Просыпаюсь от шума открываемого замка. Медленно поднимаю голову с чужого плеча и сонно моргаю. А потом и вовсе прикрываю глаза рукавом, когда по ним бьет ярким светом из коридора.
— Подъем, и на выход! — командует появившаяся в дверном проеме высокая тень с оружием в руках. Леопольд собственной персоной — узнаю исключительно по голосу.
Пытаюсь встать, но умудряюсь отсидеть ноги и чуть не падаю носом в пол. Благо с реакцией у Джека все отлично, и он успевает меня подхватить.
— Спасибо, — буркаю.
— Не убейся хотя бы раньше времени, — шипит мне этот благодетель.
Дергаю плечом, сбрасывая его руку.
— Живее! — прикрикивает Складчатый. Буду звать его так, потому что Леопольд для этого типа слишком красиво.
Выхожу первой. В коридоре обнаруживаются еще трое и тоже с оружием. Чуть не присвистываю: а Джека тут ценят — четверо громил с «пушками» на него одного, изрядно потрепанного их прошлой встречей и безоружного. Я, конечно, тоже какая-никакая боевая единица, но если смотреть правде в глаза, то все же никакая. Еще и нога все еще онемевшая, почти не чувствую. Черт.
Джеку велят повернуться лицом к стене и сковывают запястья наручниками. Успеваю заметить то, что уже и так знала: у него разбита нижняя губа, и лицо перемазано кровью. Из того, чего не видела: припухший глаз и ссадина на скуле, словно его протащили физиономией по асфальту. А так вроде ничего: конечности, пальцы на месте, и даже нос, кажется цел. Повезло, что Баронету требуется предъявить виновного живым и относительно здоровым
— Пошел! — Джека толкают в спину.
Меня же не считают должным даже связывать, Складчатый просто хватает за руку повыше локтя и волочет за собой. Дурацкая нога, по которой все еще бегают мурашки, — еле иду.
— Лео, а можно мне в туалет? — Жалобно моргаю, глядя на Складчатого снизу вверх (я ростом ему по грудь). — Очень надо, а?
На самом деле мне, к счастью, пока не надо. Но вдруг в ванной окажется незарешеченное окно, или вентиляционная шахта, в которую можно пролезть, или…
— Нет, — отрезает мужчина, не замедляя шага.
Так и знала, никакой он не Леопольд. Том — самое большее.
Нас приводят в тот же подвал, где я уже имела «удовольствие» общаться с Баронетом. Сам он тут же. Сегодня Саймон без пиджака, зато с наплечной кобурой, из которой торчит рукоять лазерного пистолета. Стоит у стола и полирует ногти. Моей пилочкой! У него что, своих мало?
— Доброе утро, — улыбается нам как старым знакомым. — Как спалось?
Удивленно вскидываю голову: уже утро? Черт, пока мой организм этого не знал, ему действительно не нужно было в туалет.
— Спасибо, спалось отлично, — отвечаю вежливо, так как Джек не торопится вступать в беседу первым, только морщится, когда я заговариваю. — Было бы неплохо совершить утренний ритуал: умыться и почистить зубы. — Баронет смотрит на меня не моргая. Боже, ты тупой? — Саймон, можно мне в уборную? — говорю прямым текстом, раз некоторые такие непонятливые.
— Нет.
Да чтоб вас всех!
— Потерпишь.
Тьфу. Ну что за люди?
— Устройте их и идите, — велит Саймон приведшим нас головорезам и продолжает эксплуатировать мою пилочку.
Не знаю, почему-то вчера это меня особо не трогало, а сегодня откровенно выбешивает.
— Использование чужих предметов для маникюра может послужить причиной образования герпеса или грибка ногтей, — просвещаю этого прихватизатора моего имущества и с удовольствием наблюдаю за тем, как вытягивается его лицо. Так-то.
Впечатленный Баронет откладывает пилочку на стол, на котором со вчерашнего дня томятся в ожидании возвращения хозяйки мои документы, зеркальце и расческа. И подкова, ну конечно же. Чертова бесполезная железяка.
Кто-то из людей Баронета приносит еще один стул, и нас с Джеком усаживают в одну линию перед устроителем этого несмешного аттракциона. Мне, как и вчера, связывают руки узкой и жесткой пластиковой штуковиной. Джеку расковывают и снова сковывают запястья наручниками за спинкой стула.
