за разные концы, мальчики потащили доску и исходящего кровью пациента с опушки в сторону шоссе. Делать больше было нечего, и Кумбс пошел за ними.
На краю леса выдохшиеся мальчуганы остановились и прилегли на доску. Тем временем Кумбс, повинуясь какому–то импульсу, вышел из леса и спросил:
— В чем дело? Что случилось?
— Кто–то застрелил нашу собаку! — прокричал заплаканный мальчик.
Другой молча уставился на пистолет в руке Кумбса.
— Ужасно, — сказал Кумбс. Снова подчиняясь импульсу и сам не понимая зачем, он вытащил и сунул в руку первому мальчишке десятидолларовую купюру.
— Проголосуйте, остановите машину, — наставлял он, хотя они, похоже, его не слышали, — он еще жив; успеете отвезти к ветеринару.
Он пошел дальше, а перепачканные кровью парни тупо смотрели ему вслед. Пройдя метров триста по чистому полю, он остановился, поднял пистолет, прицелился в темневшие на опушке фигуры и выстрелил. Звук выстрела растворился в утреннем воздухе, а Кумбс двинулся своей дорогой.
К десяти утра он вернулся в Пасифик–Парк. Его «Форд» был по–прежнему припаркован на Ильм–стрит, возле большого обшарпанного дома, где жил Карлтон Туини. Кумбс в нерешительности стоял возле машины, а пистолет оттягивал ему карман; надумав, он пошел к лестнице и стал подниматься.
На его стук никто не ответил. Он приставил ладонь козырьком и стал вглядываться сквозь матовое стекло двери. Были видны захламленный коридор и часть комнаты; повсюду валялась одежда. Но — ни шороха. Никаких признаков присутствия Туини. Кумбс подергал ручку, но дверь была заперта. Делать было нечего; он спустился по лестнице, сел в машину и уехал.
Доехав до станции «Стандарт ойл», он переключился на вторую скорость и заехал на бетонную площадку. Он всю неделю собирался это сделать, так что при виде заправочной станции свернул туда рефлекторно, не раздумывая. Вылезая из машины, он спросил оператора:
