Дауд шел легко и быстро, обгоняя лошадей, которым трудно было идти по камням. Ему не мешала ни его бурка, ни длинное белое одеяние, видневшееся из-под нее. Его ноги в сандалиях на веревочной подошве словно цеплялись за камни, и он уверенно вел путников по лабиринту крутых скал и извилистых долин. Местность становилась все глуше; Эссекс подумал, что если бы не Дауд, им никогда бы не найти дорогу в этом хаосе скал и ущелий. К полудню они достигли горного кряжа, высоко подымающегося над окрестными горами, и Эссекс окончательно уверовал в их проводника.
– Это древняя дорога мукри, – сказал Мак-Грегор. – Она ведет на север. Дауд говорит, что если мы поедем вдоль этого кряжа, то попадем прямо в Биджар.
– Когда же мы доберемся туда? – спросил Эссекс, у которого все кости ныли от тряской езды.
– К вечеру, – ответил Мак-Грегор.
Но судьба решила иначе.
Измученные долгой ездой, едва держась в седле, они следовали за Даудом, который теперь ехал на вьючной лошади. Дорога шла круто под гору, по ущелью, и, спустившись почти на самое его дно, они вдруг увидели двух всадников, скачущих прямо на них с противоположного склона. Всадники держали в руках винтовки, и это, несомненно, были курды. Мак-Грегор обернулся; глядя на него, обернулась и Кэтрин. Горный кряж над ущельем был весь усеян курдами. Помедлив одно мгновение, они лавиной ринулись вниз; их маленькие резвые лошади словно скользили по крутому склону.
– По-моему, они что-то затевают против нас, – сказал Эссекс.
– Мак-Грегор осадил лошадь. – Только не двигайтесь, – сказал он.
– Надеюсь, вы объясните им… – начал было Эссекс.
– Ничего с нами не случится, – торопливо прервал его Мак-Грегор. – Только не говорите по-английски, вообще ничего не говорите. – Не успел он это сказать, как всадники поравнялись с ними, на всем скаку осаживая коней.
– Мархабба, – спокойно сказал Мак-Грегор, упершись ногами в стремена и крепко вцепившись в седло. Он знал повадку курдов: сначала вышибить человека из седла, а потом договариваться с ним.
Мак-Грегор не получил ответа на свое приветствие курды носились вокруг них, толкали их лошадей и кричали что-то другим курдам, спускавшимся в ущелье. Мак-Грегор осадил свою лошадь, чтобы Кэтрин очутилась между ним и Эссексом. Отец Дауд, которого курды оттеснили от них, крепко держался за поводья вьючной лошади и пытался заговорить с всадниками, но они не отвечали ему. Курдов становилось все больше, и они с громкими криками окружали троих англичан.
– Это бандиты, что ли? – сердито проворчал Эссекс.
– Не знаю, кто они такие, – ответил Мак-Грегор. Он пытался по одежде установить, что это за люди, но видел только, что все они принадлежат к одному племени. На них были пышные коричневые бурнусы на грязно-желтой подкладке, короткие куртки, широкие грязные шаровары, стянутые у щиколоток, и красные турецкие сапоги с загнутыми кверху носками. Мак-Грегора утешало только то, что это были люди богатые, если судить по их шелковым чалмам и седлам с медными гвоздями и красными кисточками. Все это убеждало Мак-Грегора, что перед ним не шайка разбойников, а отряд одного из горных племен; но любое из этих племен могло заниматься разбоем, и Мак-Грегор отнюдь не был спокоен. У каждого курда на луке лежала винтовка английского образца, украшенная серебром, а надетые через плечо патронташи гремели при каждом движении их коней.
– Что же будет дальше? – спросила Кэтрин после того, как курды весьма неучтиво заставили их повернуть лошадей и они снова начали подниматься по склону, с которого только что спустились.
– Держитесь крепче, пока мы не выедем из ущелья, – сказал Мак-Грегор. Он подъехал ближе к Кэтрин, пригибаясь к седлу, чтобы легче было взять подъем. – Смотрите, чтобы они не сбросили вас с лошади. – Больше он ничего не мог сказать, потому что один из курдов подталкивал его лошадь стволом винтовки. Их, как баранов, гнали вверх, на вершину кряжа.
Они все еще держались вместе, и Мак-Грегор, озираясь по сторонам, обдумывал, как им действовать. Впереди начинался крутой спуск, кое-кто из курдов уже мчался под гору. Мак-Грегор понимал, что выбора нет. Их снова, как баранов, погнали вниз по крутому склону, и Мак-Грегор, чувствуя всю глупость и беспомощность своего положения, только старался держаться позади Кэтрин, оберегая ее от толчков; то же делал и Эссекс, ехавший рядом с ней. Дауд затерялся в толпе всадников, и, пока они, скользя и спотыкаясь, съезжали с кручи, его нигде не было видно.
– Вы имеете понятие, куда мы едем? – задыхаясь, спросила Кэтрин, когда Мак-Грегор поравнялся с ней. Она, видимо, из последних сил цеплялась за седло.
