24 июня 1922
Симпосион заката
Всё – красные раки! Ой, много их, тоннамиПо блюдам рассыпал Зарный Час (мира рьяный стиль!),Глядя, как повара, в миску дня, монотоннымиВолнами лили привычные пряности.
Пиршество Вечера! То не «стерлядь» Державина,Не Пушкина «трюфли», не «чаши» Языкова!Пусть посуда Заката за столетья заржавлена,Пусть приелся поэтам голос «музык» его;
Всё ж, гулящие гости! каждый раз точно обух в лоб —Те щедрости ветра, те портьеры на западе!Вдвое слушаешь ухом; весь дыша, смотришь в оба, чтобДоглотнуть, додрожать все цвета, шумы, запахи!
Что там розлито? вина? Что там кинуто? персики?Малина со сливками! ананас над глубинами!Экий древний симпосион! Герои и наперсники,Дев перси, рук перстни, – перл над рубинами!
Старомодны немного пурпуровые роскоши:Ренессанс Тинторетто сквозь Вторую Империю,Но до дна глубина: лилий кубки да роз ковши,Бури алых Миссури на апрельские прерии!
Эх, продлить бы разгул! Но взгляни: вянут розаны;С молоком сизый квас опрокинутый месится;Великанам на тучах с кофе чашечки розданы,И по скатерти катится сыр полномесяца.
15 августа 1922
Карусель
Июльский сумрак лепитсяК сухим вершинам лип;Вся прежняя нелепицаВлита в органный всхлип;Семь ламп над каруселями —Семь сабель наголо,И белый круг усеяли,Чернясь, ряды голов.
Рычи, орган, пронзительно!Вой истово, литавр!Пьян возгласами зритель, ноПьян впятеро кентавр.Гудите, трубы, яростно!Бей больно, барабан!За светом свет по ярусам, —В разлеты, сны, в обман!
Огни и люди кружатся,Скорей, сильней, вольней!Глаза с кругами дружатся,С огнями – пляс теней.Круги в круги закружены,Кентавр кентавру вслед...Века ль обезоружены
Беспечной скачкой лет?А старый сквер, заброшенный,Где выбит весь газон,Под гул гостей непрошеныхГлядится в скучный сон.Он видит годы давниеИ в свежих ветках дни,Где те же тени вставлены,Где те же жгут огни.
Все тот же сумрак лепитсяК зеленым кронам лип;Вся древняя нелепицаВлита в органный всхлип...Победа ль жизни трубится —В век, небылой досель, —Иль то кермессы РубенсаВновь вертят карусель?
12 июля 1922
Волшебное зеркало
Все шло – точь-в-точь обыкновенное:были дома нахлобучены;Трамвай созвонен с телегой,прохожим наперекор;И дождь мокроснежьего бегаставил рекорд.
Но глаза! глаза в полстолетиепартдисциплине не обучены:От книг, из музеев, со сцены —осколки (как ни голосуй!),Словно от зеркала Г.-Х. Андерсена,засели в глазу.
Над желто-зелеными лотос-колоннами,над всякими Ассурбанипалами, —Вновь хмурился, золото-эбур,Фидиев Zeus,И на крае Негдинной – зебу,малы, как в цейс.
Как же тут стиху не запутатьсямежду Муданиями и Рапаллами,Если оппозиции Марса (о наука!) —раз в пятнадцать лет,И в Эгейю у старого Кукавзять невозможно билет!
Поэту что ж посоветовать? —настежь, до наголо помыслы!Отсчитывай пульс по минутам:сорок, восемьдесят, сто!Хотя бы по линзам, выгнутым и вогнутым,иначе постановило С. Т. О.
Доныне, – пусть проволоки перепутаны, —мы – охотники по смолы!Где Октябрь загудел впросонкичеловечества, я учу —Собирать вдоль мировой Амазонкизолотой каучук.
19 ноября 1922
Дачный бред
Так бывает в июне. Часы свечерели;Из-за липы солнце целит сквозь дом;По дачному парку – мать дочерей ли,Сводня ль питомиц ведет чередом.
Еще бельмами ламп не запятнались террасы,Чайный флирт прикрывать иль мигать в преферанс...И вдруг вижу вокруг шишаки и кирасы...Если угодно, это – бред, если не смешно, это – транс.
Дощатые дачи (полмиллиарда в лето)Щетинятся башней рыцарского гнезда;Стали блестят из-под модного жилета,Где-то герольда рогом свистят поезда.
А мужик, с кем сейчас столкнулся в двери я,Из кабачка «Трех бродяг» под утесом виллан...И в ветре поет, ревет жакерия,Чу! косы о меч! у! тела на тела!
