Джек усмехается.
— Второй вопрос?
Зараза!
— Да, блин.
— Некровный.
Черт, и как это понимать? Но если я спрошу это вслух, то джин улетит в космос, так и не выполнив третье желание. А я намерена использовать последнюю попытку по полной.
— Твоя мать, — произношу твердо, и улыбка с лица собеседника тут же исчезает.
Совесть снова отвешивает мне внутренний пинок. Да, я знаю, что это болезненный вопрос. Сама бы не хотела касаться смерти моей матери, но и не спросить не могу — копчиком чую, что это ключ ко всему остальному.
Джек садится ровнее, опираясь на спинку стула и оставив руки расслабленно лежать на столе. Показывает, что эта тема для него не сложнее других? Нет уж, приятель, не верю.
— Моя мать была одной из тех, кто удерживал рабов на Пандоре, вынуждая их добывать синерил. Не рядовой служащей, одной из верхушки.
Вот это действительно неожиданно.
— И ты?..
— Это четвертый вопрос, — напоминает Джек, но тем не менее продолжает: — Я родился и жил на Пандоре до десяти лет. Мать погибла при задержании, а меня забрали, и больше я туда не возвращался. Конец истории.
Его голос звучит спокойно, лицо расслаблено, но меня не обманешь: это вовсе не конец истории — это стало ее началом.
— И ты… — Удивительно, но мне не сразу удается подобрать слова. — Ты пытаешься искупить грехи своей матери?
Джек снова усмехается. Больше ничего не расскажет, понимаю.
— Это пятый вопрос, — говорит ожидаемо.
Но я уже и так знаю, что попала в яблочко.
Вот только «синий туман» — такая зараза, которую не искоренить, даже если положить на это всю жизнь. Он будет исчезать с рынка и появляться вновь через год, два, пятьдесят лет. И кажется, я готова простить капитану Роу его «пигалицу», потому что он был абсолютно прав: однажды надо уметь прощаться с призраками.
Ой, что-то я расчувствовалась.
— Я, кстати, зачем тебя искала. — Натягиваю на лицо улыбку. — Можно я выложу в сеть пост про нашу чудо-подкову?
Брови Джека взлетают едва ли не к волосам.
— Ты не заболела? Ты только что спросила разрешения?
И тянется, зараза такая, к моей голове, не иначе как чтобы проверить, нет ли у меня жара.
Бью его по руке и уворачиваюсь. Ржет.
— Я имела в виду, не повредит ли это нам?
Джек щурится, глядя на меня, но руки больше не распускает.
— А если я скажу, что повредит? — интересуется.
То подписчики меня забудут, и я буду страдать.
— Значит, повременю, — пожимаю плечом.
— Тогда повредит.
Вот дерьмо. Зря спросила.
Наверняка все это написано на моем лице, потому что Джек снисходит до пояснений:
— Не надо сейчас привлекать к себе внимание, тем более с возможностью отслеживания твоей локации широкой публике.
Тем не менее он не считает, что это может повлечь за собой реальную опасность, иначе уже отобрал бы у меня комм.
— Ладно, — обещаю скрепя сердце, — подожду, пока спасем Шона.
— Договорились, — серьезно кивает Джек.
И я понимаю, что недавно пробудившаяся совесть таки меня загрызет, если я нарушу это обещание.
Глава 55
Сказать, что неожиданная откровенность Джека меня впечатлила, — это ничего не сказать.
Внезапно воспылал ко мне доверием и симпатией? Как же. Фея взмахнула крылом, и он в одночасье превратился в другого человека? Нет уж, слишком неправдоподобно.
А вот в то, что новость о Пандоре всерьез выбила его из колеи, охотно верю. Еще и капитан Роу подлил масла в огонь.
Ну так что, дружок мой камикадзе, не такой уж ты толстошкурый, каким пытаешься показаться?
Только почему-то эта мысль меня не больно-то радует.
А еще некстати разбуженная совесть подсказывает, что Дилан Роу был абсолютно прав: не надо Джеку ворошить прошлое и возвращаться на Пандору.
Кто знает, что он там видел? Смерть родной матери? Гибель рабов от ее руки? Чему стал свидетелем?
