— Нет… я имею в виду… что… блин… так поступать неосмотрительно. Илона, ты же понимаешь меня?.. — проблеяла подруга.
— Знаешь что, — подытожила я, так и не дождавшись внятного ответа, — не нам осуждать других людей. У тебя есть семья. У нас с Викой — нет. У тебя есть любимый муж. Мы с Викой одиноки. Но мы не хотим искать другие выходы, не хотим идти на поводу у чьего-то мнения. Позволь нам жить своей жизнью, ага?
— За кого ты меня принимаешь?! — вспыхнула подруга, и сын на её руках вновь захныкал. — Да мне плевать, что вы натворите! Я вам добра желаю! От ошибки пытаюсь уберечь!
Я болезненно поморщилась. Ленка опять заладила про эту ошибку, будто нет ничего страшнее, чем оступиться.
— Спасибо. Но мы хотим ошибаться.
Короче говоря, тем вечером мы разошлись в плохом настроении. Следующие несколько дней подруга не звонила мне, а я не пыталась наладить контакт. Вике я ничего не рассказала. Незачем тревожить человека, который только-только обрел гармонию.
Разумеется, вскоре мы с Ленкой помирились, но долго ещё смотрели друг на друга настороженно.
«Ты не понимаешь, что творишь», — кричал взгляд подруги.
«А ты не знаешь, куда лезешь», — вызывающе отвечала я без слов.
Глава 6
Ларионов пригласил меня на ужин, и я согласилась. Почему нет? Всё равно с некоторых пор нас связывает чуть больше, чем контракт. Вначале он попытался забронировать столик в каком-то месте с непроизносимым названием, но из-за общения с Филиппом мне резко разонравились рестораны.
После долгих пререканий мы остановились на квартире Ильи. Тот был доволен собой. Потому что, цитирую, его задрало сношаться как собачонки, и он хочет нормального человеческого общения.
Илья готовил какое-то блюдо, рецепт которого подсмотрел у шеф-повара «Склада». Если честно, для меня стало открытием, что в обители похоти и алкоголя есть шеф-повар. Интересно, что он мастерит? Гренки в сырном соусе?
Я стояла, облокотившись на кафель туалетной стены, и рассматривала очередной отрицательный тест на беременность.
— Ну как? — донеслось до меня из комнаты.
— Ляля, ты плохо стараешься! — крикнула в ответ.
— Поверь, здесь нельзя стараться лучше или хуже. Я выкладываюсь на максимум.
— Тогда должна быть какая-то причина, почему не получается! — Я выбросила тест в унитаз и спустила воду.
Кусочек пластмассы закрутило в водовороте, после чего она скрылась, показав напоследок злополучную одну полоску.
Илья бесцеремонно заглянул в туалет. Надо бы напомнить ему купить защелки, потому что это наглое вмешательство в личную жизнь меня несколько напрягает.
— Я ради интереса поискал статистику. Не у всех здоровых пар получается с первого раза. Пишут, что беременность должна наступить в течение года попыток.
— Это мне тебя целый год терпеть?! — возмутилась я, хотя подобные статистики читала не единожды. — Кошмар какой!
— Ещё скажи, что тебе не нравится со мной спать.
Во взгляде появилось неприкрытое лукавство. Ларионов испытывал меня, дожидался реакции с особой мстительностью. Понимал, что загнал в ловушку. Если я скажу «нет», зачем мы вообще продолжаем наши отношения? Если отвечу «да», тогда на кой ляд выпендриваюсь?
— Мне нравится с тобой спать, но не нравится общаться, — парировала я. — Вдруг моему ребенку достанется твоя болтливость?
— Мне уже жалко нашего ребенка, — с нажимом на втором местоимении согласился Илья. — Ты — злая женщина. Пыжишься тут, ужин для тебя готовишь, а ты в моих способностях сомневаешься. Стараюсь я, видите ли, плохо. Пф.
Я принюхалась. Запах стоял умопомрачительный. Мне с трудом давалось всё, кроме макарон и жареных пельменей, а потому кулинарный талант Ильи вызывал уважение. Он умопомрачительно выглядел в поварском фартуке, с закатанными до локтей рукавами джемпера, с темными волосами, в которых белела мука. Его татуировки сейчас казалась особенно бунтарскими и соблазнительными.
— Долго ещё будет вариться твоя отрава?
— Полчаса у нас есть, — улыбнулся Ларионов уголками губ.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Воспользуемся ими, — сказала я и опустилась перед ним на колени.
