лагере, а все, что она пишет - это основано на наших рассказах.
Хаим широко улыбнулся. Эстер, потрепав его по светлым волосам, вздохнула: «Ты, сыночек, будь
осторожней. Если бы у тебя жена была..., - она не закончила. Сын подмигнул ей: «Женюсь, когда
майором стану, а это еще лет десять. Торопиться некуда».
-Не десять, - сказала себе Эстер, беря со стойки, свежую газету. «Семь. Батшеве сейчас тринадцать,
как раз будет уже взрослая девочка, серьезная..., Да, так правильно».
-По самым достоверным сведениям, - прочитала женщина, - первый консул Бонапарт объявит
себя в следующем году императором Франции.
-Иосифу не миновать генеральского звания, - смешливо подумала Эстер, - личный врач
императора. Она быстро просмотрела заголовки, и пошла к конторке портье.
Натан открыл двери апартамента и оглядел комнаты - матери не было, пахло лавандой и немного
- хорошим табаком.
Он прошел в свою спальню. Поставив саквояж на стол, юноша уронил голову в руки. Когда он
прибежал к ювелирной лавке, там уже висела табличка «Закрыто».
-Это все Каллум, - зло подумал Натан о старшем клерке, - заставил меня допоздна сидеть,
разбираться с архивом..., Ничего, завтра на обеде сюда схожу. Все равно Мораг попросила меня
сегодня не появляться, у нее какие-то дамы из благотворительного общества ужинают. Голубка
моя, - он представил себе сверкающие на белой шее топазы и чуть не застонал вслух.
-Хочу ее увидеть, - подумал Натан. «Я ведь не доживу до завтра, не доживу».
Он внезапно раскрыл саквояж. Смотря на пачки денег, юноша вспомнил сухой смешок отца. Меир,
опираясь на трость, вел сыновей мимо деревянных ящиков подземного хранилища.
Они держали в руках свечи. Натан благоговейно спросил: «Папа, а сколько тут долларов?»
-Очень, много, - отозвался Меир. Выдвинув один из ящиков, отец велел: «Смотрите».
Слитки тускло посверкивали. Хаим вдруг сказал: «Папа, а ведь там, - он махнул рукой, - на западе,
есть золото, да?»
-Говорят, что так, - развел руками Меир. «Только там совсем неизведанные территории, сыночек».
-Значит, - просто сказал Хаим, - надо их исследовать. Я этим и займусь.
-Они же экспедицию планируют, следующей весной, - вспомнил Натан. «Хотят пройти по суше до
Тихого океана и обратно. Я бы так никогда не смог, я и стреляю-то плохо. А если меня Тедди на
дуэль вызовет? Он отличный стрелок, я слышал. Нет, он ничего не узнает, Мораг же мне говорила -
она объяснит, что ожерелье сама купила, что экономила деньги..., Какой он скупердяй все-таки,
Тедди. Чуть ли ни самый богатый человек в Массачусетсе, а жене какие-то гроши выдает. Ничего, -
Натан улыбнулся, - я ее побалую, я ведь с осени буду свои деньги зарабатывать...»
Он замер. С порога раздался голос матери: «Что это у тебя?»
Натан нашел силы повернуться. Юноша покраснел, глядя в ее темные, зоркие глаза: «Деньги,
мама».
-Это я вижу, - Эстер прошла к столу и цепкой рукой выхватила у него саквояж. Она заглянула внутрь
и спокойно спросила, подняв красивую бровь: «Откуда?»
Натан пробормотал: «В конторе дали..., Заплатить...»
-Не лги мне! - мать стукнула маленьким, крепким кулаком по столу. «Не лги своей матери, Натан
Горовиц, или ты забыл, что Господь нам велит в Торе!»
Он опустился в кресло, закрыв лицо руками. Эстер, присев на край стола, чиркнув кресалом,
велела: «Расскажи мне все, ничего не утаивай».
Потом она взяла шелковый платок. Вытирая слезы с его лица, Эстер нежно обняла сына:
-Совсем взрослый мальчик. Хорошо, что так. Наверняка, это кто-то из подружек Мораг. Лучше
начинать с замужней женщиной, чем к шлюхам ходить. Она не заинтересована в огласке,
здорова..., У Бирнбаумов, в Цинциннати, я слышала - старший сын сифилисом заболел, и
застрелился из-за этого. Они, конечно, сделали вид, что мальчик револьвер чистил, что это был
случайный выстрел, но все, же знают. Или, упаси Господь, Натан девицу бы какую-нибудь
соблазнил, не еврейку, она бы забеременела, начала бы нам ребенка навязывать..., А так
безопасно для мальчика. Надо просто научить его, как правильно себя вести.
Мать погладила его каштановые волосы. «Не надо, милый мой..., Ты завтра эти деньги верни в
хранилище. Две тысячи долларов я тебе дам, не такая эта большая сумма, - она улыбнулась.
-Мама...- Натан зарделся. «Я не...»
-Это подарок, - шепнула Эстер. «Тебе ведь двадцать один уже, милый. Видишь, как время летит.
