– И как у вас дела? Дошло до чего-нибудь серьёзного или вы продолжаете заикаться и отводить глаза?
Николас вернул ему платок. Кровь больше не шла, но зуд в кулаках не унялся. Мало он почесал их об наглую рожу Понса.
– Бианка делает большие успехи. Даже начала выходить в город. Осталось только преодолеть страх перед людьми, – принялся рассказывать Ноэль. – Спасибо, что спросил!
– Я был больше, чем уверен, что вы друг другу понравитесь, – усмехнулся Охотник, и друг, наконец, смягчился.
Они заглянули в оружейную лавку. К ним вышел немолодой кузнец и принялся показывать товар.
– Это лучший мастер в Норикии, – шепнул на ухо Ноэль. – Я всё оружие у него заказываю. Сделает меч не хуже, чем был.
Охотник вертел клинки в руках, изучал ковку, замахивался, проверяя баланс. Громоздкие двуручники, фламберги с волнистым лезвием, более короткие и лёгкие бастарды, широкие палаши и кошкодёры. Ни один не ложился в руку, как дедовский клеймор, ни один не отзывался на ветроплав так же гладко и естественно, не чувствовался продолжением души и тела.
В конце концов Николас взял листок и нарисовал нужную форму клинка.
Оружейник покачал головой:
– Я понимаю, что вас не устраивает. Но секрет изготовления таких мечей известен только мастерам из Каледонских гор. Я не смогу его сделать.
– Возьми пока другой. Этот бастард почти такой же, – предложил Ноэль один из отброшенных Охотником клинков. – Клеймор мы закажем на Авалоре. Придётся подождать, пока его привезут, но ты же не собираешься прямо сейчас на войну.
Нет, ничто дедовский меч не заменит!
Николас направился к выходу.
– Хочешь, я попробую добраться до Каледонских гор и достать для тебя этот клинок быстрее? – не выдержал Ноэль.
– Лучше доставь туда меня… или хотя бы на границу с Лапией, – ответил Охотник раздражённо. – Нет? Тогда не спрашивай больше!
– Ты просто… просто невозможен! – вспылил друг и ушёл, как только впереди показалась переполненная людьми главная площадь.
***
Ноэль встретил Бианку в холле штаба. Она сидела за столом и раскладывала карты причудливым узором.
Заслышав шаги, манушка повернула голову и улыбнулась:
– Как он?
– Сходила бы сама и узнала.
– Я не смогла угнаться за тобой, – ответила она с печалью.
Внук вождя ухватил её за подбородок и заставил поднять голову:
– Сходила бы одна. Там повсюду наша охрана, ничуть не менее безопасно, чем здесь.
Манушка молчала, прикрыв веки.
Внук вождя тяжело вздохнул:
– Идём, тебе надо почаще бывать на свежем воздухе.
Бианка хотя бы слушалась настолько, что её не требовалось тягать повсюду за руку и следить, чтобы не сбежала.
День был ясный, припекало солнце. Они выбрались за ворота штаба и направились к парку. Из-за испытаний он стоял безлюдный. Парочка молча бродила по тенистым аллеям, пока не нашла привязанные к толстой ветке качели. Проверив их на прочность, Ноэль устроил Бианку на сиденье и принялся раскачивать.
За время учёбы они сблизились. По крайней мере, она стала более доверчивой и перешла на «ты». Бианка болтала ногами и смотрела в небо, не замечая даже, что скрывавшие её увечье волосы сбились набок.
Рядом раздалась приветственное карканье, захлопали чёрные крылья. С ветки спустился Мунин и сел на хозяйское плечо, сжав его когтями. Иногда ворон пропадал на несколько дней или даже неделю, но возвращался, стоило Ноэлю заскучать.
– Кар-р-р? – спросила птица, переводя взгляд с Бианки на хозяина.
Тот улыбнулся и погладил любимца по голове.
– Твой питомец? – удивилась манушка.
– Друг. Вороны очень умные. Могут вытворять немыслимые трюки как в полёте, так и на земле. Некоторые даже разговаривают. Правда, Мунин?
– Крр-р-разяин! Кра-а-апасть! Кр-р-ра-кр-р-ра! – любезно продемонстрировал ворон.
– Я не поняла… – смутилась манушка.
– Говорит, чтобы я не отправлял тебя в полёт, ведь у тебя нет крыльев, чтобы остановить падение, – лукаво усмехнулся Ноэль.