Так бывает в бреду. Но часы свечерели,Бициклетам не шаркать, авто не гудеть,Чтоб в беседках, раздвинув жемчуга ожерелий,Дачным франтам соседок целовать меж грудей.
8 июля 1922
Стихотворения, не включавшиеся В. Я. Брюсовым в сборники
1891—1924
Поэзия
Ты знаешь, чью любовь мы изливаем в звуки?Ты знаешь, что за скорбь в поэзии царит?То мира целого желания и муки,То человечество стремится и грустит.В моленьях о любви, в мучениях разлукиНе наш, а общий стон в аккордах дивных слит.Страдая за себя, мы силою искусстваВ гармонии стиха сливаем мира чувства.
18 ноября 1891
Поэзия
Поэзия везде. Вокруг, во всей природе,Ее дыхание пойми и улови —В житейских мелочах, как в таинстве любви,В мерцаньи фонаря, как в солнечном восходе.
Пускай твоя душа хранит на все ответ,Пусть отразит весь мир природы бесконечной;Во всем всегда найдет блеск красоты предвечнойИ через сумрак чувств прольет идеи свет.
Но пусть в твоей любви не будет поклоненья:Природа для тебя – учитель, не кумир.Твори – не подражай.– Поэзия есть мир,Но мир, преломленный сквозь призму вдохновенья.
23 мая 1892
* * *
Я за то свою мысль ненавижу,Что в холодном кристалле ееЯ вчерашнее счастье своеБеспощадно развенчанным вижу.
Я за то презираю себя,Что сегодня, как скучную сказку,Осмею я безумную ласкуИ тот миг, где я плакал, любя.
И что страстных признаний порывы,Что мечты вдохновенный полетЯ сочту за безмолвный расчетИ за пафос заученно-лживый.
17 апреля 1893
При посылке П. Верлену перевода «Романсов без слов»
Еще покорный ваш вассал,Я шлю подарок сюзерену,И горд и счастлив тем, что СенуГранитом русским оковал.
23 ноября 1894
Тема предчувствий
ЗигзагиВолныОтвагиПолны,И сагиЛуныВо влагеСлышны!ЗапретаВ искусствоМне нет.И этоПредчувствийСонет.
26 ноября 1894
* * *
Здесь же, в театре, когда-то с тобойТак же следил я за шумной толпой,Так же ловил незнакомые взгляды,Чьи-то движенья и чьи-то наряды.Нынче и ты здесь смешалась с толпой.Ныне безмолвно слежу за тобой.
Точно у цепи порвалися звенья,Точно оборвана нить единенья,Чужды друг другу – бредем мы одни...Или в золе догорели огни?Или растерлись в песчинки каменья?Или, и правда, оборваны звенья?
28 ноября 1894
* * *
Чужда мне красота раскинутых степей,Невнятен ропот океана.Мне ближе улица с мерцаньем фонарейВо мгле ненастного тумана.
Я не могу любить беспечное дитя,Кто чарам отдается слепо.Мой идеал! В любовь играешь ты шутя,О, дочь порока иль вертепа!
И молча я смотрю на символы любви,Не подходя к распятью.Христос! Забудь меня, напрасно не зови,Оставь меня проклятью!
29 ноября 1894
* * *
Гнутся высокие лотосы,До неба высятся маки,И воскрешенные образыМедленно бродят во мраке.
Ночь, где Адамовы головыМашут крылами вампира, —Где от полета тяжелогоЗыблется зеркало мира!
Стонешь и бьешься в усилииГрез разорвать вереницы,Ширятся черные лилииКуполом бледной гробницы.
30 ноября 1894
* * *
У друга на груди забылася онаВ каюте, убранной коврами и цветами,И первый сон ее баюкала волнаСозвучными струями.
На чуждом берегу она пробуждена,Ни паруса вдали над синими волнами,И безответная мерцает тишинаНад лесом и полями.
Она покинута! И на пыли дорог,Упав, она лежит, рыдая, пламенея,То мщение зовет, то молит за Тезея.
А из лесу меж тем выходит юный бог,Вот, в шкуре тигровой, в гирлянде виноградной,Он, очарованный, стоит над Ариадной.
3 декабря 1894
* * *
Что за тени: ты ли, греза?Ты ли, дума о былом?Точно листьями березаШевельнулась за стеклом.
И прозрачные узоры,Расплетаясь на полу,Шелохнули жизнью мглу,Обманули светом взоры.
Что за грезы, что за звуки,Что за тени под окном?Ты ли, дума о былом,Ты ль, мелодия разлуки!
Легкой сеткою березыРазбивается луна.Что за звуки, что за грезы,Что за тени у окна!
12 декабря 1894
