Так-с, с кем всегда можно поболтать? Правильно: с барменом, подливающим тебе чего-нибудь в бокал. Бара тут нет, как и приличной выпивки, зато есть камбуз и приветливый кок. Бинго!
Разворачиваюсь и уверенной походкой от бедра направляюсь в сторону кухни.
* * *
— Так и знала! — заявляю с порога, увидев возвышающуюся над стойкой желтую бандану. — Завтра будет зеленая, а послезавтра голубая?
Кок вскидывает голову и хмурится, отчего седые мохнатые брови сходятся на переносице.
— Настоящие мужчины не носят голубой, — изрекает настолько серьезно, что я сбиваюсь с шага. Однако мужчина начинает смеяться прежде, чем успеваю преодолеть разделяющее нас расстояние и уточнить о причинах такой нетолерантности. — Подловил, поверила! — радуется своей шутке.
— Туше. — Поднимаю руки, сдаваясь, и «припарковываюсь» на высоченный барный стул. У меня дома высокие стулья, но эти — просто космос, я будто залезла на крышу. На всякий случай хватаюсь за край столешницы, чтобы не сверзиться. — Глеб, а можно мне кофе? Он у вас просто божественен.
Мужчина польщенно улыбается.
— Отчего ж нельзя? — Пожимает широкими плечами и направляется к кофемашине, расположенной в углу кухонной зоны. — Один момент, прекрасная леди!
Я же в это время ерзаю на сиденье, устраиваясь поудобнее, и как «истинная леди» чуть не сваливаюсь кулем под стул. Кок оборачивается, и я торопливо натягиваю на лицо улыбку.
— Уютно тут у вас, — делаю вид, что все это время осматривалась.
Чистота вокруг и правда невероятная: и посуда, и шкафы, и все рабочие поверхности натерты до блеска.
— Стараемся. — Кули приосанивается. — Кто, если не мы?
— Если не мы, то не мы, — вспоминаю старую шутку, и мы оба смеемся.
Отлично, есть контакт!
А через минуту передо мной на столешнице оказывается большая чашка любимого капучино. С сердечком из пенки! Вот в кого надо было влюбляться Марле — и напоит, и накормит, и доброе слово скажет, и сердечко нарисует. Не мужчина — мечта.
— М-м… — Сделав глоток, даже закатываю глаза от удовольствия. — Напиток богов.
Кок польщенно крякает.
— А у вас правда нет голубой банданы?
— Отчего же? — Пожимает плечами. — Есть, конечно.
И мы снова дружно смеемся.
* * *
— Девонька, я тебе так скажу, гений, не гений… Талантливый он мальчишка с детства, этого не отнять. А все эти ярлыки…
Кок нарезает овощи вручную огромным кухонным ножом и вещает мне о моем кумире, а я, выдув уже две порции кофе, теперь сижу, подперев голову кулаком, и самозабвенно слушаю.
— А правда, что в юности он любил мастерить бомбы и однажды взорвал чердак?
— Тю! Чердак — скажешь тоже. Весь второй этаж снес. Мелкий паршивец.
А у самого улыбка до ушей и румяные щеки-яблоки. Так рассказывают только о любимых внуках или о ком-то очень близком. Вот это я удачно зашла.
— А правда, что Миранда Морган ему не мать?
Нож, которым пожилой мужчина только что монотонно строгал стручковую фасоль, с силой вонзается острием в дощечку.
— Кто тебе такое сказал?
Во взгляде и голосе столько негодования, что невольно отшатываюсь.
— Ну так… — Пожимаю плечом. — Писали где-то…
— Писа-а-али, — передразнивает Кули, выдергивая свое орудие труда из пробитой насквозь доски. — Мать она ему, и все тут. Мало ли, кто родил, важно — кто вырастил. — Приподнимает вверх пухлый указательный палец, подчеркивая значимость сказанного. — Кстати. — Снова принимается за шинкование. — Морган тоже не умела готовить. — Бросает на меня взгляд. — А потом ничего, для сына-то научилась.
— Что значит «тоже»? — возмущаюсь на автомате. У меня что, на лбу написано, что бутерброд — предел моих кулинарных навыков? А потом до меня доходит: — Морган? Вы учили готовить Миранду Морган?!..
Подскакиваю от возбуждения, привставая с сиденья, а в следующее мгновение мой ботинок соскальзывает с тонкой поперечной планки, и я кубарем падаю на пол.
