Две структуры СЕ, отвечающие за контроль за соблюдением двух важнейших международных договоров, касающихся вопросов труда, подходят к своим полномочиям по поводу возможности толкования этих договоров весьма расширительно. Речь идет о Европейском комитете по социальным правам (далее – ЕКСП), уполномоченном осуществлять толкование Европейской социальной хартии270 (далее – ЕСХ) и о ЕСПЧ – в отношении ЕКПЧ. Как указывается в одном из решений ЕСПЧ, «. при поиске общих оснований норм международного права он никогда не разграничивал источники права по признаку подписания или ратификации выступающим в качестве ответчика государством»271. Фактически суд в данном случае открыто игнорирует важнейший международно-правовой принцип суверенного равенства государств, включающий в себя, согласно Декларации о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН 1970 г.272, и право полного суверенитета каждого государства. Причем суд в данном случае не отождествляет нератифицированный государством международный договор с нормой jus cogens. Как далее указывается в том же решении, «…малое количество случаев ратификации… не может быть принято в качестве довода против продолжающейся эволюции внутригосударственного права значительного большинства государств-членов»273.
Применительно к актам аутентичного толкования существует та же проблема соотношения правовой теории и практики, что и при признании, либо непризнании судебных решений в качестве источников права в странах с континентальной правовой системой. Формально суды могут только толковать уже существующие правовые нормы, однако на практике это толкование оказывается настолько расширительным и так повсеместно применяется судами, что специалисты, как в области теории права274, так и трудового права275 неоднократно ставили вопрос о признании их в качестве самостоятельного источника права. Уже сейчас на международном уровне существует практика прямого цитирования актов аутентичного толкования судом в качестве применимого к делу права. Так, ЕСПЧ, обладающий мандатом на применение лишь ЕКПЧ, в своих решениях неоднократно давал прямые ссылки на толкование ЕСХ, осуществляемое ЕКСП276, называемого его членом – проф. А. М. Святковским – «квазиюридическим органом»277, а также на позиции, высказываемые Комитетом по свободе объединения МОТ (далее – КСО) и Комитетом экспертов МОТ по применению конвенций и рекомендаций (далее – КЭ) в отношении толкования актов МОТ278.
Можно ли говорить о том, что членство в той или иной международной организации означает обязанность придерживаться толкования международных договоров, принятых в рамках этой организации? В уставных документах международных организаций таких обязательств у России нет. К. Д. Крылов, цитируя акты контрольных органов МОТ, касающиеся права на забастовку, дипломатично именует их «международными правовыми воззрениями», не уточняя их правового статуса279. Немецкий специалист – проф. М. Вайс говорит о статусе актов контрольных органов МОТ как о «проблематичном с юридической точки зрения»280. В ст. 31 Венской конвенции 1969 г. говорится о том, что международный договор «…должен толковаться добросовестно в соответствии с обычным значением, которое следует придавать терминам договора в их контексте, а также в свете объекта и целей договора». Помимо этого, наряду с контекстом, согласно п. 3 этой же статьи, учитывается и «последующая практика применения договора, которая устанавливает соглашение участников относительно его толкования». Из этого можно сделать вывод, что толкование договора подразумевает и согласие участников договора с этим толкованием. Эта формулировка характеризуется учеными-международниками281 как проявление телеологического подхода к толкованию международных договоров, при котором определяющим для выявления сути нормы следует считать цель, которой служит эта норма. Положительное свойство данного подхода, с точки зрения И. И. Лукашука282, заключается в том, что он подчеркивает значение целей международного договора. Отрицательное – отрыв нормы от воли субъектов, без которой она не в состоянии достичь своих целей. Применительно к нормам МТП также высказывается позиция, что для их толкования нельзя ограничиваться ролью юридической экспертизы, а необходимо учитывать и вопросы экономики труда и другие283.
