— Ну, насобираем, — задумался Лёха. — А сколько ты просишь?
— Рублей сто меня бы устроило. Это ведь недорого.
— Недорого. Да и ножик не новый, — согласился Лёха. — Замётано. Завтра заглянем. Лады?
— Лады.
Четвёрка гостей с длинными палками в руках отправилась восвояси.
— Это ты что? Решил у них так монеты выманить? — насмешливо протянула Лариска. — А они тебе раз — и выдадут бумажную деньгу.
— Не выдадут — нет у них.
— И почему ты так в этом уверен?
— У тебя были банкноты с собой?
— Да, пятидесятка в кармашке жакета.
— И где она теперь?
— Не думаю, что об этом стоит говорить за столом, — смутилась девочка.
— Вот и остальные бумажные деньги были хорошо помяты и израсходованы по тому же назначению. А ещё Ирка видела, как Вячик монетой завязки перерезал. Значит, острить монеты в «племени» уже попробовали. Белые фиг ты заточишь о камень, а десятирублёвки поддаются. Так что рубли, двухрублёвики и пятерки нам и ссыплют, как ни на что не годные. Как раз то что нам надо — они ведь стальные.
— Гы! Запросто прокатит, — кивнул Саня. — А я бы кузню пока оборудовал, если Дима поможет. И еще неплохо бы было все металлические деньги собрать — нужно хотя бы губки щипцов сделать несгораемыми.
— Дима! Помоги Сане, — согласился Веник.
— Вот тебе мой ключ от дома и еще ключи, что были у Кубьи и Серого. Опять же кошелёк с монетами — я туда собрал всё, что нашлось у озера. И ещё кастет — не знаю из чего он, — вошёл в дело Вячик.
— Покупной, с покрытием. Так что с ним разберусь ещё.
— У меня тоже ключи в кармане и брелок-открывашка, — вспомнил Димка и тут же выложил из карманов несколько монет и сами ключи.
— Плоский, стальной, — констатировал кузнец. — Толковый ножик выйдет. И да, девочки! Я бы ещё колечки хотел получить, чтобы надеть на рукоятки. Есть у кого?
— Вот, — согласилась Галочка. — Но оно пластмассовое и со стекляшкой вместо камушка.
— Сойдёт и пластмассовое. А из твоего ключа, Славик, выйдет буравчик и, полагаю, зубило.
* * *
Ленка забрала Вячика на охоту. Галочка села в тенёчке вить шнуры — её тоненькие пальчики идеально справлялись с мелкой муторной работой, а главу клана Любаша запрягла плести корзины. У девчат они постоянно разваливались. Разваливались они и у Веника. Он уж и так пробовал, и иначе — получалась сущая ерунда. Подумывал о том, чтобы вечером сделать хотя бы одну корзинку полным составом клана, удерживая прутья одновременно в четырнадцать рук, пока один «свободный форвард» просунет скрепляющие лозины во все положенные места, но одумался и включил мозги.
— Ха! Люба! — воскликнул он спустя некоторое время. — Ведь все проблемы заключаются в самом начале. То есть нужно скрепить основу, каркас будущей конструкции, а только потом его оплетать. Смотри, — он положил два прута накрест, добавил сверху диагональ: — Видишь — в две стороны торчат по три конца. Теперь вставляем в эти вилки ещё по пруту — он сразу оказывается зажатым. Вот у тебя уже десять виц торчат в разные стороны. Дальше можно заплетать по кольцу.
Девочка некоторое время смотрела на это, как на чудо, потом добавила еще один прут наискосок и точно также вставила два прута в образовавшиеся поперечные вилки: — Одуреть, я ведь это где-то видела!
— Так из дранки или полосок шпона делают «вертолётики». Ну, аналог диска для бросания, который никто не ловит.
— Точно! Я видела, как такие штучки собирают из палочек для мороженого. А проблема чётности решается так: — она потянула за конец одного из прутьев так, что оставила его торчать только в одну сторону. Потом пошевелила остальные, немного меняя их направления: — Садись Пунцов, пять. То есть — дальше я справлюсь.
* * *
Саня с Димкой натаскали камней и сложили новый горн — с крышей. Подобрали для этого подходящий плоский камень. Один из продолговатых окатышей установили вертикально, отбив сначала от него один конец, чтобы получилась плоскость. Аналогично изготовили и молоток, но небольшой, меньше полкило. Его снабдили деревянной рукояткой, которую «обогнули» вокруг собственно боевой части и крепко стянули лыковым бандажом. А потом начались работы — после нескольких часов стука сумели заставить «слипнуться» (не отдерёшь) сразу по нескольку рублёвых монет.
