Или…
Убирая руку от лица, поворачиваюсь к Гасу всем корпусом. Пробегаю взглядом по рельефным рукам, сегодня открытым короткими рукавами футболки, по твердому даже на вид прессу…
— Давай сегодня запишем наше интервью? — предлагаю, рассматривая его настолько плотоядно, что сидящая рядом Марла давится воздухом.
— Я как раз договорилась с Фло картишками перекинуться, — вставляет соседка, прокашлявшись. — Можете встретиться в нашей каюте.
Улыбка на лице Гаса расплывается едва ли не до ушей.
— Я совершенно свободен.
Я бы так не сказала, учитывая взгляды, бросаемые на него той самой безымянной девушкой, которая сидела вчера рядом с ним и которая сегодня тоже тихонько подсела ему под бок.
Но, во-первых, я не сваха. А, во-вторых, не подумаешь о себе — никто не подумает.
* * *
Целуется он как бог. А может, все дело в том, что дни выдались слишком нервными, в организме накопился стресс, а секс у меня в последний раз был с помощником капитана лайнера по дороге с Альфа Крита — то есть целую вечность назад. И Гас — именно то, что мне сейчас нужно: красивый, благодарный мне мужчина с великолепным телом, который сойдет с судна через два дня, и я его больше никогда не увижу.
Ну, то есть увижу, конечно — в своей видеозаписи, которую мы прилежно сделали, прежде чем перейти к поцелуям и раздеванию. Удовольствие удовольствием, а работа прежде всего.
Не будь мой брат в плену, уже плюнула бы на этот «синий туман» и вернулась бы к Карле с информацией о рабском рынке. Уверена, только это обеспечило бы мне пропуск в «ТК». Гас в интервью вышел невероятно убедительным.
Боже, о чем я думаю, когда горячие мужские руки снимают с меня майку!
А когда не менее горячие губы проходятся по шее к груди, я вдруг вспоминаю свою реакцию на то, как Джек наклонился к моему уху в салоне катера. И… все. Я не хочу этого красивого сексуального парня, который сейчас прижимает меня к покрывалу своим роскошным полуобнаженным телом.
— Гас, тормози. — Вытягиваю шею, чтобы увернуться от очередного жаркого поцелуя, и упираю ладони в мужские плечи.
— Что? — приподнимается на вытянутых руках, нависая надо мной. — Почему? — В глазах — полная растерянность, грудь с ярко выраженными мышцами тяжело вздымается. — Поторопился? Ну так…
Ну так он уже на днях сходит с корабля, и надо ковать, пока горячо, сама знаю.
— Как зовут девушку, которая сидела с нами за одним столиком? — спрашиваю.
Гас хмурится.
— Марла?
Тьфу ты, она была девушкой, когда мы с ним еще не родились.
— Русоволосая, с глазами олененка, — уточняю.
Мужчина хмурится сильнее.
— Таша?
Ладно, пусть будет Таша.
— Таша от тебя без ума. — Толкаю его в грудь, чтобы наконец слез меня — жарко ужасно. — Не могу мешать вашему счастью.
Гас таки садится, освобождая меня из плена своих длинным рук и раскаленного тела. Смотрит растерянно; трет переносицу.
— Да она же…
Держу пари, она даже постеснялась сказать ему «привет». Зато бегает хвостиком и тяжело вздыхает под боком — дурында.
— Влюблена в тебя по уши, — заявляю с уверенностью. Соскальзываю с постели, подбираю с пола майку и натягиваю ее через голову. — Так что давай-давай. — Вручаю ему его мятую футболку и подталкиваю к двери. — Будь мужиком, сделай первый шаг, и все такое.
Я уже говорила, что с лица этого греческого бога хоть картину пиши, хоть скульптуру ваяй. Сейчас — особенно. Этот портрет назывался бы: «Что, вашу мать, вообще происходит?».
— Счастья вам, детишек побольше, — говорю скороговоркой, пока сама не передумала.
Надеюсь, эта Таша не растеряется, а то такой образец мужской красоты пропадает.
Открываю дверь и практически силой выталкиваю Гаса в коридор. А он настолько не ожидал и растерян от такого окончания своего прихода в мою каюту, что послушно пятится, прижимая к груди футболку и даже не соображая, что пора бы ее надеть.
