орту, и в этот раз гонец должен добраться живым.
- Что делать с Нуго?
Аслэг потёр подбородок и сел за стол в центре комнаты. Весёлые цветные пятна света из мозаичных окон ложились на пол, будто насмехаясь над тревожностью происходящего, дым благовоний колебался в воздухе.
- Пусть сидит. Его подозревают в торговле дурманом. Мелкая шавка из Фадо не может приказывать мне, что делать с преступниками на моих землях. Вайшо надо выслать.
- Надо. Хотя его опасно трогать, - покачал головой Тагат. - Но я не понимаю… На что он вообще надеется? Угрозами заставить Халедан встать на его сторону?
- Такими подробностями своих планов он не делился. - Руан ходил вдоль стен, рассматривая мозаику. - Надо возобновить слежку за ним. Даже если он опять неделю напоказ просидит в своём доме. Аслэг, за кутарцами надо отправить отряд. Их нужно сопроводить через Озёрный.
- Да. Их надо догнать, - кивнул Аслэг. - Тагат, пусть Харан отрядит сотню. И выставит охрану к нашему гостю. Если сына Милута отравят в Улданмае… Осторожность не помешает.
Шедшие рядом Туруд и Нелха поглядывали на Камайю со страхом. Она представляла себя со стороны, покрытую пятнистой ненавистью к этому приглаженному Вайшо, и не удивлялась. Управляющие кухнями, по-видимому, тоже уже ничему не удивлялись, и распоряжение принимать только живых и явно здоровых животных восприняли спокойно.
- Иди, отчитайся Тагату. - Камайя запечатала сургучом последнюю бочку с зерном в маленькой кладовой и повернулась к Нелхе. - Скажи, кладовая опечатана. Пусть он поставит охрану к колодцу. Туруд, на кухню господина Аслэга без личного досмотра не пускать.
- Госпожа, это так необходимо? - тихо спросила Нелха, оглядывая мешки с деревянными бирками и бочки с сургучными печатями.
- А ты станешь рисковать здоровьем досточтимого? - подняла бровь Камайя, глядя, как девушка быстро мотает головой. - Подвергнешь его риску? То-то же. Всегда помни: здоровье и благополучие Ул-хаса - ваша первейшая с Тагатом обязанность. Туруд, с остальными кладовыми сделать то же. Ты поняла, как вести новый учёт?
Туруд кивнула. Камайя оглянулась на Вирсат и Дерре, которые стояли у входа, и махнула им рукой.
- Пойдём. Мне нужно переодеться. - Она оглядела свой халат, обсыпанный мукой, и проследила за тем, как Туруд запирает тяжёлый замок кладовой. - День был полон событий.
Звук шагов бился гулким эхом среди ритмичных арок. Улданмай - сердце степи, дворец - сердце Улданмая, короной венчающее огромный холм, пронизанное ходами, галерейками, как большой глиняный муравейник, один из тех, что она видела в Харадале. Белые муравьи, слепые, рассчитывающие лишь на обоняние. С рождения следующие по своему пути, определённому природой. Лишённые страстей, живущие на благо родовой общины. Насколько проще жизнь, когда не мучаешься выбором!
- Госпожа! - голос Одыла оборвал размышления о том, что есть свобода воли, проклятие или благословение. - Госпожа, разреши обратиться!
- Мы не в воинстве, Одыл, - сказала Камайя, поворачиваясь к парню. - Что случилось?
- Господин Бакан устроил погром в комнате покойной хасум Йерин, - быстро проговорил парень. - Кто-то из слуг сказал, что на днях досточтимая побывала там, и он разъярился.
- Я поняла. Спасибо, Одыл. Будь настороже. Я довольна твоей службой, - добавила Камайя, не в силах отказать себе в удовольствии полюбоваться на расцветающее от гордости лицо парня. - Оладэ воспитал достойного сына.
Хромота - не порок. Кривое чёрное сердце - вот что страшно, особенно когда оно скрывается за светлыми одеждами и запахом цветочной клумбы. Оглядываясь на парня, Камайя шла через двор, и в небольшом тёмном проходе остановилась.
- Дерре, мне надо навестить Чимре и нашего северного гостя. Пойдём-ка в восточную часть.
Дерре кивнул и шагнул за ней, но тихо охнул, Камайя проследила за направлением его взгляда и удручённо закатила глаза. В сопровождении двух слуг к ним шёл Бакан, и этой встречи она хотела бы избежать сейчас более всего на свете.
- Оставьте нас, - резко сказал Бакан, бросив презрительный взгляд на немногочисленную свиту Камайи. - Пшли прочь.
Камайя посмотрела на Дерре и девушек, которые отошли в другой угол двора, потом повернулась к Бакану.
- Господин, у меня много дел. Не хотелось бы задерживаться.
- Ты и так задержалась тут, - прошипел Бакан. - Что ты устроила в комнате моей матери? Ты довела её до смерти, а теперь оскверняешь её комнату своим грязным дыханием? Как ты посмела зайти туда? Кто позволил?! А-а?!
- Уважаемый господин Бакан забывает, что я Улхасум, - негромко и чётко произнесла Камайя, унимая ненависть, поднимавшуюся от одного вида его лица. - Моя обязанность - следить, чтобы хозяйственная часть была в порядке. Я навела этот порядок в комнате покойной хасум. И, судя по тому, что говорят мои люди, мне придётся сделать это ещё раз.
- Вернись в свои покои и не высовывайся, женщина, - прошипел Бакан. - Если ты ещё раз осмелишься потревожить покой души моей матери, ты пожалеешь. Не смей лезть в дела Артай-хасэна, ты, безродная выскочка. Ты поняла… досточтимая?
Он резко развернулся, обдав Камайю запахом притираний, и удалился, оставив её стоять, зажмурившись, пылая от негодования.
- Госпожа…
- Ничего. Ничего. Всё хорошо. Он брат Ул-хаса. Я спокойна. Всё в порядке. - Это почти помогло, и ярость отхлынула от лица, перестала печь щёки изнутри. - Пойдём. Дерре, узнай, наш гость у себя? Я к Чимре.
Служанка у двери, дремавшая на скамье, вскинулась и вскочила кланяться. Камайя остановила её жестом,
