Ага, фигушки. Держись, Кайя, ты — кремень.
И тут до меня доходит, что я впервые вижу этого камикадзе гладковыбритым. Без щетины Джек выглядит младше и менее брутальным, но ему идет. Однако брился он явно не для красоты, а для обработки ран: в полумраке белые полосы пластыря на его лице кажутся особенно яркими: три на скуле, одна на брови и две блестящие тонкие, как ниточки, скрепки на нижней лопнувшей губе.
— Ты как вообще? — вместо планируемой колкости спрашиваю неожиданно серьезно даже для самой себя.
Джек, удивившись не меньше моего, распахивает глаза. И на его лице даже при таком освещении ясно виден вопрос: с чего вдруг такая забота?
Приятель, не поверишь, сама в шоке.
Но он ждет ответа, и я невинно пожимаю плечом, мол, что, уже и спросить нельзя?
— Нормально все. Вот, подлатали. — Морщится, касаясь скрепленной губы кончиком пальца. На его обожженных запястьях тоже красуются белые повязки. — Еще два сломанных ребра, ушиб мягких тканей и прочая дребедень — мелочи. Лариса — отличный врач, а «Ласточка» прекрасно оснащена в плане оборудования и медикаментов, так что жить буду.
— А плечо? — Ну кто тянет меня за язык, спрашивается?
— Тоже порядок. Швы разошлись, но Лариса уже поправила.
Живучий парень, кто бы сомневался.
— Хорошо, — бормочу и отворачиваюсь. Устремляю взгляд вверх — в черноту космоса с далекими точками звезд за прозрачным куполом над нашими головами. — А то кто же мне брата искать будет, — добавляю, помолчав.
— Я так и понял, — отзывается Джек.
И мне не нравится, что он действительно все понял.
Ну да, я беспокоюсь за его здоровье, это что, преступление?
— А сама почему не пошла к Ларисе? — спрашивает Джек в свою очередь.
Фыркаю и отмахиваюсь.
— Лечить разбитые коленки и полузаживший порез? В каюте есть аптечка первой помощи, я все обработала.
А теперь — спать, а то так и правда можно трепаться до утра.
Но стоит мне прикрыть глаза, как меня настигает новый вопрос:
— Чем она тебе не нравится?
Приходится снова поднимать тяжелые от недосыпа веки и поворачиваться к собеседнику. Джек, оказывается, сел ровнее и теперь смотрит на меня, склонив голову к плечу. Вид и правда заинтересованный. Ну что за ночная жажда общения?
— Кто? — переспрашиваю. — Аптечка чем не нравится? Хорошая.
— Лариса.
Смотрит внимательно, взгляд не отводит.
— С чего бы?
— Вот и я о том.
Пф-ф, какие мы проницательные, оказывается.
— Не люблю блондинок, — говорю, как есть. Ну почти.
Джек усмехается.
— Она крашенная.
В первое мгновение ошалело моргаю, а потом давлюсь смехом. Вот же засранец!
— Ты в курсе, что раскрывать подобные женские секреты — смертный грех? — сообщаю сквозь смех. — Это все равно что сказать, если бы у нее была искусственно увеличенная грудь.
— Хм, — на мгновение задумывается собеседник. — Нет, грудь, думаю, настоящая.
И мне становится еще смешнее. Слышал бы капитан, что их общий приятель говорит о его жене, вряд ли тоже повеселился бы.
— Все, спать! — Отмахиваюсь от не вовремя разговорившегося соседа по дивану и ложусь на бок, головой — к подлокотнику, ногами — на кресле, задницей… ну ясное дело к кому. Набрасываю на себя припасенное одеяло.
Диван снова вздрагивает: Джек тоже устраивается поудобнее. И становится тихо.
— Мы же полетим на Пандору, ты мне не соврал? — спрашиваю, глядя во мрак перед своим носом.
— Угу, — откликается Джек. — Полетим.
И я мгновенно проваливаюсь в сон.
Полетим.
Глава 51
— Ты где спала? — сонно моргает Марла, привстав на своей постели, когда я вхожу в каюту с одеялом и подушкой в руках.
Лучше бы спросила, где я проснулась. А проснулась я на смотровой палубе. В одиночестве и уже не сидя поперек, а вытянувшись по всей длине дивана, с подушкой под головой и укрытая одеялом. Дверь оказалась заперта, кресла поставлены на место, а присутствия кого-то еще в помещении не обнаружилось.