На самом деле в последние дни ворон предупреждал об опасности, хотя причина оставалась загадкой. Разве что из-за авантюры с Безликим.
– Какая проницательная птица! – восхитилась Бианка.
Внук вождя улыбнулся и перестал раскачивать её так сильно.
– Хочешь погладить? – ворон спустился по руке хозяина на запястье.
– А он не клюнет? – опасливо покосилась на мощный клюв манушка.
– Нет, ты ему очень нравишься, – заверил её Ноэль.
Ворон утвердительно каркнул и осторожно перепрыгнул на её запястье. Бианка приблизила палец к его спинке. Мунин повернул голову, и манушка испуганно отдёрнулась.
Ноэль смотрел на неё пристально, не позволяя отказаться. Бианка снова несмело потянулась к Мунину. Внук вождя подтолкнул её своей ладонью, невзначай касаясь бархатистой кожи. По телу побежали мурашки. Как приятно!
Её пальцы зарылись в нежный пух. Манушка зарделась и отвела взгляд. Ворон с удовлетворённым видом вернулся к хозяину.
– Я жуткая трусиха, – сказала она. – Даже карты боюсь изучать слишком быстро. Вдруг колода закончится прежде, чем Николас освободится, и он не сможет принять выпускные испытания?
– Не переживай. Как только ты почувствуешь себя готовой, я приволоку его к тебе за шкирку.
– Не надо! – Бианка потупилась. – Не хочу, чтобы у него были из-за меня проблемы.
– Причём тут ты? Он сам себе их устраивает и не слушает тех, кто пытается его образумить.
Почему все их разговоры сводятся к Николасу? Как по замкнутому кругу ходят, а ведь хотелось совсем иного: взять за руку, взглянуть в глаза, поцеловать такие нежные пальцы.
– Он тебе нравится? – Ноэль и сам поразился своей бесцеремонности.
Бианка заставила качели остановиться и обняла себя за плечи:
– Он меня не любит. Точнее, не хочет любить никого, даже… даже эту… Улыбается всем, говорит вежливо и учтиво, а внутри нордхеймская стужа. Она обжигает до боли, стоит лишь приблизиться, коснуться. И всё же его сияние завораживает.
– Я понимаю, о чём ты, – печально улыбнулся Ноэль. – Но заставить его принять и полюбить не сможет никто. Остаётся лишь смиренно ждать…
– Нет, – оборвала его Бианка. – Тебя он любит. Тебя, пожалуй, единственного. Что-то чувствует, когда говорит или смотрит, будто приподнимает маску, допускает ближе остальных. И боится. Очень боится тебя потерять.
– Я тоже… боюсь… Очень боюсь, что то, чем он сейчас занят, погубит его. Даже себя мне не жалко настолько. Давай всё же не будем. Перемывать косточки другу не очень похвальное занятие. Лучше расскажи про себя. Что собираешься делать после учёбы?
– Я стараюсь об этом не думать, – Бианка прижала ладонь к груди. – Боюсь пустоты, что разверзается у моих ног. У меня нет друзей и близких. Всё, что я могу, гадать на картах. Искать новый табор? Но для моих соплеменников внешность важнее всего. Неспособных приносить пользу калек они бросают.
– Если ты захочешь, мы станем твоим табором, – предложил Ноэль. – Я подыщу для тебя подходящее занятие, какое пожелаешь. Можешь при этом использовать свои таланты или даже карты.
– Было бы здорово, хотя я плохо представляю, как буду без тебя и Николаса. К хорошему быстро привыкаешь.
– Умение жить самостоятельно – тоже важная часть учёбы. У тебя всё обязательно получится! Нужно перестать бояться не только своих способностей, но и людей вокруг, и даже одиночества. Хотя последнее самое трудное. У меня тоже не всегда получается.
– Особенно в том, что касается Николаса, – усмехнулась Бианка и тут же зарделась. – Извини, мне нужно перестать о нём думать днями напролёт.
– Ты с лёгкостью найдёшь того, кто тебя полюбит.
– Вот уж нет, не с таким лицом. В делах любовных внешность превыше всего, уж кому, как не манушке-танцовщице об этом знать.
– Но в глазах влюблённого любой изъян становится прекрасным, – Ноэль убрал волосы с левой стороны лица Бианки, разглядывая борозду шрама, причудливо изломавшую её черты.
– Кр-р-ра! – подтвердил Мунин.
