Сомневаюсь, что поможет. А жаль.
Сейчас бы мне не помешала броня, чтобы скрыть от всего мира своё маленькое чудо.
Глава 3
Дорогущая иномарка Филиппа неслась по улицам города, подрезая автомобили и периодически вылетая на встречную полосу. Мой бывший во всем был такой: несдержанный, резкий, агрессивный. Когда-то это сводило меня с ума, потому что он не просил — требовал.
Мы познакомились, когда он был женат на женщине чуть старше себя, но Филипп без сожаления развелся, стоило мне заикнуться, что меня не устраивает статус любовницы. Тогда это показалось мне героическим поступком, но спустя годы он точно так же запросто бросил меня саму.
Всё возвращается бумерангом.
Нельзя сказать, что наш брак был безмятежным. Мы скандалили до хрипоты, периодически били посуду, а однажды даже подрались так, что Филиппу зашивали бровь. Но нас неизменно тянуло друг к другу. Поэтому в тот день, когда в моем паспорте появился штамп о разводе, я перегорела.
Жить стало незачем. Краски выцвели, а в пустой квартире запахло беспросветным одиночеством.
Моим спасением стало брачное агентство. Я полностью сменила кадровый состав, перекрасила стены в ярко-зеленый и начала строить бизнес с нуля. По вечерам выла от бессилия, но утром надевала костюм и возвращалась в рабочий быт, где никому нет дела до чьих-то личных неурядиц.
И вот теперь человек из прошлого вернулся, чтобы… что?.. Оживить былые чувства? Напомнить, как нам расчудесно было вместе? Насолить мне?
Нетушки. Может быть, я и беременная размазня, но в обиду себя не дам.
— Не гони, — лениво попросила я, когда стрелка спидометра переместилась на отметку в сто двадцать километров.
— Тебе разонравилась скорость? — изумился Филипп, вжимая педаль газа в пол.
«Мне окончательно и бесповоротно разонравился ты», — чуть не ляпнула я, но вовремя прикусила язык. Есть вещи, о которых не стоит упоминать на первом свидании. Я бы отнесла к таким:
а) легкий токсикоз;
б) беременность от другого мужчины;
в) отсутствие интереса к мужчине нынешнему.
Филипп притормозил перед пафосным рестораном с панорамными окнами и золотистым свечением ламп. На парковке не нашлось свободных мест, и он въехал на газон. Помог мне выбраться наружу. Чертова галантность. Его прикосновения жгли мои ладони, но не летним теплом, а арктическим холодом.
Нас чуть не расцеловали на стойке администрации, а вышколенный официант ежесекундно уточнял, не подать ли мне плед. Ненавижу такие места. От них веет неискренностью. Мне не хотелось есть, но я заказала себе какой-то салат с морепродуктами и клубничный лимонад.
— Вина? Здесь есть твоё любимое. Люче Делла Вита. Как сейчас помню, ты так соблазнительно пила его в нашей кровати в первую брачную ночь, — промурлыкал Филипп, приглядываясь ко мне.
— Нет, спасибо. Постараюсь оставаться трезвой, пока ты меня соблазняешь.
Официант принял заказ и почтенно поклонился, вызывая у меня нервную чесотку. Я совсем отвыкла от фешенебельных мест, где на входе спрашивают: «Как к вам обращаться?», а на прощание едва ли не плачут. Мне нравились простые бары, даже грязный «Склад» выглядел приятнее.
По крайней мере, там можно выругаться матом и не поймать на себе осуждающих взглядов. А ещё там работает бармен, от которого мои внутренности скручивает узлом, а на глазах выступают непрошенные слезы.
— Расскажи, чем ты жила всё то время, что мы были порознь? — Рука Фила тронула мою ладонь, ледяные пальцы скользнули по запястью, поглаживая.
Упакованный в брючный костюм, пошитый на заказ. С золотыми запонками на манжетах и наручными часами от известного бренда. С модной стрижкой, за которую он заплатил несколько тысяч рублей. Филипп не вызывал во мне прежнего трепета. Я видела, что он немолод. В его волосах далеко не первая седина. У него морщины и колючий взгляд.