Договорились?»
Натан кивнул. Она, закрыв саквояж, весело сказала: «Сейчас я позвоню, чтобы принесли чаю.
Давно мы с тобой вместе не сидели. Газету Констанцы почитаем, ты мне расскажешь, что у вас в
конторе интересного».
Натан поднес ее руку к губам и всхлипнул: «Мамочка...»
-Запонку никто не видел, - вспомнила Эстер. «Салли за воровство сразу выгоняет. Это не горничная
взяла. Наверное, он ее в конторе обронил, или на улице. Или у той дамы. Она, если нашла ее -
выбросит, конечно. Не будет рисковать. Надо, как я экзамены приму, и уезжать соберусь - денег
мальчику оставить. Все же цветы дарить надо, и вообще ухаживать за ней. Это хорошо, что так, -
улыбнулась про себя Эстер,- к свадьбе он уже опытным мужчиной будет. Невеста должна быть
девственницей, конечно, а от жениха такого не требуется».
Они пили чай. Эстер читала вслух газету и Натан вдруг подумал: «Мама, мамочка..., Она меня
спасла. Господи, прости меня, я так больше никогда не поступлю. И я никогда не буду
прекословить мамочке, обещаю».
-Ты покури, - ласково улыбнулась Эстер, размешивая сахар в чашке. «Ничего, Хаим курит, и папа
тоже, и я». Она усмехнулась: «Не прилюдно, конечно».
Натан затянулся сигарой и закрыл глаза: «Стыдно, конечно, но попрошу Мораг не носить ожерелье
при маме. Господи, какое счастье - я в Бостоне все лето проведу. Мы родственники - когда мама
уедет, Мораг сможет сюда приходить, в гости, никто ничего не заподозрит...».
Он улыбнулся, и мать весело сказала: «Отличный чай у тети Салли. Видишь, у тебя румянец
появился. И вообще, - она положила свои тонкие пальцы на руку сына, - ты не сиди со мной,
дорогой. Играй в бридж, - она подмигнула Натану, - возьми лошадь, выйди на боте в море - дядя
Стивен вас всех научил под парусом ходить».
Натан пожал ее руку. Эстер, погладила ладонь сына: «Все будет хорошо».
Эденберг посмотрел на юношу, что топтался у прилавка. Вытерев лысину,- день был теплый,
-торговец вежливо спросил: «Что вам угодно?»
Юноша покраснел. Ювелир вздохнул: «Совсем молоденький. Какую-нибудь серебряную
побрякушку купит, за пять долларов, откуда у него деньги? Однако одет богато, сюртук из
английской шерсти, сразу видно. Наши мануфактуры пока не умеют так с тканью работать».
-У вас было ожерелье...- Натан замялся, - топазы с бриллиантами...
-Оно уже продано, - развел руками Эденберг, - прошу прощения...
-Я предложу лучшую цену, - торопливо сказал Натан, - только, пожалуйста....
-Милейший, - сварливо заметил ювелир, - я вас в первый раз в жизни вижу. Ожерелье у меня
купил постоянный клиент, так что прошу извинить. Впрочем, - добавил он, поднимаясь, отпирая
шкап, - у меня есть к нему браслет. Тоже бразильские топазы.
-Мораг расстроится, - обреченно понял Натан. «Хоть что-нибудь, я попрошу прощения, скажу, что
потом куплю ей другое ожерелье...»
-Сколько? - спросил он, любуясь блеском камней.
-Пятьсот долларов - отчеканил Эденберг и ухмыльнулся: «Красная цена ему триста. Если начнет
торговаться - скину. Это не мистер Бенджамин-Вулф. Тот просто выложил две тысячи и сказал, что
заберет ожерелье через неделю. Все бы покупатели так себя вели».
К его удивлению, юноша отсчитал купюры и забрал футляр. Натан вышел из лавки, и увидел
стройную спину матери - в лиловом шелке. Она стояла, рассматривая витрину обувщика.
Натан взял ее под руку: «Ожерелье уже купили, я взял кое-что другое, надеюсь, что ей
понравится».
-А если она попросит посмотреть? - испуганно подумал юноша. «А потом увидит его на Мораг?»
Мать только погладила его по щеке: «Молодец, милый. Конечно, понравится, у тебя хороший
вкус».
-Мне надо тебе деньги отдать, - Натан покраснел, - этот..., эта вещь дешевле стоила.
-Оставь, - отмахнулась Эстер. «Ты уже взрослый мальчик, у тебя расходы..., Это подарок, я же
говорила. Ты доллары вернул в хранилище?»
-С утра, первым делом, - отозвался Натан. «Я тебя люблю, мамочка».
-Я тебя тоже. Давай, - Эстер посмотрела на свои часы с бриллиантами, - провожу тебя до конторы,
милый. Давно я по Бикон-хиллу не гуляла.
Она поправила свою шляпку. Улыбаясь, Эстер похлопала сына по рукаву сюртука. Они ушли, а
Эденберг, стоя на пороге лавки, раскурил сигару.