Затылок больно бьется о плитку. Искры из глаз.
— Дерьмо-о-о… — шиплю в ожидании, когда потолок перестанет кружиться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Девонька, да Малыш-то не приврал. — Надо мной склоняется румяное лицо со сползшей до самых бровей желтой банданой — видимо, ее хозяин очень быстро бежал вокруг стойки, чтобы проверить, не убилась ли я часом. — Ты прямо стихийное бедствие.
— Сам он… стихийный… — ворчу, вздергивая свое тело вверх не иначе как одной силой воли. Кое-как принимаю сидячее положение и с досадой потираю затылок. Похоже, новая шишка в моей коллекции — блеск!
— Вставай, бедовая, — вздыхает кок и протягивает ладонь.
Хватаюсь.
Глава 58
Миранда Морган — это не просто приемная мать моего кумира, Александра Тайлера (да-да, Александра Тайлера-младшего, я помню). Она героиня Карамеданской войны и бог в области пилотирования: статистика утверждает, что все лучшие пилоты современности обучались мастерству именно у нее. Она — живая легенда и просто невероятная женщина. Да что там, Миранда Морган — буквально символ женской силы и независимости.
И она — готовит?! Да я буду не я, если тоже хотя бы не прикоснусь к прекрасному.
— Вы уверены, что нельзя воспользоваться комбайном? — тем не менее ворчу, нарезая… — Кстати, а что это?
— Обычный лук.
…нарезая зеленый лук здоровенным кухонным тесаком. В моих руках он смотрится еще больше и страшнее, чем есть.
— А вручную всегда вкуснее. Потому что от сердца, — продолжает проповедовать мой гуру.
— От сердца и почек, — бормочу себе под нос, но так, чтобы кок не услышал и не обиделся.
С ума сойти: меня учит тот же человек, который обучал Миранду Морган. Улет!
— А можно я сниму видео? Коротенькое, честное слово.
— Можно.
Ну все, я в нирване. Карла подавится своими претензиями, когда узнает, с кем я познакомилась и какие истории выведала.
* * *
В итоге, ко времени ужина мы с Кули успеваем наготовить столько всяких вкусностей, что я трижды истекла слюной. Как ЭТО может выходить из-под рук человеческих? Нет, он, без шуток, волшебник.
А я подмастерье волшебника — йеху!
— Ну а сейчас, дорогие подписчики, нам с моим гуру пора вынимать пирог из духовки. А вы — не завидуйте, а попробуйте повторить. Ведь теперь у вас есть рецепт. Всех люблю, ваша Кайя, — завершаю свой мини-репортаж и с чувством выполненного долга обрываю запись.
— Девонька, да ты маньяк, — комментирует мои действия Кули.
Фыркаю и гордо задираю нос.
— Я — Пиранья!
Пожилой мужчина хмурится.
— Это значит «акула пера» или «стерва»?
Возвожу глаза к потолку и покачиваю головой, раздумывая.
— И то и другое, пожалуй.
Кок только вздыхает.
— Молодо-зелено, — бормочет себе под нос и направляется к раковине. — Пирог-то проверь!
— Там же таймер! — откликаюсь через плечо, а сама, выставив перед собой запястье, пролистываю получившиеся файлы в комме.
— В двадцать втором веке говорили так же!
И я пристыженно бросаю проверку и бегу к печке. Повторной борьбы человечества с искусственным интеллектом нам не надо — так что доверяй, но проверяй.
Заглядываю в духовку и тут же отпрыгиваю от облака рванувшегося мне в лицо пара. Походя сваливаю с полки пару сковородок.
— Бедовая, ты живая? — тут же вскидывается Кули.
— Порядок. — Показываю ему колечко, сложенное из большого и указательного пальцев. — А пирог готов.
И именно в этот момент пикает таймер на духовке. Бинго!
* * *
Когда люди начинают подтягиваться на камбуз, все готово, а мы с мастером-учителем убираем за собой кухонную утварь и протираем рабочие поверхности. Роботов-«жуков» Кули сюда категорически не пускает и разрешает им делать уборку только тогда, когда все продукты спрятаны подальше. И это закон. Даже нет так. Закон — с большой буквы.
Но я настолько довольна сегодняшним днем, что готова простить старику любые причуды. Так что, ухватив полотенце с сушителя, с энтузиазмом начинаю натирать стол.
