шкафчику, открыл его и стал переодеваться. Привычные движения, уже привычные голоса вокруг. Миняй, уже одетый, курил у окна.
В бытовку вошёл Медведев.
– Айда, мужики.
– Без пяти, старшо́й.
– Айда-айда, не мелочись.
После сумасшедшей гонки последних дней двор показался Эркину полупустым. И он не сразу сообразил почему. Так… так контейнеров же нет! И не грузить пришлось, а выгружать. Мешки, ящики, коробки… После тех дурынд, что не тряси, не толкай, не мочи, не дёргай – это ж не работа, а игрушки, в одно удовольствие. Где цепью, где в паре, а где и в одиночку… Работали споро, без задержек и спешки. И разговор обычный, больше, конечно, о том, как будут гулять.
– Мороз, на гулянье пойдёшь?
– А чего ж не пойти? – ответил за него Миняй. – Ну, сначала в церковь, понятно.
– Об этом и речи нет, – кивнул Саныч. – А колядовать – это молодым забава. Вон Кольке с Серёней.
– А чё?! И пойду!
– Серёня, большой мешок припас?
– Да уж не меньше твоего.
Эркин внимательно слушал: если молча слушать, то почти всё можно и без расспросов узнать и понять.
– Колядовать да славить – рождественские забавы.
– На святках ряженые ещё.
– А то! Колька вон, небось, приготовил уже.
– Ну, стенка ещё.
– На Новой площади ёлку ставят. Агромадную.
– Управа, что ли?
– Ага. И говорят, там артисты выступать будут.
– Тоже можно посмотреть.
– А на Новый год фейерверк бы ещё.
– Не мало тебе стрельбы было?
– Да ну, Саныч, это ж другое.
– Старшо́й, теперь куда?
– Жрать не пойдём, что ли?
– Беги, малец, мы с Морозом докидаем. Лады?
Эркин кивнул. Осталось всего ничего. Десять мешков на двоих – это пять ходок. Штабель, правда, высокий уже, но приспособиться можно.
Они перекидали оставшиеся мешки. Эркин поднял и закрепил борт опустевшего кузова. Саныч, стоя рядом, молча курил.
– Всё, мужики, валите в столовую, – подошёл к ним Медведев.
Саныч внимательно посмотрел на него.
– А потом?
– Потом в кассу за деньгами.
Саныч кивнул.
– А то полуденникам делать будет нечего?
– Догадлив ты, Саныч, – улыбнулся Медведев и показал кивком на Эркина. – И ему объясни.
– Я понял, – ответил Эркин и улыбнулся. – Шабашим, да?
– Вы, да. С наступающим вас.
– И тебя так же, – ответил Эркин.
– И тебя, – кивнул Саныч. – Айда, Мороз.
Эркин кивнул, но с места не сдвинулся.
– А третьего как?
– В первую – улыбнулся Медведев и крепко хлопнул Эркина по плечу. – Счастливо тебе отпраздновать.
– И тебе! – крикнул уже ему в спину Эркин.
В столовую пошли не спеша. Всё-таки перекусить надо, наломались. Саныч искоса посмотрел на Эркина.
– А ты, я смотрю, предусмотрительный.
– Как это? – не понял Эркин.
– Ну, вперёд заглядываешь.
– А, – Эркин невесело улыбнулся. – Не хочу вслепую жить. Когда не знаешь, что завтра будет.
– Так, – кивнул Саныч. – Понятно.
В столовой было шумно и многолюдно. Но особо никто не задерживался, да и обычного выбора блюд нет. Суп, хлеб, компот и каша.
– Не до разносолов нынче, – хмыкнул Саныч. – Им тоже охота раньше закончить.
Эркин согласно кивнул. Кольки с Серёней уже не видно, а Миняй дохлёбывал щи. Они подсели к нему.
– Пошабашил уже?
Миняй кивнул и облизал ложку.
– Парни к кассе побежали. Сказали, займут там.
– Ага. Тогда мы быстренько.