И стоит ему оказаться в коридоре, а мне — на пороге, как снаружи доносится вежливое покашливание.
О черт.
Гас резко оборачивается, все еще прижимая к себе скомканную футболку, как мать родную, и открывая мне обзор на происходящее в коридоре, вернее, на тех, кто там так некстати оказался — Джека и капитана Роу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Это что, чтоб вас всех, вселенский заговор?! Какова вероятность, что тот, по кому я капаю слюной уже черт-те сколько времени, и владелец судна, на котором я нахожусь на птичьих правах, вместе пройдут по коридору мимо моей каюты как раз в тот момент, когда я буду выставлять из нее полуголого мужика?
Мне срочно нужна еще одна подкова. На сей раз, чтобы стукнуть ею себя по голове.
Заклеенная на краю у виска бровь Джека ползет вверх и изгибается под каким-то совершенно немыслимым углом. Капитан хмурится. Предполагаю, именно он издал то предупредительное покашливание.
— У нас не принято ходить без одежды, — Роу первым берет себя в руки в этой немой сцене с переглядываниями. — Оденьтесь, пожалуйста. Среди пассажирок есть монахиня.
— Да, простите, капитан, — бормочет Гас и натягивает на себя футболку с такой скоростью, что начинаю подозревать, не служил ли он в армии.
Роу качает головой каким-то своим мыслям и наконец проходит мимо, как и собирался. Джек же на мгновение задерживается, чтобы закатить глаза к потолку и красноречиво провести пальцем по своему горлу, мол, молодец, Кайя, делаешь все, чтобы капитан проникся твоей проблемой и полетел спасать твоего брата.
Даже не огрызаюсь и не строю рожи в ответ.
Молча пячусь назад и закрываю дверь в коридор.
Значит, у нас монашка на судне? Интересно, она случайно не торгует индульгенциями?
Глава 52
«Предмет самозащиты, газовый, — сообщает мне поисковик, после того как «съедает» загруженное в него фото моей подковы. — Стилизованный под предмет интерьера сувенир, приносящий удачу. Рекомендовано хранить возле входной двери. В случае опасности: с силой бросить на пол или в стену. Особенность: слезоточивый газ, неядовитый, не допускать попадания в глаза и на слизистые оболочки…»
В общем, дед-продавец оказался тем еще проходимцем, потому что не обмолвился о внутреннем секрете своего товара и полусловом. С другой стороны, эта штуковина спасла нам жизни, и злиться на пожилого пройдоху совершенно не за что.
Дочитываю статью до конца, выясняю, что подкова одноразовая и не предусматривает повторной заправки, и без сожалений бросаю ее в контейнер для сбора мусора. Спасибо, подковка, и прощай. А я, наконец выяснив для себя, что это была за штука, со спокойной совестью закрываю гештальт.
Эх, жаль нет контакта выдумщика-деда, а то отправила бы ему благодарность. Хотя-а-а…
Похоже, события последних дней таки не прошли для меня бесследно, потому как соображаю я с явной задержкой. Приходится поднимать свой зад с койки повторно и копаться в мусоре. Вот она моя родименькая, а ну-ка иди назад к мамочке!
Снимаю подкову с разных ракурсов, загружаю снимки и описание предмета из поисковика, после чего вновь выбрасываю железяку в мусорку и пишу веселый текст о том, как правильно покупать сувениры на удачу. В конце фотографирую себя и, помимо прочих, добавляю хештег «кстати, а как вам моя новая стрижка».
Снимок выходит удачным, а статья в меру содержательной и в меру ироничной, и я уже собираюсь нажать на «отправить», когда и замираю с занесенным над экраном пальцем.
Да, я надолго пропала, и было бы здорово бросить моим подписчикам эту безобидную кость. С другой стороны, у моей жажды сенсации уже есть одна фиолетововолосая жертва. И что-то подсказывает мне, что, если я наступлю на те же грабли, не согласовав это с Джеком, у меня увеличатся шансы сойти на Гиамме с остальными «гостями».
Поэтому что? Буду благоразумна и подлижусь к своему камикадзе.
Благоразумная Кайя Вейбер — вот до чего мы дожили.
Усмехаюсь своим мыслям, мою руки после контакта с мусором, после чего набрасываю на майку кофту от спортивного костюма, застегиваю ее по самое горло и покидаю каюту.