– В их лагерь. – Мак-Грегор держался за шею и гриву своей лошади. – Не отставайте от меня. – Теперь он был немного впереди ее; курды подгоняли их с громким смехом, шутками и криками.
Кэтрин все-таки отстала, Мак-Грегор услышал позади себя неровное цоканье копыт о камни и обернулся; передние ноги лошади Кэтрин подогнулись, лошадь упала на колени; Кэтрин перелетела через ее голову, перевернулась в воздухе, так и не разогнув ног, и, раскинув руки, с развевающимися волосами, ударилась о камни и покатилась под копыта лошади Эссекса. Мак-Грегор соскочил на землю и нагнулся над Кэтрин. Когда лошадь Эссекса, задев его копытами, прошла над ними, он взял Кэтрин за руки и приподнял ее. – Дайте, я посмотрю, – сказал он, отводя ее расцарапанные руки, которыми она закрывала лицо. Лицо у нее было бледное, глаза закрыты. – Больно? – Он достал носовой платок и отер пыль с ее губ. Кэтрин открыла глаза и посмотрела на него.
– Лицо не разбито? – спросила она, тяжело переводя дыхание.
– Нет. А как ноги? – Тут к ним подъехал Эссекс. Кэтрин протянула Мак-Грегору руки, чтобы он помог ей ,встать. Потом оглянулась на остановившихся подле них курдов и отстранила его.
– Я сама, – сказала она сухо. – Нечего при них охать и ахать.
Она откинула волосы с лица и смахнула пыль с лопнувших на коленях штанов. Потом поискала глазами свою лошадь. Один из курдов держал ее под уздцы; Кэтрин подошла к ней и вытащила осколки камней, вонзившиеся в ее передние ноги, потом, собрав все свои силы, поднялась в седло и вырвала повод из рук курда. Тот громко смеялся, закинув голову, и поскакал вниз по каменистой тропе.
Когда спуск кончился, курды повернули к большой пещере в склоне горы, или, вернее, на ровную площадку известняка под огромным выступом скалы. Вход в пещеру был очень широкий, но чем дальше вглубь, тем больше она суживалась. Перед пещерой виднелись лошади, вязанки сена, кучей наваленные седла, несколько черных коз. Последний участок дороги был сравнительно ровный, и трое англичан, которые уже еле переводили дух, снова съехались вместе. Лицо Эссекса побагровело от натуги и гнева.
– Почему мы терпим такое обращение? – сказал он. – Почему нам не повернуть лошадей и не уехать?
– Они окружат нас и загонят, как скотину, – ответил Мак-Грегор. – От них не ускачешь.
– Так почему они не ограбят нас, и дело с концом?
– Если бы они хотели нас ограбить, они давно бы это сделали. Очевидно, им нужно другое. Может быть, ничего страшного и не будет, только надо соблюдать осторожность.
– Они ведь не знают, кто мы такие, – сказала Кэтрин.
– Во всяком случае, им известно, что мы не курды, – с досадой ответил Мак-Грегор.
К ним снова подскочили два курда, которым, повидимому, чрезвычайно нравилась их роль загонщиков. Один из них грубо крикнул Мак-Грегору: – Ступай вперед! Хватит болтать по-турецки. Живей, живей! – И он ткнул винтовкой лошадь Мак-Грегора.
Мак-Грегор натянул поводья, обозвал курда турком и пнул ногой его лошадь.
Курд снова наскочил на Мак-Грегора и ударил его лошадь прикладом по крупу. Лошадь рванулась вперед и жалобно заржала от боли. Курд снова замахнулся винтовкой, но другие курды остановили его, и Эссекс вклинился между ним и Мак-Грегором.
– Вот дурак! Зачем он это сделал? – спросил Эссекс.
– Я обругал его. – Мак-Грегор, тяжело дыша, стряхивал грязь и конский волос со своих рук. – Вот дрянь! Ну и дрянь!
– О, господи! – сказал Эссекс. – Нашли время ругаться!
Они уже были возле пещеры, и курды, не останавливаясь, въехали внутрь. Копыта лошадей дробно застучали по твердому известняку. Курды спешились, и их окружили женщины, дети, собаки и козы. Под гулкими сводами пещеры каждый звук отдавался усиленным стократ; крики мужчин оглушали, собачий лай превращался в рев, болтовня женщин казалась перестуком камешков в глиняном сосуде.
Кэтрин спешилась и взяла лошадь под уздцы, но один из курдов схватил за повод и потянул его к себе.
– Отдайте, отдайте ему, – крикнул Мак-Грегор.
– Где Гарольд? – спросила она.
– Я здесь. – Эссекс подошел к ним в сопровождении, двух курдов, отнявших у него лошадь.
Троих англичан согнали в кучу, и они стояли среди глазеющих на них курдов, словно голые женщины, окруженные толпой ухмыляющихся мужчин. Все больше курдов, спешившись, подходили к ним и рассматривали их. Положение было до смешного нелепое.