Расстегнула ширинку, выпуская наружу его член. Какой же он совершенный! Это просто что-то невероятное. Длинный и толстый, перевитый венами, с родинкой у основания. Мне очень нравилось пробовать его на вкус. Я аккуратно облизала головку и вобрала в себя, посасывая.
— Илона… — прохрипел Илья.
Голос его потяжелел. Он возвел лицо к потолку и блаженно прикрыл глаза. Правая рука легла на мой затылок, помогая определяться с ритмом. Дыхание стало неровным, прерывистым, и от этого внизу моего живота росло возбуждение. Невероятно, но я хотела кончить просто из-за того, как тело Ларионова откликалось на мои ласки. Это было нечто невообразимое: его стоны, закушенная губа, дрожащий от возбуждения член. Разве существуют настолько отзывчивые мужчины? Он весь открылся передо мной. Было в этом что-то особенно интимное, за пределами обычного секса. Что-то на грани с помешательством.
Понадобилось немного, чтобы дыхание участилось. Илья чуть сдвинул тонкую кожу, обнажая головку. Я слизала языком выступившую капельку. Его тело напряглось, всё обратившись в натянутую до предела тетиву. Дернешь — сорвется с катушек. Член затвердел, готовый вот-вот излиться. Я ускорилась, то вбирая его полностью, то выпуская изо рта на недолгое мгновение. Приближая к пику и отдаляя тот. Мучая. Издеваясь.
Он кончил с глухим рыком, содрогаясь всем телом, а я наслаждалась звуками и всем этим человеком до последней черточки. Никогда прежде я не испытывала кайфа просто из-за того, что занялась с кем-то оральными ласками. Но мне нравился вкус его удовольствия на своих губах.
— Дети делаются не так, — ухмыльнулся Илья, застегивая ширинку.
— Да ты что? — деланно изумилась я. — В таком случае поужинаем и покажешь, как они делаются.
— Да, моя королева.
Он склонился в шутливом поклоне, а я с глупым, почти детским хихиканьем закрылась в ванной комнате, где долго приводила себя в порядок. В наш контракт не входил оральный секс, но будем считать это дополнительным бонусом.
Разумеется, ужин мы проворонили, потому что не могли оторваться друг от друга. Стоило мне выйти из ванны, как Илья отложил поварешку в сторону. Одной рукой резко рванул блузку наверх, обнажая мой плоский живот. Скользнул по нему пальцами, нырнув во впадину пупка и ниже, под пояс юбки. Второй он завел мои запястья за голову. Я стояла, прижатая к стене, распятая и беспомощная. Внизу скрутило тугой спиралью, раскаляя желание до предела. Мне хотелось почувствовать его пальцы ниже… глубже…
Илья ловил мои стоны, находил чувствительные точки, но не переходил грань дозволенного. Его губы исследовали мою шею, срывая с губ всхлипы. Между ног стало так горячо. Болезненно жарко.
Моя юбка была спущена к ступням, и я аккуратно перешагнула через неё, оставаясь только в белье и блузке, которая всё равно ничего не прикрывала. Пальцы Ильи скользили по внутренней стороне моих бедер. Касались. Томили. Он прочертил поцелуями дорожку от моего пупка к лобку и попытался отодвинуть трусики в сторону. Но я свела ноги и покачала головой.
— Нет, — одними губами.
— Почему? Удовольствие за удовольствие, всего-то.
Илья стоял передо мной на коленях и смотрел снизу вверх абсолютно пьяным от желания взглядом, в котором сплелась вся космическая пустота. Его пальцы двигались как в танце, как в магическом заклинании. Но я отстранилась, поправила блузку.
— Нет, — повторила злее. — Я не хочу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Да, считайте меня ханжой, но я никогда и никому не позволяла касаться себя губами там. Мне не нравилась сама мысль, что чьи-то губы будут исследовать моё лоно, что чей-то язык попробует на вкус мою влагу.
Ларионов не стал спорить с моей придурью. Кивнув, он поднялся с колен и сорвал-таки с меня бесполезное белье. Я закинула ему ногу на талию, открываясь полностью. Горячее дыхание обожгло ключицы. Тела сплелись, изучая, лаская друг друга как после долгой разлуки. Он вторгался в меня с какой-то особенной яростью, отупляющей и невыносимой. Потребовалось немного, чтобы нас настиг один на двоих оргазм.
