поручители Эквиано выбрал шестерых подписчиков из «многочисленных и уважаемых людей с непорочной репутацией, знавших меня еще в то время, когда я впервые оказался в Англии, не владея никаким иным языком, кроме того, на коем изъяснялся в Африке» (33). «Мой друг миссис Бэйнс, урожденная мисс Герин» была никто иная, как бывшая Мэри Герин, младшая сестра Мэйнарда и Элизабет Марты Герин (238), впрочем, Эквиано не упоминает, что миссис Бэйнс присутствовала на его крещении в 1759 году, когда его записали как «родившегося в Каролине». Остальные же знали его по службе на королевском флоте: Джон Хилл, капитан Галлиа и адмиралы Эффлек и Бальфур. Последняя свидетельница, «миссис Шоу», была дочерью капитана Паскаля. Сам Паскаль умер еще в 1787 году. Во вступительный паратекст к новому изданию было также добавлено письмо Томаса Этвуда Диггеса и заметка об «Удивительном повествовании» из Monthly Review за июнь 1789 года. Эквиано продемонстрировал уверенность в себе, включив и такой комментарий рецензента: «…Нельзя исключать, что какой-то английский литератор мог оказывать помощь в составлении или, по крайней мере, в редактировании его мемуаров, потому что написаны они весьма неплохо». Писатель менее уверенный в собственных достижениях такой пассаж выпустил бы. С появлением новых предваряющих писем, рекомендующих его персону и подтверждающих его правдивость, петиция как характерный признак жанра «Удивительного повествования» стала уступать место апологии.
Перечни подписчиков и текст книги Эквиано пересматривал не менее тщательно, чем вступительные письма и примечания. К английским и ирландским подписчикам прибавился список шотландских, но не менее знаменательны имена, которые он удалил. На фоне нарастающей озабоченности тем, что запрещение работорговли может вызвать дестабилизирующий эффект, из пятого и последующих изданий исчезли имена Харди и Уолна, основателей LCS, а также Кугоано, приветствовавшего сопротивление рабов. Новые элементы оборонительной саморекламы, предваряющие повествование, уравновешиваются торжественным предпоследним абзацем и добавленными к заключительной части примечаниями, касающимися недавнего вступления в брак и приема, оказанного автобиографии за границей. В связи с женитьбой он добросовестно удалил из рассказа о необычном обряде квакерского бракосочетания, на котором присутствовал в 1785 году в Филадельфии, слова: «Моя рука свободна, и если какая-нибудь любезная дама пожелает овладеть ею, я рекомендовал бы такой способ». С начала и до самого конца пятое издание «Удивительного повествования» демонстрирует, что о том, какой предстанет его жизнь перед читателем, Эквиано заботился не меньше, чем о том, как ее прожить.
Посетив летом 1792 года Абердин, Данди и Перт, Эквиано пустился в обратный путь в Англию и в начале сентября прибыл в Ньюкасл.[609] Рекламное сообщение о книге появилось 15 сентября в газете Newcastle Chronicle, or, Weekly Advertiser, and Register of News, Commerce and Entertainment. По крайней мере часть из двадцати восьми тысяч потенциальных покупателей в Ньюкасле уже знала о книге, так как она распространялась через местные платные библиотеки. Возможно, благодаря тому, что теперь ему уже не приходилось так тяжко трудиться ради своей известности, у него нашелся досуг, чтобы «пройти 90 фатомов по шахте св. Антония в Ньюкасле, а также [перебраться] под рекой Тайн на сторону Дарема» (335). В Дареме Эквиано останавливался в октябре по пути на юг, а в ноябре прибыл в Гулль, город с тридцатитысячным населением. Когда в конце года он возвратился в Лондон, у него уже было достаточно новых подписчиков, чтобы окупить шестое издание, с отдельным списком гулльских читателей. Оно вышло в январе 1793 года с двумя новыми вступительными письмами от подписчиков Дарема и Гулля, свидетельствовавшими его личность и честность.
Пока Эквиано с женой продолжали плодотворный вояж по Шотландии и северо-востоку Англии, дело аболиционизма начало пробуксовывать. В мае палата лордов получила билль Уилберфорса, однако рассмотрение шло так неторопливо, что до конца сессии никаких действий по нему так и не предприняли. Однако к следующей сессии ряд внутренних и внешних событий привел к тому, что общество все больше связывало запрещение работорговли с опасным политическим и социальным радикализмом как на родине, так и за границей. Некоторые из самых громких противников работорговли, такие как Пейн и LCS, призывали к глубоким реформам наподобие французских, Франция же все воинственнее продвигала на экспорт свои революционные принципы, объявив в апреле 1792 года войну Габсбургской империи. У себя дома Франция также становилась все более радикально революционной. 21 января 1793 годы был казнен король Людовик XVI, а 1 февраля Франция объявила войну Британии и Голландии. Выступая И апреля 1793 года против аболиционизма, граф Абингдон осудил переписку между «Лондонским аболиционистским комитетом» SEAST и французскими аболиционистами. Он вопрошал: «Что означает, в сущности, запрещение работорговли, как не свободу и равенство?».[610] Революционная Франция объявила торговлю рабами вне закона уже в следующем году. Хотя между 1793 и 1796 годами Уилберфорс продолжал ежегодно вносить свой законопроект, он больше ни разу не набрал достаточно голосов, чтобы выйти за пределы палаты общин.
Несмотря на растущее в Британии сопротивление реформам любого рода, Эквиано не долго оставался на одном месте. Вернувшись из поездки по Шотландии, они с Сусанной поселились в Соуэме, а летом 1793 года Эквиано пустился в путь в западном направлении, чтобы снова продавать историю своей жизни. В июне он остановился в деревне Лонгнор, надеясь повидать англиканского священника Джозефа Плимли, активного представителя SEAST в графстве Шропшир, однако не застал дома, поскольку тот, как объяснила его сестра Кэтрин, «был неустанно занят объездом прихода». Плимли, друг Кларксона, встречался с Эквиано в апреле 1792 года в его приезд в Лондон для наблюдения за дебатами в палате общин и «приобрел у него воспоминания о своей жизни, написанные им самим». Но, как записала в своем дневнике Кэтрин Плимли, преподобный Плимли испытывал сомнения в полезности книжных туров Эквиано для дела аболиционизма: «Полагаю, что в видах своей торговли [Эквиано] тогда старался проникнуть всюду, где только можно, моего же брата эти поездки скорее беспокоили, так как он опасался, что они лишь затруднят сбор подписки, столь важной для дела аболиционизма. Тем, кто его не поддерживает, может очень не понравиться, что негры разъезжают у них так свободно. Брат считал, что он не очень-то годился для такой деятельности, ибо в противном случае был бы уже в Сьерра-Леоне». Несмотря на эти опасения, она добавляет: «Как бы там ни было, если бы только брат мой оказался дома, то сделал бы для него все возможное и постарался бы позднее встретиться с ним в Шрусбери[611], но он к тому времени уже уехал».[612] Впоследствии Плимли написал рекомендательные письма для поездки Эквиано в Бриджнорт. Кэтрин отмечает, что