Особое значение имеет толкование ЕКПЧ, поскольку в ст. 1 закона о ее ратификации указывается, что Российская Федерация признает ipso facto и без специального соглашения юрисдикцию ЕСПЧ обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случаях предполагаемого нарушения РФ положений этих договорных актов284. В правовой науке высказывается мнение о том, что сами правовые позиции ЕСПЧ должны быть признаны в качестве «…источника правотворческой и правоприменительной практики»285. Источником правотворческой практики может быть что угодно, включая вдохновение правотворца, жизненный опыт, здравый смысл и т. п. Источник же правоприменительной практики – это, по сути, источник права. Верно ли такое утверждение? Представляется, что уравнивание правовых позиций ЕСПЧ и источников национального права России смешивает международную и внутреннюю правовые системы. В российской Конституции286 международные договоры и общепризнанные принципы и нормы международного права являются составной частью правовой системы. Однако толкование международных актов, каким бы авторитетным оно ни было, само по себе не относится ни к международным договорам, ни к нормам jus cogens. Пленум Верховного Суда РФ в своем Постановлении от 10 октября 2003 г. № 5 дипломатично предлагает «с учетом практики Европейского Суда по правам человека в случае возникновения затруднений при толковании общепризнанных принципов и норм международного права, международных договоров Российской Федерации рекомендовать судам использовать акты и решения международных организаций, в том числе органов ООН и ее специализированных учреждений»287. То есть практику ЕСПЧ и контрольных органов международных организаций (кроме решений ЕСПЧ, непосредственно касающихся России), предлагается использовать не в качестве полноценного источника внутреннего права288, а как вспомогательный ориентир для собственного толкования в тех случаях, когда это не противоречит внутреннему законодательству. Это, разумеется, не освобождает Россию от международного обязательства выполнять решения ЕСПЧ по конкретному делу.
Тем не менее, сказанное не означает отсутствия у государства международного обязательства применять международные договоры в сфере труда с учетом их аутентичного толкования, т. е. принимать законодательство, реализующее нормы международных договоров в том виде, как они понимаются контрольными органами. Несмотря на отсутствие указания на обязательность применения решений контрольных органов, процедуры рассмотрения жалоб и в контрольных органах МОТ, и в СЕ схожи с судебными и административными процедурами, применяющимися во внутреннем праве в отношении юридически обязательных актов. Уже это дает основания авторитетным специалистам в области МТП говорить об обязательности для государств, например, рекомендаций КСО289. Однако с точки зрения международного права важнее в данном случае то, что сами государства в течение многолетней повторяющейся практики не возражают против того, что данные решения применяются в их отношении в качестве обязательных, т. е. демонстрируют наличие opinio juris – мнения об обязательности для себя соответствующих решений. Следовательно, в данном случае имеет место «международный обычай как доказательство всеобщей практики, признанной в качестве правовой нормы», упомянутый в процитированной выше ст. 38 Статута Международного суда. В преамбуле к Федеральному закону РФ «О международных договорах Российской Федерации»290 указывается, что «Российская Федерация выступает за неукоснительное соблюдение договорных и обычных [курсив мой – Н. Л.] норм, подтверждает свою приверженность основополагающему принципу международного права – принципу добросовестного выполнения международных обязательств». Таким образом, обязательства Российской Федерации в отношении актов аутентичного толкования международных договоров в сфере труда обладают юридической силой в отношениях с этими организациями, если можно доказать, что ранее органы власти России исходили из обязательности применения данного толкования. При этом важно не смешивать внутреннюю и международную правовую системы. Международный обычай в сфере труда может применяться в качестве источника права не внутрироссийскими судами, как это утверждается некоторыми авторами291, а лишь в отношениях между Россией и другими государствами и международными организациями292. В исключительных случаях в актах судебной власти РФ можно найти ссылки на акты аутентичного толкования международных договоров в сфере труда293, но такие цитаты делаются в качестве подкрепления аргументации для собственного толкования.
