— Привет, Малыш, — слышу голос кока. — Чего с леди изволите?
Оранжевая бандана высовывается из-за плеча Джека. Приветственно поднимаю руку.
Слышал, красавчик? Я леди, а не какая-то там пигалица.
— Кофе и чего-нибудь пожевать, — озвучивает Джек мои пожелания. И, приставив ладонь к лицу и понизив голос так, чтобы я наверняка все равно услышала: — Она мелкая, но прожорливая.
Кок усмехается и снова бросает на меня взгляд, словно проверяя реакцию.
Пожимаю в ответ плечами, мол, хамло и грубиян, что с него возьмешь?
Джек с Кули (если не путаю имя) еще о чем-то переговариваются, но на сей раз действительно тихо и не для моих ушей. А я — опять же, на сей раз — не пытаюсь подслушивать. Глазею по сторонам, барабаня пальцами по столешнице.
По камбузу начинает плыть умопомрачительный запах свежесваренного кофе, но пока ко мне никто не торопится, и я начинаю скучать.
Задираю рукав кофты и проверяю почту. От Кенни по-прежнему ни словечка, и меня это здорово напрягает. Деми письмо еще не доставлено. Отец… Вздыхаю поглубже, как перед прыжком, и наскоро пишу ему сообщение: «Привет, пап…»
Как раз успеваю набрать последнее предложение, как передо мной опускается большая чашка еще парующего кофе. Капучино. Настоящий. С сердечком из пенки!
— Ты мой герой! — С чувством прижимаю ладонь к груди.
— Сердечко — это от Глеба, — ерничает Джек, занимая стул напротив и ставя перед собой стакан с чем-то оранжевым. Тяну носом: кажется, апельсиновый сок. — Кому пишешь? — Складывает на столешнице руки одну на другую и чуть подается вперед. Однако в еще не свернутый экран комма не заглядывает, смотрит в глаза. То, что я сперла аппарат Баронета и оставила его у себя, тоже не комментирует.
Пожимаю плечами.
— Папе. — И не раздумывая поворачиваю запястье так, чтобы он мог прочесть текст. — Пойдет?
— Пойдет, — одобряет Джек, пробежав глазами несчастные три строчки, которые я из себя выжала: есть информация, нужно оплатить услуги наемников, чтобы забрать Шона, понадобится столько-то, счет вышлю чуть позже. — Всегда общаешься с отцом в такой манере? — Поднимает взгляд к моему лицу и спрашивает удивительно по-человечески. Ну то есть без ехидства и попытки задеть.
— Всегда. — Тоже не отвожу взгляд.
Да, дружок, ты по каким-то причинам избегаешь родню, а я пишу своим только по делу.
Джек криво улыбается и больше не расспрашивает. Делает глоток из своего стакана.
Тоже пробую кофе.
— Божественно! — не сдерживаю восторга. — Глеб, вы гений!
Высунувшийся из-за стойки кок адресует мне воинский салют, поднеся руку к бандане.
— А правда, что он служил в военном флоте? — Отставляю от себя чашку и почти ложусь грудью на столешницу, подаваясь к Джеку ближе и понижая голос.
Он усмехается.
— Усы сначала вытри.
Ну каков грубиян. Я же не виновата, что поданный мне кофе оказался настолько вкусным, что я чуть собственное имя не забыла от блаженства.
— Спасибо, — благодарю таким тоном, будто желаю ему долгой и мучительной смерти, и вырываю из его пальцев протянутую мне салфетку. — Так правда? — повторяю, промокнув губы.
— Правда.
— А?..
— Ветеран боевых действий, лондорский военный флот. Если интересно, сама его расспроси.
Еще бы, расспрошу всенепременно. Вдруг Глеб Кули мечтает о славе в прямом эфире? Банданы у него суперские и улыбка обаятельная.
И вообще, это точно добрый знак: лондорский флот, Пандора, контролируемая лондорскими спецслужбами… И я, которая непременно полечу на Лондор, когда все это закончится.
— Ты, кстати, бывал на Лондоре? — спрашиваю, чтобы поддержать беседу, и снова тянусь к чашке с божественной амброзией — даже язык не поворачивается назвать это обычным кофе.
— Бывал. А ты?
— А то! — Мне-то скрывать нечего. Это не я у нас ходячая тайна-секретный-агент. — Трижды. — Округляю глаза для наглядности. — Что я только ни делала, пытаясь достать Тайлера. Фигушки! Только пресс-конференция, и никаких личных встреч с журналистами… Эй, ты чего?