Свободен он целые секунд тридцать. Отличное время, чтобы что-нибудь предпринять и дать деру. Проблема лишь в том, что Складчатый тоже это понимает и лично держит пистолет у виска пленника, пока не убеждается, что тот ничего не сможет выкинуть.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
С опаской кошусь на Джека. Ладно он не собирается рисковать своими друзьями, но просто так сдаваться же тоже не собирается? Ну давай же, кто из нас двоих спецагент?
Но Джек в мою сторону даже не смотрит. Лицо напряженное, и только.
Хорошо бы, он все-таки оказался той, второй лягушкой, которая выбралась из кувшина.
Головорезы оставляют шефа командовать парадом и выходят. Слышатся их шаги, удаляющиеся по коридору.
— Я буду сразу за дверью, — предупреждает задержавшийся Складчатый.
Саймон благосклонно кивает. Автоматически снова тянется к моей пилке и, скривившись, отдергивает пальцы. Ишь, какой впечатлительный.
— Итак. — Чтобы справиться с искушением лапать мои вещи, Баронет складывает руки на груди. — Кто убил моего отца?.. А нет, погодите, — спохватывается, прежде чем кто-либо из нас успевает открыть рот, и начинает расстегивать ремешок своего комма. — Вот так. — Кладет аппарат на край стола, направляя на нас окошко видеокамеры.
Ненавижу кино в последнее время.
— Итак, — повторяется. — Кто из вас убил моего отца?
— Он.
— Она.
Произносим одновременно и пялимся друг на друга. Бровь Джека ехидно изгибается, мол, что? А вот еще какое «что». Он же вчера взял вину на себя, чтобы это шло в противовес со словами танцовщиц. А теперь я крайняя, получается?
— Он врет! — возмущаюсь.
— Она врет, — эхом возражает Джек.
Баронет мрачно переводит взгляд с него на меня и обратно. Затем нажимает что-то на своем коммуникаторе, очевидно, останавливая запись. Берет аппарат в руки, тычет пальцами в экран, а затем подносит комм к губам.
— Леопольд, ты уже убрал тех танцовщиц?
Пауза.
— Эм-м… так вы же сами велели, — раздается из включенного на полную громкость динамика.
О черт, они их все-таки порешили…
— Черт! — вторя моим мыслям, бесится Баронет, обрубая вызов, и швыряет комм на столешницу.
И тут начинается светопреставление. Массивный, навороченный аппарат с силой врезается в лежащую на столе подкову. Что-то издает тоненькое «пу-у-уф», и из сувенира начинает валить густой белый то ли пар, то ли дым. Плотной струей, прямехонько в рожу растерявшемуся Баронету.
А в следующую секунду Джек вскакивает на ноги вместе со стулом, к которому он пристегнут, и с разбега врезается головой в живот схватившемуся за лицо Саймону. Тот летит спиной в стену.
— Ле… Ле… Леоп… — Все, что могу разобрать, а потом следует что-то неразборчивое вперемешку с кашлем.
— Саймон?! — доносится из-за двери, за которой, должно быть, тоже был слышен грохот удара об стену и ломающегося стула. — Все в порядке?!
Но видимо, Баронет очень строг к тем, кто входит в помещение без спроса. Потому как непосредственно после вопроса целых три секунды никто не врывается внутрь, ожидая ответа.
А три секунды Джеку с лихвой хватает на то, чтобы садануть стулом об стену еще раз, разломав окончательно, отцепить его от себя, а затем, грохнувшись рядом с корчащимся в спазмах Баронетом, вытащить пистолет из его кобуры и снова вскочить, чтобы, держа оружие скованными за спиной руками и целясь практически не глядя, выстрелить прямо в грудь таки решившемуся распахнуть дверь Леопольду.
Тяжело дышу, откровенно ошалев от количества событий на одну секунду и чувствуя, что белый пар добрался и до меня. Глаза печет, по щекам бегут слезы, а горло дерет так, будто через него наружу пытаются выпрыгнуть легкие.
— Держи. — Мне в руки толкается рукоятка пистолета. Сжимаю исключительно автоматически.
— Что?.. — Закашливаюсь.
— Держи около «пуска», — приказывает Джек, сам переставляя мой палец в нужное место. — Коротко нажмешь, когда скажу, и сразу отпустишь. Дернешься — отрежешь мне руки.