За время наших отношений он перетрахал столько девушек, что удивительно, как не поставил мировой рекорд. Даже не скрывался. Ленку всегда смущали его командировки и ночные отсутствия, но я развесила уши и верила каждому слову.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
«Он зарабатывает деньги, — думала я. — Трудится ради нашего благополучия, ночует в перелетах, мотается по стране».
Ну-ну. Из койки в койку он мотался, а не по стране.
В итоге Филипп умудрился обвинить меня в своих изменах. Мол, он изменял из-за того, что я не рожала ему наследника.
Если вдуматься, несчастный человек. Он был вынужден пихать свой член во всех щели, только бы утолить жажду деторождения.
Зачем я даю нам второй шанс?..
— Я жила и живу работой, — ответила честно. — Ты не оставил мне ничего, кроме загибающегося дела, которое пришлось срочно реанимировать.
— Зато теперь наше агентство у всех на слуху. Поговаривают, тебе даже предлагали за его продажу кругленькую сумму?
— Моё агентство, а не наше, — поправила его жестко. — Филипп, зачем ты вернулся? Сомневаюсь, что тебя всерьез интересуют денежные вопросы.
Нам принесли напитки, и Фил заговорил мастерски поставленным голосом, пригубив янтарного коньяка.
— Я осознал, что лучше тебя в моей жизни никого не было. Бывает мимолетная страсть, бывает привязанность. Но ты… ты чистый секс. Илона, ты как цунами, ты разрушительная сила. Знаешь, я ведь проверился в итоге. У меня девяносто процентов сперматозоидов нежизнеспособны. Так что в наших провалах была виновата не ты. Извини меня, идиота! Я готов пытаться заново, только дай мне шанс.
— Понятно.
— Что тебе понятно? — Филипп отпил ещё, и лицо его раскраснелось. — У тебя кто-то есть, да? — скрипнул зубами. — Ты до сих пор обижена на меня? Скажи, что мешает нам быть вместе.
Ничего, кроме одного единственного человека, который полностью заполнил моё сознание. Это не было любовью, нет. Как правильно выразился Фил: «чистый секс». Помутнение рассудка, мучительное похмелье, ломка без новой дозы темных глаз. Мальчишка-бармен приручил меня как дикую кошку, и теперь я страдала от необходимости существовать в мире, где больше не будет Ильи Ларионова.
— Мне понятно, что ты зря называл меня бесплодной, — усмехнулась я.
— Называл, но я раскаиваюсь в своих словах! Пойми, какой мужчина согласится поверить в то, что проблема в нем? Никакой! — Филипп допил коньяк до дна и ударил стаканом о стол. — Но разве это помешает нам вновь полюбить друг друга? Ты хочешь ребенка? Давай найдем суррогатную мать или вживим тебе мои сперматозоиды.
Что за ерунду он несет? Я всем видом показала, что не намерена больше слушать этот бред. Почти поднялась со стула, но бывший муж дернул меня за рукав и усадил обратно. Его взгляд помутился, губы зашевелились словно в припадке.
— Илона, я загибаюсь без тебя, — пьяно шептал Филипп. — Дай мне последний шанс. Дай всего одну возможность доказать тебе мою преданность!
— Зачем? — обреченно.
— Потому что нам суждено быть вместе. Неужели ты позабыла меня или нашла замену? Не поверю!
Мне вновь померещился аромат туалетной воды Ларионова. Свежесть морского воздуха, острая цитрусовая нотка. Я с трудом поборола желание обернуться, едва удержалась от того, чтобы рвануть на запах.
Бесы! Он заполнил весь мой мир!
От пагубных привычек надо избавляться. Раз и навсегда. Ларионов стал моим алкоголем, моим сигаретным дымом. Я должна была вычеркнуть его из своей памяти.
— Поехали к тебе? — спросила сипло, борясь с подкатившей к горлу дурнотой.
— Ты не дождешься своего салата? — удивился Филипп, но встретился с моим взглядом и хищно улыбнулся. — Разумеется. Я вызову водителя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Такси везло нас в элитный район города, где жил мой бывший муж. Водитель был максимально учтив и не обращал внимания на то, как Филипп оглаживал мою коленку и дышал в шею пьяной похотью. Я отвернулась к окну, за которым проносились сонные улочки и недремлющие перекрестки. Ночной Питер сиял великолепием мраморных колонн, старинных зданий, тихих аллей. Черной бездной застыли воды Невы.