Меня даже передергивает от этой мысли. Это все равно, как если бы я в поисках призраков поехала на Аквилон. Ни за что. Я даже на кладбище не хожу — ни к чему это. Скорбь, она внутри, а не за табличками с цифрами. И уж точно не на месте трагедии.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Кайя, ты здесь? — весело окликает меня пилот Тим, улыбаясь белозубой улыбкой, кажущейся особенно ослепительной на фоне его шоколадной кожи.
И я возвращаюсь в реальность. В моих руках карты, а сама я сижу, удобно расположившись на диване в кают-компании. Только мысли мои далеко.
— Еще как здесь! — Дарю ответную улыбку и бросаю довольный взгляд в свои карты, отчаянно блефуя.
На самом деле, комбинация у меня дерьмовая и вообще дела с самого начала хуже некуда, потому что играем мы в какую-то незнакомую мне вариацию покера. Сразу сознаться, что я в этом полный профан, не позволила гордость, а теперь уже поздно и надо держать лицо.
— Ставлю двадцатку, — идет в отрыв сидящая напротив меня Марла и, чуть краснея, стреляет глазками в Эдварда. Тот с удовольствием принимает этот флирт и одаривает женщину весьма заинтересованным взглядом.
Кстати, кроме меня и Марлы, этим вечером в кают-компании собрались только члены экипажа. Сначала я не поняла, как сюда попала моя соседка, но теперь-то все ясно. А я… Я тоже понравилась Эду — что тут непонятного?
— Кайя, ты поддерживаешь ставку? — снова обращает на меня внимание пилот.
Он очень дружелюбный, и я интересую его как ведущая классного шоу, а не в качестве сексуального объекта, как это часто случается с мужчинами, поэтому он мне тоже симпатичен.
Барабаню пальцами по колену. Держу пари, у него самого неплохие карты — слишком уж позитивен и не похож на короля блефа.
— Нет. — В общем-то, без сожалений качаю головой. — Выхожу.
Продула я не так чтобы много, но сливать деньги из вредности все же не хочется. Я и так знатно поиздержалась за этот месяц.
Откладываю карты и откидываюсь на спинку дивана. За столом: Эд, Марла, Тим и коротковолосая женщина, имя которой мне точно называли, но я его, естественно, не запомнила — на женские имена у меня память еще короче, чем на мужские. Кок Кули — на раздаче.
За столиком в углу Джек и незнакомый мне мужчина лет пятидесяти — у них шахматная партия. Имя этого человека мне никто не называл, да и он не выказал ко мне ни малейшего интереса. А вот то, что Джек выбрал шахматы, вызвало у меня любопытство. Ну не ассоциируется он у меня с этой медленной вдумчивой игрой.
Внимательный пилот перехватывает мой взгляд.
— Норман продует, — сообщает трагическим шепотом. — Как всегда.
Хмурюсь, не понимая.
— Почему?
Мужчина выглядит сосредоточенным. Внешность у него очень невзрачная, зато глаза умные. Вон как смотрит сейчас на клетчатую доску перед собой — словно сканирует.
— Потому что это Малыш, — коротко вставляет Эд, будто этим все сказано.
И я уже раскрываю рот, чтобы попросить рассказать поподробнее, но, вспомнив о своем обещании Джеку, тут же захлопываю и только вежливо улыбаюсь.
«Не расспрашивать, не творить всякую дичь, — повторяю про себя. — Не расспрашивать, не творить»…
Черт, почему так сложно-то?!
Игра продолжается без моего участия. Болтаю ногой в воздухе, исподтишка разглядывая участников. У женщины без имени и почти без волос пальцы в чем-то черном и явно несмываемом — вокруг ногтей и под ногтями особенно заметно. Сомневаюсь, что она просто грязнуля. Тогда кто? Механик?
— Кому пива? — На пороге появляется местная Мисс Совершенство, то есть Лариса Роу, причем в форменном черном комбинезоне, а не в медицинском халате. Катит перед собой столик на колесиках, а за ее плечом маячит гордый супруг.
Присутствующие встречают их появление радостным гулом.
Неплохая мысль: судно-то не военное, а отметить удачно завершенное дело не грех.
Один Тим заметно сникает.
— Когда мы уже наймем второго пилота? — спрашивает капитана.
— Как только, так сразу, — успокаивает его Роу.
«Когда рак на горе свистнет», — перевожу для себя. Тим, похоже, думает так же и окончательно вешает нос.
