И вдруг, перегнувшись вновь через прилавок, посерьёзнев, зашептал, насколько позволяла гремящая из всех углов магазина музыка:
– Слушай, Танюша, а может ты придумаешь что-нибудь? Может тебя кто подменит? Поехали домой? А?
И видно глаза у Сергея были такими, что Татьяна, замахала на него руками, потом сделала серьёзное лицо и, тоже наклонившись к нему, зашептала:
– Сергуня, сумасшедший, ну подумай, что ты говоришь? Ну как это можно?
– А вот так. А то, что мы полгода друг друга не видели, это что-то значит, или нет? У твоих подруг, – он кивнул в сторону работавших за соседними прилавками девушек, – мужья где работают?
– Ну, одна еще не за мужем, – наморщила лоб и посмотрела в сторону свих напарниц, – а вторая молодоженка. Совсем недавно за моряка замуж вышла.
Таня опять наклонилась через прилавок к мужу и зашептала, косясь на стоящую за поворотом прилавка девушку.
– Ты знаешь, мы с ней даже подружились. Хорошая девчонка. Приехала откуда-то с юга. Кажется из Ростова. Слышал о таком городе? Приехала и сразу здесь вышла замуж. Представляешь? Или он её привёз? Вот не помню, говорила она или нет. А он у неё капитаном на буксире работает, это точно. Ты понял? Молодой и капитан? Может такое быть? Я его видела, он приходит за ней вечером, встречает. И они вместе домой идут. Если бы ты знал, как завидки берут. А смотреть на них приятно. Он у неё видный и заметно, что обходительный такой…
– Так, Тань, не тарахти. Ну, на хрена он мне сдался? Обходительный, видный. А у тебя муж какой? Не видный?
– Конечно не видный! Полгода не видела, это как? – Таня взяла его за отвороты пальто и тряхнула своей неповторимой челкой, – Сергуня-я! Да ты у меня самый-самый, – оглянулась.
Рядом с ними стоял мужчина в запорошенной снегом шапке и, деликатно покашливая, смотрел в стону. Поняв, что на него обратили внимание, спросил:
– Мне бы эту, ну знаете? Жил да был черный кот за углом…, – попытался запеть не громко.
– И кота ненавидел весь дом? – улыбнулась, кивнув Таня, – были, еще вчера были. Но уже все разобрали. Приходите через недельку, у нас завоз нового товара будет. Да не расстраиваетесь вы так. Хотите, если завезут, я вам оставлю. Одну?
– Как это вы мне оставите? Вы что, меня знаете?
– А зачем мне вас знать? – улыбаясь, пожала плечами и, мельком взглянув на мужа, заявила, – просто вас легко запомнить. У вас вон усы рыжие.
– Хм. Ну-ну, – тронул рукой усы и, направляясь к выходу, обернувшись, заявил, – если можно, конечно оставьте. Я обязательно теперь загляну.
– Сергей! – Таня уперла руки в бока.
– Ну, что Сергей? И часто эти рыжие усы музыкой интересуются? Мне теперь что, тоже в порт идти на буксир работать?
– Мялки-моталки! – Татьяна всплеснула руками, – ну вот так тебя точно оставлять нельзя. А ну подожди, Отелло несчастный.
Таня заглянула за соседний прилавок, пошепталась с напарницами и не на долго исчезла в служебных помещениях. Вышла уже одетая в пальто, с наброшенным на плечи платком. Что-то быстро собрала у себя на прилавке, куда-то рассовала и только потом подняла голову и заглянула Сергею в глаза.
– Ну что, пошли?
Спросила и, увидев в глазах мужа веселые искорки, засмеялась и выскочила из-за прилавка. Тесно схватив друг друга под руки, они поспешили к выходу. Стояли на остановке, ехали в автобусе и бежали к дому, так же тесно прижавшись и держась за руки. Разговаривали нос к носу, дышали, согревая друг другу лица. Сергей даже умудрился несколько раз чмокнуть жену в холодный кончик носа. Когда ехали в автобусе вдруг почему-то вспомнил.
– А что это ты про девчонку напарницу из Ростова говорила?
– За какую? Ту, что муж встречает? А что я говорила?
– Да просто интересно, как её звать.
– Зачем?
– Любопытно.
– Тамара.
– Надо же, попал. Я загадал.
– Что ты загадал? Что-то ты темнишь, родной.
– Да вот, интересно получается. У нашего четвертого штурмана в Ростове невеста – Тамара. И эту, твою из Ростова, и тоже Тамарой зовут. Только вчера её вспоминали, а тут ты напомнила. Совпадение, – махнул рукой, – хотя, ты знаешь, завтра подшучу над ним. Скажу, пока ты здесь решаешь, женится тебе или не жениться, она уже в Мурманске. Замужем, да? Вот хохма будет.
Посмеялись и забыли. Своих проблем море. Вот пришлось сказать о своих подозрениях по поводу короткой стоянки. Это значит, что с хозяйскими делами поторопиться надо. А они с Татьяной так любят ходить вместе по магазинам, делать покупки. Планировать ремонты в квартире, перестановки. Заговорились, не заметили, как доехали.
