— Ладно, только потому, что ты ранен, — ворчу и скрещиваю руки на груди, чтобы опять не начать трогать его волосы.
От Барона я, что ли, заразилась? Что за фетиш по волосам, в самом-то деле?
— Ну и что было дальше? — Джек первым нарушает повисшую тишину.
— В смысле?
Глаз не открываю — все равно же ни черта не видно.
— Ну-у, — протягивает, припоминая, что я успела по глупости ему слить, — ты фанатела от профессии матери, отец был против, и ты…
— А я продолжила фанатеть, — огрызаюсь. — Будто и так не понятно. Я Кайя Вейбер, у моей программы больше миллиарда подписчиков по всему миру. Каждый второй не узнает меня на улице только потому, что не верит, что такая звезда, как я, оказалась поблизости.
В ответ раздается издевательское фырканье, а затем хриплый смех.
— Именно так, — не сдаюсь. Я знаю себе цену, пусть не думает.
— Из-за недовольства отца ты и сменила фамилию? — отсмеявшись, уже миролюбиво интересуется Джек.
Ишь, какой любопытный, оказывается.
— Слушай, а мы с тобой не поменялись местами? — возмущаюсь. — Это моя профессия — задавать вопросы.
— Интересно же, что из себя представляет человек, который с такой заботой полчаса размазывал кровь по моему лицу.
— Скотина! — На сей раз не пытаюсь себя сдерживать и не просто дергаю ногой, а намеренно заряжаю ему коленом по затылку.
— Ладно-ладно, я понял, — доносится сквозь смех, и тяжесть с моих ног исчезает. — О-о, че-е-ерт…
Джек садится рядом, близко, чувствую своим плечом его плечо.
— Что там? — уточняю.
— Голова кружится, как хулахуп.
На всякий случай отодвигаюсь.
— Тебя же не будет тошнить?
— Не знаю.
Не слишком оптимистично. Отодвигаюсь еще немного.
Джек усмехается, без слов комментируя мое перемещение.
— Слушай, а ты чего такой веселый? — недоумеваю.
Я тут уже успела позаниматься и самоуничижением, и носом похлюпать от жалости к себе, к родным и к нему в том числе, между прочим, тоже. А он будто проснулся на пляже, где главная проблема — как поделить зонтик.
— А что, посыпать голову пеплом? — отзывается Джек. — Так пепла нет. Я был в сознании, когда меня сюда притащили: гладкие стены и наружный замок. Пока не выпустят — не выйдем. Можно не трепыхаться.
Отличный план…
— Вообще-то, — напоминаю раздраженно, — из двух лягушек, которых, по легенде, бросили в молоко, ко дну пошла именно та, что сложила лапки. Трепыхающаяся взбила масло.
— Ну взбей, если получится, — равнодушно отвечает Джек. — А я не лягушка.
Он хуже, много хуже лягушки. Хотя бы потому, что умеет разговаривать!
— Главное, чтобы им не пришло в голову прихлопнуть нас прямо тут, — бурчу, обнимая себя руками. Откровенно говоря, с ним на коленях было теплее.
— Не прихлопнут, — в голосе завидная уверенность. Скептически молчу, поэтому он решает пояснить: — У этих людей свои обычаи.
Хмыкаю.
— Кровная месть, меня уже просветили.
— Не только. Виновного нужно привезти к своим — живым и относительно здоровым, чтобы порешить у всех на глазах.
— Бу-э. — Серьезно, меня сейчас вырвет. — Публичная казнь в наше время?
— То есть рабский рынок в наше время тебя устроил?
Передергиваю плечами.
— Очень смешно.
— Посмейся, если хочешь. — Готова поспорить, пожимает плечами. — Так что нас никто не «прихлопнет», пока наверняка не выяснят, от чьей руки скончался Барон.
Джек замолкает, а я не заговариваю первая. Может, ему таки досталось по голове сильнее, чем показалось сначала, и он на самом деле борется с тошнотой?
Радует меня во всем этом пока что только одно: я поступила правильно, свалив вину за убийство Барона на Джека, тем самым заставив Саймона сомневаться еще сильнее.
Молчание затягивается.
Барабаню пальцами по колену, но, спохватившись, отдергиваю руку — джинсы мокрые.
— Слушай, — не выдерживаю, — и что же это получается? Мы будем просто сидеть и ждать?
— Получается, так, — отвечает сразу и довольно бодро. Значит, приступ тошноты таки миновал.
