Ольга обиженно уставилась на Елену Ивановну, а Инна продолжала плакать над своей тетрадью. Увидев, что девочка плачет, учительница подошла к ней и сказала:
– Инна, не плачь. Всё хорошо. Ничего страшного. В следующий раз напишешь лучше.
– Хорошо, – обрывисто сказала Инна и вытерла слёзы.
– Иди, умойся, Инна, – сказала Елена Ивановна, и девочка ушла из класса.
Ольга, проведя Инну взглядом, взяла в руки её тетрадь и начала смотреть на контрольную работу. «Она же правильно начала писать, только в конце запуталась», – вздохнув, подумала Ольга и осудительно посмотрела на учительницу, которая рассказывала детям новую тему.
За соседней партой сидела светловолосая девочка Алина. Широко раскрытыми и испуганными глазами она смотрела вниз, кусая ногти. Ольга посмотрела на Алину, глаза которой бегали по сторонам, а ноги шуршали по полу. Странное чувство охватило Ольгу, которая не понимала, почему Алина настолько близко приняла для себя результат работы.
– Не шурши ногами, – послышался голос Елены Ивановны, обращённый к Алине.
– Хорошо, – резко подняв глаза, ответила Алина, не прекращая кусать ногти и панически смотреть в тетрадь с контрольной работой.
«Чего она так переживает?» – подумалось Ольге, и она ещё несколько мгновений смотрела на Алину, пока в класс не вернулась Инна.
– Можно сесть на своё место? – покорно спросила Инна, глаза которой были красными от слёз.
– Да, Инна, садись, – ответила Елена Ивановна и продолжила урок.
Дух эпохи
– Здравствуй, папа, – с вынужденной вежливостью произнесла Людмила.
– Здравствуйте, товарищи, – торжественно и громко обратился Эрлен ко всем присутствующим. При этих словах Людмила сцепила губы.
– Я помню, – сидя за столом и накалывая котлету себе на вилку, через несколько минут сказал Эрлен Поликарпович, – тысяча девятьсот семьдесят шестой год, тогда как раз был съезд партии. После него мы сидели за широчайшим столом и кушали красную икру. Кстати, она была изумительна, – сказал Эрлен непосредственно Людмиле, с некоторым презрением указывая на стол. – Но суть не в этом. Представьте, с кем мы тогда сидели! Никогда не угадаете, – шёпотом закончил Эрлен, обводя взглядом присутствующих.
– Тысяча девятьсот семьдесят шестой год, – задумчиво произнёс Владимир Аристархович. – Эрлен Поликарпович, извольте. Но неужели с самим…
– С самим! – крикнул Эрлен Поликарпович, встав со стула, чем напугал Ольгу, которая сидела возле мамы.
– Папа, – гневно начала Людмила, но увидев взгляд Ангелины Власьевны, взяла себя в руки и покорно сказала: – садись, кушай.
– Спасибо, Людмила, – без излишнего внимания на Ольгу с её матерью произнёс Эрлен Поликарпович и сел на стул, продолжая рассказывать о временах, когда он – член центрального комитета коммунистической партии собственными глазами видел самого генерального секретаря. При этих разговорах Ольга широко открытыми глазами смотрела на увлечённого рассказом деда, а потом переводила в недоумении взгляд на маму, которой эти разговоры совершенно не нравились, но она сдерживала в себе эмоции. В первую очередь из-за того, что на неё постоянно косилась Ангелина Власьевна, которая сидела молча и с восхищением слушала рассказ Эрлена Поликарповича, поддакивала и утвердительно кивала головой, иногда обращаясь к Людмиле с жестами, означающими: «Вот слушай, Людмила, какой это человек».
После того, как все выпили по несколько рюмок дешёвой водки, от которой Эрлен Поликарпович неудовлетворительно посмотрел на Людмилу, разговор ещё больше оживился и начались рассказы, которых маленькой Ольге совершенно не нужно было слышать, поэтому Людмила молча увела дочь в свою комнату.
– Мама, а когда гости уйдут? – спросила Ольга, накрывшись одеялом.
– Не знаю, Оленька, – ответила Людмила. – Попробуй уснуть, хорошо?
– Хорошо, постараюсь, – сказала Ольга.
Из соседней комнаты послышался неприятный громкий смех, сильный удар по столу и звон рюмок. Людмила вздохнула и посмотрела на Ольгу:
– А хочешь, я тебе сказку расскажу? – с улыбкой спросила она.
– Мама, – наклонив голову, сказала Ольга, – я уже не слушаю сказки. Я уже большая.
– Да? А если моя сказка будет интересной? – заманчиво спросила Людмила, вынудив Ольгу прикусить губы и весело заиграть глазками:
– Хорошо, рассказывай, – сказала Ольга, немного застеснявшись и прикрыв лицо одеялом.
– Жила-была маленькая принцесса… – нежным ласковым голосом начала Людмила на ходу придумывать сказку.
Ольга слушала и улыбалась матери, держа её за руку. Она уже не слышала ни громкого противного смеха, ни мерзких слов из соседней комнаты, ни звона рюмок. Ольга слышала лишь нежный мамин голос, от которого становилось тепло и приятно. Над головой тлел приглушённый свет ночной лампы. Ольге казалось, что она вернулась в прошлое, в те времена, где маленьким пятилетним ребёнком держала свою любимую куклу у себя под одеялом, пока мама рассказывала сказку. Глаза Ольги начали слипаться. Она уже погружалась в сон, такой приятный и сладкий, который бывает только у маленьких детей, не обременённых жизненными проблемами. Ольге иногда казалось, что она уже спит. Сказка Людмилы начала выстраиваться у Ольги перед глазами волшебной картиной.
– Людмила, – громко произнесла подвыпившая Ангелина Власьевна, зайдя в комнату, отчего Ольга, которая уже почти заснула, широко открыла глаза от испуга. Людмила сцепила губы и посмотрела на мать, указав на ребёнка. – Людмила, не выдумывай. Когда я тебя убаюкивала, ты через несколько минут спала мёртвым сном. Я же тебя много раз учила.
Конец ознакомительного фрагмента.