Живут они в поселке Роста, что на северной окраине Мурманска, в старом, черном бараке, из каких и состоит этот поселок. Здесь жили ещё родители Сергея в одной комнате барака. А когда уже родился Сергей, и часто болела мать, каким-то чудом им удалось занять освободившуюся рядом комнату, а из коридорного закутка пристроить рядом кухоньку. Получилась замечательная, по тем временам, двухкомнатная квартира. Которая и досталась после их смерти молодым. В Управлении, куда Сергей попал по распределению после мореходного училища, его поставили на квартирный учет. Но на «улучшение жилплощади». И предупредили, чтобы не очень рассчитывал на скорое решение вопроса, поскольку в очереди на жильё по многу лет стоят работники, совсем не имеющие жилья.
Сергея с Таней это не пугало. Они были молоды и счастливы. Сверстники, приходившие к ним в гости, им по-хорошему завидовали, а жильё их называли «ледяным дворцом». Потому, что зимой, в сильные морозы окна изнутри промерзали и стекла превращались в ледяные блоки. Но это была сущая ерунда для ребят.
Выйдя из автобуса, они по обледенелым, местами занесенным снегом, деревянным тротуарам, скользя и поддерживая друг друга, побежали к своему дому. Здесь, на окраине города мела настоящая метель. Редкие фонари, не давая никакого света, только обозначали направление улиц, качаясь светлыми пятнами от порывов ветра. А тротуары вдоль домов освещали редкие лампочками над входными дверями, да низкие окна, в которых в долгие полярные ночи не гас свет. Уже не первый день небо было затянуто тучами, и непрерывно шел мелкий, с поземкой снег. Хмурое небо не пускало короткий, на час-полтара блеклый рассвет.
Молодые быстро добежали до своего барака. Вход в их дом был с крыльцом и невысокими, очищенными от снега ступеньками. Под козырьком навеса горела неяркая лампочка. У дверей, прислонившись к столбу навеса, стоял сосед пенсионер Яков Петрович, в накинутом на плечи полушубке, и курил.
– Петрович, ты чё? В коридоре покурить нельзя, что-ли? Бабка заругает?
– О! Серёга! С приходом тебя! А кто это мне запретит? Нет, здесь воздух чише. А тамочки керосином воняет, – сосед покачнулся, притопнул короткими валенками, как расшаркался, – Что Танюха, встретила моряка? О! То-то же! Теперя работу по боку, детей по соседям, а мужа в койку. И чтобы два дня носу не выказывали. Вот так!
– Это почему два? – Сергей задержался в дверях.
– А на вахту? О! Думаешь я совсем службу забыл? А-а! – дед хлопнул себя по ляжкам и засмеялся тихим, хриплым смехом.
– Ладно, дед, не охальничай. Жену мне вон в краску ввел, – Сергей подмигнул соседу и захлопнул дверь.
По длинному коридору, с тусклым светом закопченных лампочек, со скрипучими полами, пропахшему смешанными ароматами квашеной капусты, соленой сельди, керосина и табака, они прошли к своей двери, и Сергей завозился с ключами.
– Дай сюда, – Таня тихо засмеялась, отобрала у него связку, – совсем отвык от дома.
– Тань, неужели и ты так спешишь? А я думал, что только мне невтерпеж.
– А я, по-твоему, что, не живая? – почему-то шепотом удивилась Татьяна.
Только верхнюю одежду хватило терпения молодым супругам повесить на закрепленную у дверей вешалку. Промерзшую обувь сняли уже в комнате. Сергей стаскивал с ног Татьяны тесноватые бурки и, обняв её ноги, грел дыханием замерзшие коленки. Таня повизгивала от удовольствия и, наклонившись, целовала мужа в макушку. В спальню он её отнёс, продолжая раздевать. Одежда падала в лучшем случае на стул, а в основном на пол. Татьяна успела сбросить покрывало с большой железной кровати с двумя пышными перинами, уложенными друг на друга и таким же толстым одеялом. Кровать эта досталась им от родителей Сергея вместе с квартирой. И скоро они уже барахтались в уютной, пока еще прохладной, не успевшей согреться от их тел, пещере из перин и одеял. Любили они друг друга жадно и громко. Целовались до удушья. Сергей больше сдерживался, а Танюша визжала, охала и ахала, казалось на весь дом. Сетка кровати, чудное изобретение тех времен, раскачивала их, как лодочку раскачивают волны моря.
– Танюша, чаю хочу, – Сергей лежал на спине, раскинув руки, и ещё тяжело дышал. Они давно привыкли к тому, что он в перерывах между страстями просил пить. И, случалось, выпивал две, три кружки воды. А теперь вот захотел чаю. Танюша, прижатая к стенке, начала медленно, игриво строя глазки, перебираться через него. Задержалась, прижавшись горячим, влажным телом, а когда Сергей замычал и прикрыв глаза, обнял её, быстро выскользнула и спрыгнула на пол.
