Линда, казалось, не замечала осуждения, звучавшего в голосе матери.
— Да, Биллу всегда нравился спорт, — задумчиво произнесла Линда.
— Нравился?! После колледжа он собирался стать профессиональным футболистом. Жаль только, получить диплом ему не удалось…
Элис поняла, что ее упреки не доходят до сознания Линды, которая явно думала о чем-то другом.
— А что касается Гленды, то из нее получилась отличная жена, а для меня она стала как дочь.
— Я очень рада.
— Не говори мне, что ты рада! — взорвалась Элис. — Как ты вообще смеешь появляться здесь, словно ничего не случилось? Ты убежала отсюда, ничего не сказав, не оставив даже записки! Мы что, были плохими родителями? Никто на свете не мог бы любить тебя сильнее, чем мы с Джеком.
Линда опустилась в старое, потрепанное кресло и посмотрела на разгневанное лицо матери.
— Мама, мне было очень стыдно, я совсем потерялась. Я не хотела, чтобы ты узнала…
— О чем узнала? — насторожилась Элис.
— Я была беременна.
Элис нахмурилась:
— О господи!
— Ну вот, видишь? Ты и папа всегда были такие строгие. Вы все время ругали меня за плохие отметки. Представляешь, каким это было бы для вас ударом?
Элис взяла себя в руки.
— Господи, Линда, конечно, мы не были бы в восторге от такого известия…
— Это еще мягко сказано, — перебила ее Линда. — Нет, я не могла вам об этом рассказать.
— Но мы помогли бы тебе! — вскричала Элис. — А твой парень? Ведь ему, должно быть, это было небезразлично.
— Он не собирался на мне жениться.
— И все-таки нельзя было просто взять и сбежать. Хуже этого ничего не могло быть.
— Мама, я была глупой, наивной девчонкой. Сама не понимала, что творю. Никаких других идей мне в голову не пришло. Я была уверена, что вы все равно меня прогнали бы.
Элис вздохнула, чувствуя, что ее разом оставили силы. Сколько лет потрачено впустую, а ведь можно было избежать всех этих страданий. Какой смысл теперь спорить, ведь прошлого не вернешь и не изменишь. Мать исподлобья взглянула на свою взрослую дочь. Несмотря ни на что, видеть ее было невероятным блаженством. Девочка по-прежнему хороша собой. Элис постаралась поставить себя на ее место. В семнадцать лет забеременела, какой-то парень воспользовался ее невинностью и неопытностью. А ведь они предупреждали ее, старались наставить на путь истинный. Тут Элис пришла в голову новая мысль.
— А ребенок? — со страхом спросила она. — Что случилось с ним? Я надеюсь…
— Нет, я не сделала аборт. У меня родилась девочка, и я отдала ее на удочерение.
— О господи, — горестно вздохнула Элис.
— А что мне оставалось делать? Сама воспитывать ребенка я не могла, ведь у меня даже не было школьного аттестата.
— Если бы ты нам все рассказала, — горько покачала головой Элис.
Линда внимательно посмотрела на мать и, взвешивая каждое слово, сказала:
— Кроме того, были и другие обстоятельства… Я вернулась сюда для того, чтобы… свести кое-какие счеты, исправить причиненное зло. Будет немало шума, но потом, обещаю, ты все узнаешь и все поймешь…
— Не говори со мной загадками, девочка. Какие еще обстоятельства? Девушка забеременела — эка невидаль. Ты имеешь в виду какие-нибудь обстоятельства, связанные с отцом ребенка? Он был женат или что-нибудь в этом роде? Послушай, я не вчера родилась на свет. Я смотрю телевизор, читаю газеты. Меня ничем уже не удивишь. Но от тебя я такого не ожидала. — Тут ей пришла в голову еще одна мысль. — Может быть, это была межрасовая связь?
— Мама, прошу тебя, не допрашивай меня. Если можешь, просто поверь мне и не спрашивай ни о чем.
Элис закрыла глаза и покачала головой:
— Столько горя, и все впустую.
— Но моя жизнь не прошла впустую, — возразила Линда. — Я получила высшее образование, у меня хорошая работа, я кое-чего добилась. В Чикаго у меня прекрасная квартира.
— Чикаго? — с расстановкой переспросила Элис. — Я надеюсь, ты вышла замуж?
— Нет, — коротко ответила Линда. — И не собираюсь.
Наступила пауза. Элис рывком поднялась из кресла и спросила:
— Может быть, хочешь чаю или чего-нибудь другого?
— Не сейчас. Мама, я должна тебе кое-что рассказать.
Вид у Элис стал испуганный. Неужели это еще не все?
— Что?
— Я виделась с дочерью.
Элис рухнула в кресло.
— С твоим ребенком?
— Ей уже тринадцать лет, — с гордостью сообщила Линда. — Ее удочерила местная пара. Я была у них перед тем, как прийти к тебе.
— Они пригласили тебя?
— Не совсем. Но мне удалось выяснить, кто они и где живут.
— Ах, Линда, Линда.
— Мама, она просто красавица. Ее зовут Дженни. Дженни Ньюхолл. Семья живет на Поттерс-Уэй.
— Но ведь это противозаконно, разве нет?
— Что противозаконно? — насупилась Линда.
— Встречаться с ребенком, от которого ты отказалась. Во всяком случае, в мои времена это считалось нарушением закона.
— С тех пор многое изменилось.
— Думаю, не до такой степени. В этом законе есть смысл. Ни к чему напоминать ребенку, что он в семье неродной.
— Мама, ты прямо как из каменного века явилась. Девочка родилась так же, как рождаются другие дети. И потом, разве тебе не интересно на нее посмотреть? Ведь это твоя внучка.
— Линда, о чем ты говоришь? Я понятия не имела об этой внучке еще две минуты назад. Я до сих пор не могу прийти в себя после того, как ты возникла у меня на пороге. Хотя, наверное, ты заглянула сюда просто так, по дороге.
— Что ты хочешь этим сказать?
— На самом деле ты приехала встретиться со своей дочерью. А заодно уж решила зайти и к матери.
— Это неправда, — покачала головой Линда.
Элис обиженно отвернулась:
— Ну, не знаю, не знаю.
Дочь вздохнула, и в гостиной воцарилась тишина.
— Я бы хотела умыться, если можно.
— Ванная находится там же, если ты, конечно, помнишь, — не без яда сказала Элис.
Линда поднялась по лестнице в ванную, умылась, вытерлась полотенцем, потом спустилась вниз, в свою комнату. Внутри все было так же, как раньше. За четырнадцать лет здесь ничего не изменилось, все вещи стояли на своих местах. Линда узнала розовое покрывало на кровати, все те же книги в шкафу, плакаты на стенах, а на полке были выставлены уцелевшие с детства игрушки.
На лестнице раздались тяжелые шаги Элис, и в комнату заглянула мать.