— У-у-у… — у меня вырывается стон, и я бьюсь затылком о бетонную стену за своей спиной. Несколько раз — для верности. — Ненавижу ждать, — признаюсь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Джек хмыкает.
— Есть идеи?
— Нет, — буркаю и отворачиваюсь, хотя в темноте в этом нет никакой необходимости. — Бли-и-ин, — до меня вдруг доходит весь ужас сложившейся ситуации, — а если я захочу в туалет?
— Сходишь, — по-прежнему равнодушно.
Нет-нет-нет, при нем я скорее лопну от… гордости, конечно же.
— Будешь паниковать, захочешь быстрее, — ехидно подсказывает Джек, и мне уже очень хочется — треснуть его чем-нибудь тяжелым.
В младших классах мне нравился один мальчик, и я все время лупила его по голове то пеналом, то планшетом, то еще чем-нибудь, что попадалось под руку. Очень похожее чувство. Только тот пацан мне действительно нравился. Он был, можно сказать, моей первой влюбленностью.
Но Джек мне не нравится (если не говорить о его сногсшибательной заднице). Он просто… бесит, вот что.
На некоторое время замолкаю, обидевшись на весь мир. Говорит, есть ли у меня идеи? А вот и есть! У меня всегда полно идей, я же их ходячий генератор. Вот например…
Дерьмо, идей нет.
— Ну а твои приятели на судне, которое должно было нас принять? — сдаюсь и снова заговариваю первой. — Ты не вышел на связь, а они — что? Не пойдут тебя спасать? Контейнеры же подожгли, не побрезговали.
— Не пойдут, — отрезает Джек таким тоном, что уточнять, уверен ли он в этом, бессмысленно.
Хмурюсь.
— То есть ты сгинешь, и никто не заметит? Так себе помощники, скажу я тебе.
Кажется, мне наконец-то удается его зацепить. Бинго!
— У тебя и таких помощников нет, — огрызается Джек. — А мои не полезут в логово с вооруженными до зубов людьми ради меня одного.
Ну-у, если они не агенты спецназа, то логично, в общем-то. Поджечь контейнеры много умений не требуется…
И все-таки не унимаюсь.
— То есть спасти тебя из полицейского участка на Альфа Крите можно, а от Баронета рискованно?
— Именно.
Фыркаю.
— Так и знала, на Альфа Крите твой «Боженька» просто дал кому-то на лапу.
— Договорился, — поправляет Джек.
Закатываю глаза. Было бы хорошо демонстративно возвести их к потолку, но вокруг кромешная тьма и не видно собственной руки (кручу ею перед носом, но ощущаю лишь движение воздуха), не то что потолка.
— К тому же Джека Рассела по документам казнили, — напоминает собеседник то, что мне известно и без него.
— Вот пусть и тут кого-нибудь казнят! — вспыхиваю.
Пауза.
— Кого-нибудь вместо меня? — вкрадчиво переспрашивает Джек, и я чувствую, как наливаются кровью уши.
Да что за чертовщина? Моя совесть совершенно отбилась от рук.
— Я не это имела в виду, — буркаю.
Снова повисает молчание, но на сей раз оно какое-то гнетуще-давящее. Мне не по себе.
Похоже, Джек чувствует то же самое, потому что, выдержав паузу, все же решает расставить все точки над «i».
— Я работаю один и полагаюсь только на себя, — произносит абсолютно серьезно. — Иначе в моей работе не будет никакого смысла. Если не вернусь, это только мои проблемы.
— А Альфа Крит? — Вскидываю голову, которую только что успела положить на руки, сложенные на подтянутых к груди коленях.
— Это… — Пауза. Нутром чую, что ему не хочется отвечать. Поэтому терпеливо жду — бывают случаи, когда, если пережмешь, сделаешь только хуже. — Это была предварительная договоренность с полицией Альфа Крита.
Бинго! Моя тактика работает — сам рассказывает.
Значит, предварительная договоренность с кем-то, кто сидит очень высоко, и о которой мой знакомец, капитан Маккинзи, ни ухом, ни рылом…
Злорадно усмехаюсь.
Так и знала, что удел Маккинзи — большегрудые секретарши.
Глава 44
Не знаю, сколько так сидим и переговариваемся. Но в какой-то момент мой измученный стрессами организм дает сбой, и меня прибивает к плечу собеседника. Кладу на него голову и расслабляюсь. Зараза, он такой уютный…