— Кузнечная сварка называется, — гордо напыжился Саня. — Вень, сделай, пожалуйста, щипцы, вроде тех, которыми мы камни из огня доставали. Только с губками из этого вот металла — он показал свои «изделия» — цепочки из трёх монет, кромками вкованных друг в друга. — А то замучились мы с расщепленными палочками, — показал он на кучу обгорелого «инструмента».
Всё получилось легко и в лучшем виде. За исключением одного обстоятельства — эти самые губки из монеток было решительно нечем прикрепить к концам деревянных щипцов. Саня грустил некоторое время, но потом вдохновился и перековал одно большое кольцо для ключей (не тоненькое, проволочное, а серьёзное, профильное) на четыре маленьких незамкнутых колечка, которые насаживались снаружи, прижимая губки к окончаниям щипцов.
Потом он долго ещё стучал, совершенствуя инструменты — Веник в это время остругивал ножом плечи будущего лука — если завтра всё равно придётся отдавать инструмент, то хотя бы попользоваться им напоследок! Надо сказать, никаких особых нареканий лезвие не вызывало. То есть непонятно, чего оно Сане так не нравится? Или он нарочно соврал, чтобы избежать конфронтации с большим и сильным соседом? А ведь точно — соврал.
С луком у Веника дела продвигались споро — настоящий нож резал очень хорошо, снимая сразу помногу. Поэтому управился быстро. И древесина уже неплохо просохла — всё одно к одному. Но, как только, закончив плечи, встал и прикинул в левой руке, чтобы сообразить, каким образом оформить среднюю часть, так тут же и огорчился — вот уж воистину — со стороны виднее. Оба плеча пошли вертолётом. Это надо же, такую кривизну настрогать. Нет, поправить ещё можно, но тогда останется совсем тонко. Слабый будет лук. Разве что для Галочки.
С сожалением убрав нож, взял в руки гранитный обломок с шершавым сколом, и неторопливо «доводил» лук, поминутно «стреляя глазом». Получалось в разы медленнее, зато всё выправилось. Ну и место, за которое предстоит браться рукой, тем же способом доделал, потому что срезанное обратно не приделаешь.
Делать тетиву позвал Галку — она как раз закончила подходящий шнурок, и теперь оставалось увенчать его окончания петлями на подходящей длине. А тут требовался не просто узел, а еще и обмотка, и всё это плавными изгибами, потому что, если круто перегнуть верёвочку и сильно затянуть, то в этом месте скоро рвётся — тетиву-то приходится натягивать именно сильно, и часто.
Ленка с Вячиком вернулись. Принесли гуся. Крупная птица — хватит на всех. Девчата тут же захлопотали — доставать камни из каменной чаши. Те самые, которыми в прошлый раз грели воду. Ту же воду нужно долить — беготня с берестяным сосудом. Снова разогрев камней и кипячение ими содержимого «котла». Ошпаривание — а весь гусь за один раз в сосуд не помещался, так что пришлось его макать разными сторонами поочерёдно.
Из убежища показалась Лариска. Она ступала осторожно, но была уже без костыля.
— На вот штаны и рубашку Серого. Как могла, собрала. А то уж очень всё это было разодрано.
— Собрала? У тебя что, иголка есть? — поразился Веник.
— Когда нас перенесло, я сумку в руках держала. А там лежал комплект для урока домоводства. Ну, для шитья. Сумку-то Лёха реквизировал на нужды племени, а футлярчик я спрятала.
— Где?
— Неприлично задавать подобные вопросы девочкам.
Пришлось отвязаться.
Осмотрел лагерь. Вячик вьётся вокруг горна с пучком прутьев — берёт по одному, держит в потоке горячего воздуха и проверяет глазом прямизну. Саня с Димкой тут же звенят своим молотком. Девчата всем скопом занялись готовкой — ворошат угли, насаживают гуся на вертел. Шак лопает потроха. Солнце опять клонится к вершинам деревьев — день подходит к концу.
Вот Саня к девочкам подошёл, показал какую-то штукенцию. И еще они принялись между собой разговаривать, пару раз зыркнув в сторону вождя. Потом Любаша с Лариской ушли к корзинкам, вслед за ними подтянулись и Вячик с Димкой. Саня прикрыл камнем жерло своего горна и принялся прибираться — укладывать дрова, укрывая их драным листом бересты. Клан готовился поужинать и завалиться на боковую. Глядя на эту мирную картину Веник доламывал мелкий хворост для очага, что они будут жечь ночью в балагане, и увязывал его в небольшие связки. Вот ведь уже складываются традиции их быта. Жизнь понемногу устраивается. И ребята, кажется, начинают привыкать к ней. А он так опасался рыданий и истерик по поводу утраченного… будущего? Прошлого? А, смотри-ка ты — все держатся и не разводят антимоний.