Может, от переутомления последних дней у меня случились галлюцинации? Ага, то-то от моих волос пахнет мужским то ли шампунем, то ли гелем для душа. Прижималась я во сне к нему, что ли?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— На звезды смотрела, — буркаю и направляюсь в ванную.
Как назло, мне очень нравится это амбре, которое я принесла на себе, но надо от него срочно избавиться. Просто потому что надо!
— Я снова храпела, да? — в голосе соседки ясно слышно сожаление.
Что сделал бы тактичный человек на моем месте? Сказал бы: «Нет, что ты, я просто решила пойти прогуляться среди ночи». А потом перевел бы тему, чтобы не вызвать у собеседницы чувство неловкости, да.
— Как сломанный мотор! — В подтверждение своих слов округляю глаза, и Марла совершенно сникает. — Забей, — сменяю гнев на милость. — Я прекрасно выспалась.
И это, пожалуй, волнует меня сильнее, чем ее невозможный храп.
* * *
Видимо, капитан Роу и правда строг к тем, кто пропустил время общего приема пищи, потому как в восемь утра все — кто-то зевая, а кто-то и вовсе сонно моргая — тянутся к камбузу. Удивительная пунктуальность, учитывая то, что никому никуда не надо, а «Ласточка» доберется до Гиаммы только через два дня.
— Кайя, доброе утро! — радостно встречает меня красавчик Гас и даже пытается поцеловать в щеку.
Уворачиваюсь с фальшивым смехом. От него пахнет так же, как от меня этим утром, но то, что этот запах исходит от блондинистых волос, мне определенно не нравится.
Все это происходит в коридоре, пока чересчур большая для этого судна толпа пытается просочиться в слишком узкие для такой оравы двери. Отпрыгивая от Гаса, делаю шаг назад и врезаюсь спиной в чью-то твердую грудь и, для полного счастья, еще и наступаю этому кому-то на ногу.
— Ты все-таки решила меня добить? — хмыкает над ухом знакомый голос.
Джек поддерживает меня за плечи, помогая восстановить равновесие. Немедленно дергаю плечом, сбрасывая его ладонь.
— Ты слишком живучий. — Дарю ему ехидный оскал. — У меня не получится.
Он корчит гримасу и проходит мимо. А за мной возвращается Марла, успевшая пройти вперед.
— Кайя, ты чего? Все удобные места же займут.
— Вот и застолбила бы место, — буркаю.
Соседка удивленно приподнимает брови, однако о том, что испортило мое настроение, не расспрашивает.
Но лучше бы она и правда озаботилась свободным столиком, нежели возвращалась за мной. Потому что таки прошедший вперед Гас уже занял нам место и машет длинной ручищей, зовя к себе.
— Ты ему нравишься, — заговорщически шепчет мне Марла.
— Он мне тоже, — отвечаю чистую правду.
Ну красивый же мужик: широкоплечий, в меру подкачанный, улыбчивый. А его греческий нос и белокурые кудри — хоть сейчас картину пиши. Я же не дура слепая, чтобы не оценить, в самом-то деле.
— Угу, — скептически хмыкает Марла. — То-то шепталась в коридоре с тем брюнетом.
Фыркаю. И не шептались мы вовсе, а собачились, как всегда.
Но напоминание соседки некстати, начинаю искать Джека взглядом. А, вот он, садится за столик к капитану и его женушке. Лариса широко улыбается и что-то ему говорит.
Дерьмо. Я так теперь буду реагировать на каждую женщину, которая к нему приближается?
Плюхаюсь на галантно отодвинутый передо мной Гасом стул и, упершись локтем в столешницу, подпираю голову кулаком.
Плохи мои дела. Будь обстоятельства другими, проще всего было бы соблазнить понравившегося мне парня, получить взаимное удовольствие и без сожалений разбежаться в разные стороны. Но Джек обещал помочь найти Шона — это раз. Два: а чего это я должна его соблазнять, а не наоборот? Три: с каких пор меня волнует, кто сделает первый шаг?
— Ты чего такая смурная? — интересуется Гас, который, похоже, в принципе не собирается сводить с меня глаз. Благодарность за спасение жизни — она такая.
— Изжога, — говорю.
И тот удивленно моргает. Да-да, я больная. Как только дашь мне интервью, вали на все четыре стороны.
