если даже и не доводить дело до опубликования соглашения, необходимо согласие французского правительства, а также необходимо осведомить итальянское правительство. Что касается Японии, то Грэй сказал, что весьма доверительно он поставил ее об этом в известность[702] и при этом подчеркнул тот факт, что подобное решение может быть только выгодным для японских интересов и для будущих ее отношений с Россией. Грэй сказал, что Империали неоднократно обращался к нему по этому поводу с запросами, но, считая, что Италия не имеет права требовать сообщения ей фактов, предшествовавших ее присоединению к союзу и вопрос о которых она в тот момент не возбудила, он отклонил поползновения посла[703]. Грэй повторил мне, что Италия может быть только осведомлена с согласия России и Франции. Он сказал мне, что могут представиться некоторые затруднения для этого. Однако, не настаивая на этих затруднениях… опасался скорее впечатления, которое могло произвести на Румынию публичное заявление. Я нисколько не оспаривал очевидную необходимость совместного обсуждения между союзниками; что касается Румынии, то я высказал ему свое личное мнение, что для балканских стран, оставляя в стороне мечты эллинизма и панболгаризма, Константинополь мог явиться целью; я сомневаюсь, что то же можно сказать о Румынии, которой придется выбирать между фактом обладания Россией Проливами и более или менее непосредственным обладанием ими Германией. Тем не менее я сказал, что мне совершенно неизвестны Ваши взгляды на этот вопрос и что я понимаю необходимость осторожного отношения к Румынии. Во время этого разговора, на который он меня вызвал, Грэй несколько раз останавливался на нежелательности оставлять русское общество в сомнении относительно английских намерений по этому вопросу. Я ему ответил, что было ясно, что, принимая во внимание моральные отношения России и Англии, чем скорее факт [заключения соглашения] будет объявлен, тем лучше, и что я придаю этому большое значение. Он мне повторил несколько раз, что с английской точки зрения он не имеет к этому возражений, но что необходимо считаться с вопросом о нейтральных. Грэй просил меня передать Вам по телеграфу этот разговор. Я вынес впечатление, что Грэй, главным образом, придает значение общественному мнению России и что, если он не встретит возражений со стороны того или другого союзника, он охотно выскажется яснее.
Бенкендорф.
222. Король Георг V императору Николаю II
Телеграмма[704]
До меня дошли сведения из нескольких источников, в том числе из нейтрального источника, несомненно хорошо к нам расположенного, что за последнее время германские агенты в России прилагают большие усилия, чтобы посеять рознь между нашими с тобой странами, возбуждая недоверие и распространяя ложные слухи о намерениях моего правительства. В частности, я слышал, что повторяется слух, которому в некоторых местах и верят, что Англия намерена противодействовать обладанию Россией Константинополем или оставлению его за нею. Подозрений такого рода не может быть у твоего правительства, которое знает, что соглашение от марта 1915 г. было выработано моим правительством при содействии лидеров оппозиции, которые были призваны специально для этой цели в совет и которые в настоящее время являются членами правительства.
Но мне горько думать, что где бы то ни было в России может существовать сомнение насчет искренности Великобритании и постоянства ее намерений. Я и мое правительство считаем, что обладание Константинополем и другими территориями, как это установлено в соглашении, заключенном нами с Россией и Францией в течение этой войны, является одним из важнейших и постоянных условий мира, когда война будет доведена до победного конца.
Я серьезно надеюсь, что, когда ты сочтешь это желательным, ты уполномочишь своих министров вступить в самые искренние объяснения с моим правительством по данному или по другим вопросам или сам непосредственно снесешься со мною.
Ты знаешь, мой дорогой Ники, как я тебе предан, и я могу уверить тебя, что мое правительство питает такое же горячее чувство дружбы к твоей стране, и мы решили твердо придерживаться тех обещаний, которые мы дали в качестве твоего союзника. Поэтому ты не должен допускать, чтобы твой народ был введен в заблуждение злостными махинациями наших врагов.
Джорджи.
223. Император Николай II королю Георгу V
Телеграмма[705]
Благодарю тебя за откровенное выражение твоего огорчения по поводу возможности существования в моей стране сомнения относительно искренности Великобритании.
Я писал тебе неоднократно, что я счастлив видеть, как чувства глубокой дружбы по отношению к Англии все более укрепляются в моем народе, армии и флоте. Конечно, имеются отдельные лица, которые не разделяют этого мнения, но я постараюсь справиться и с ними. Еще более серьезным объектом для борьбы я считаю влияние некоторых из наших банков, которые до войны были в германских руках и влияние которых дает себя незримо, но сильно чувствовать, — особенно в медленности выполнения приказов об изготовлении военных припасов, снаряжения, и т. д. Я часто обращал внимание моего правительства на это обстоятельство. Я надеюсь, что г. Барк преодолеет эту трудность.
Я уверен, что короткое официальное сообщение моего правительства, устанавливающее, что Англия и Франция считают обладание Россией Константинополем и Проливами неизменным условием мира, успокоило бы все умы и рассеяло бы всякое недоверие[706].
Ники.
224. Великобританский статс-секретарь по иностранным делам лорд Эд. Грэй послу в Петрограде сэру Дж. Бьюкенену
Шифрованная телеграмма[707]
№ 2096. 16 сентября 1916 г.
Российский посол неофициальным и частным образом указал мне на крупное значение, которое может иметь опубликование соглашения о Константинополе и Проливах, особенно после того, как император писал по этому поводу королю. Я ответил, что я согласен в принципе, и, поскольку это касается здешнего общественного мнения, опубликование может быть сделано в какое угодно время, но оно будет вызовом магометанскому общественному мнению Индии, которое крайне благоприятно настроено по отношению к туркам. Для этого необходимо известное время, и мы предпочли бы сделать это в такой момент, когда военное положение будет вполне обеспечено. Впечатление в Афганистане и Индии может быть серьезным, если опубликование совпадет с успехами Турции в Персии[708]. Поэтому я предлагаю согласиться в принципе на опубликование, но отсрочить его до того момента, когда вопрос этот будет обсужден здешним военным комитетом[709] и российским правительством. Когда наступит этот момент, мне кажется предпочтительнее всего, чтобы российское правительство опубликовало документы на русском языке, сообщив при этом, что это сделано с согласия правительства его величества и французского правительства. Мы же тогда представим документы парламенту здесь. Согласие парламента, сообразно с конституцией, конечно, не является необходимым, но парламент всегда ждет, что документы будут ему представлены,