Ну, есть быстро Эркина учить не надо. Он хоть и сел последним: выглядывал, нет ли в зале кого из тех, что с Женей работают, чтобы у них узнать, как там Женя, – но закончил есть первым, опередив и Саныча, и Миняя.
– Во! Это скорость, – покрутил головой Саныч. – Давай тогда к ребятам, мы догоним.
Эркин уже встал и собрал свои тарелки.
– Беги, мы уберём, – пробурчал с набитым ртом Миняй.
Выбежав из столовой, Эркин бросился к кассе, на ходу натягивая куртку и ушанку, чтобы потом не возвращаться за ними к столовой.
Где была толпа, так это у кассы. Хорошо ещё, что все три окошка работают. Эркин помнил, что в прошлый раз получал деньги во втором, но на всякий случай громко позвал:
– Колька, Серёня!
Его глубокий звучный голос легко перекрыл гомон, и сразу звонко откликнулся Колька.
– Полундра, гады, здесь стоят матросы! Давай к нам, Мороз!
Эркин ввинтился в толпу. Гибко качаясь, то вжимаясь, то протискиваясь, он довольно быстро добрался до Кольки с Серёней.
– Где там остальные? – сразу спросил Колька.
– Идут, – громко ответил Эркин.
– Да сколько вас, дьяволов? – возмутился седой мужчина в спецовке, стоявший сразу за Колькой.
– Коль уши заложило, прочисти, – огрызнулся Колька.
– Сказали же, бригада, – поддержал Кольку Серёня.
Эркин встал за Колькой и приготовился отразить любой натиск. Но Колька покачал головой.
– Вперёд становись. За мной занимали, вытеснят.
Эркин встал перед ним, сообразив: Серёня первый, Колька последний, а они все между ними. Здоровско придумано!
– Эй, Колька, Мороз, где вы? – громко позвал их голос Саныча.
– Здесь! – сразу отозвался Эркин и поднял руку с зажатой в кулаке ушанкой.
Пыхтя, сопя и отругиваясь, Саныч и Миняй протиснулись к ним.
– Ишь, горлодёры с рабочего двора, – смеялись и шумели вокруг. – Да, эти кого хошь переорут… Ну, теперь-то все?
Все, все, – ухмыльнулся Колька, но долго стоять молча он не мог и, переведя дыхание, снова заорал: – Эй, впереди, чего задержка?
– Ждут, когда ты замолчишь, – немедленно откликнулись от окошка.
– Уймись, – сказал Саныч Кольке и подмигнул седому. – Не терпится ему, стенка без него начнётся.
– Не навоевался, – понимающе кивнул тот.
Эркин стоял уже спокойно. Было жарко, и он, как и остальные, снял ушанку и распахнул куртку. Почти все вокруг были тоже в рабочем. Вспыхивавшие то и дело стычки из-за очереди быстро гасились шутками. Да и в самом деле, где ни стой, своё получишь, другому не отдадут и чужого не добавят. Так что трепыхаться незачем. Привстав на цыпочки, он ещё раз оглядел толпу. Нет, из машбюро никого не видно. То ли уже получили, то ли ещё не отпустили. Ладно. Двигалась очередь медленно, толчками.
– Чего там, а?
– По трём ведомостям дают.
– Это как?
– А просто. Получка, «ёлочные» да ещё премия.
– А что за премия?
– Квартальная?
– Или за год?
– Как дойдёшь, так и узнаешь.
Перспектива получения ещё одной премии заинтересовала Эркина, и он посмотрел на Саныча.
– Это как?
– А просто, – стал объяснять Саныч. – «Ёлочные» дают всем, квартальную тем, кто с сентября работает, а годовую кто до прошлого Рождества пришёл.
– Ага, – кивнул внимательно слушавший Миняй. – А я вот с мая, мне как?
– Значит, за полгода премия, – ответила полная женщина в синей юбке и армейской гимнастёрке без погон и петлиц, прижимая к груди толстую тетрадь и неожиданно ловко пробираясь