Где-то посреди моей тирады Джек захлебывается своим соком и решительно отодвигает от себя стакан, пытаясь продышаться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Постучать? — предлагаю ласково.
— Не… кх-м… не надо.
Джек умнее моего брата и отказывается заранее. Шон стал отбиваться только после того, как пару раз получил по хребту. И то не всегда успевает среагировать.
Пожимаю плечами: мое дело — предложить.
— Кого ты там пыталась достать?
— А. — Снова отставляю от себя чашку — такой кофе хочется смаковать не спеша. — Александра Тайлера, главу «ТайлерКорп».
— Александра Тайлера-младшего, — раздается сверху, и я вскидываю голову — так увлеклась, что не заметила, как подошел кок.
— А ну да, — соглашаюсь немного растерянно. Это так принципиально?
— Я служил с его отцом, — многозначительно сообщает Кули, и моя челюсть готова улететь прямо под стол.
— Серьезно? — Едва не подпрыгиваю. — С тем самым Александром Тайлером? Героем карамеданской кампании? Который…
— Трагически погиб за несколько недель до подписания мирного договора, — со скорбным выражением на лице заканчивает за меня кок и ставит на стол плошку с румяными сухариками. — Приятного аппетита.
Смотрю в спину возвращающегося в кухонную зону пожилого мужчины. Действительно пожилого и много повидавшего.
Как хорошо, что он меня перебил, и я не успела договорить: «Который потом стал прототипом для персонажа порнофильма «Месть во имя любви».
— Неловко вышло, — бормочу, подтянув к себе чашку с кофе и обняв ее ладонями.
Джек изгибает бровь.
— Кайе Вейбер бывает стыдно?
— Представь себе, — огрызаюсь.
Сказать гадость этому нахалу — с превеликим удовольствием. А задевать чувства старого ветерана мне точно не хотелось.
— Ну так и зачем тебе Тайлер? — Джек подпирает кулаком щеку.
— Младший, — буркаю. Меня пристыдили, теперь всегда буду говорить только с этой приставкой. — Александр Тайлер-младший — живая легенда. Ты вон тоже пользуешься техникой «ТК», — киваю на новый комм на его запястье — точную копию прежнего, — а еще спрашиваешь. Лично встретиться с Александром Тайлером — мечта любого представителя моей профессии.
— Младшим, — напоминает Джек.
Черт. Мне снова стыдно, но, слава всем богам, придумавшим кофе, на сей раз кок далеко и не слышит.
— Мечта, значит?
Корчу ему гримасу.
— Большая и радужная.
Джек усмехается и не спорит. Гениальность создателя «ТК» его не волнует.
Отпивает сока и возвращает стакан на место.
— Три вопроса, — предлагает. — И ты не подслушиваешь и не творишь всякую дичь, пытаясь что-либо про меня выяснить.
Когда это я творила дичь, спрашивается?
Но когда вопрос поставлен так, нужно хватать быка за рога, а не спорить.
— Пять, — принимаюсь торговаться.
— Три, — Джек непреклонен.
Ладно, черт с ним.
— М-м… — тяну задумчиво.
У меня к нему не три, а миллион тридцать три вопроса, и как выбрать самые-самые?
Беру из плошки сразу несколько сухариков и забрасываю их в рот. Вкусно, и хрустят приятно, одновременно прямо тая на языке.
— Не для публикации, — уточняет Джек.
— Угу, — откликаюсь и, подумав, придвигаю к себе всю плошку. Кули — просто волшебник.
— Я серьезно. — Джек не сводит с меня глаз.
— Я тоже. — Пожимаю плечом и забрасываю в рот новую порцию сухариков. — М-м… — Соберись, Кайя! — «Дж» и «Р», — выбираю вопрос, — первые буквы всех твоих псевдонимов. Что они означают?
На его лице появляется улыбка: явно не ожидал, что я зайду с этого бока. Но мы же не для официального интервью, верно? Тогда бы я спросила прямо, на кого он работает. Но вопроса у меня всего три, и я имею право потешить исключительно свое любопытство.
— Ничего. Это просто инициалы. Пока я запрашиваю документы с именами на эти буквы, значит, у меня все хорошо.
А если речь шла о семье, то…
Прищуриваюсь.
— Твой шеф — твой родственник?
