что это судно
никогда их больше не увидит. Как только Его Мерзость 1* будет доставлен на
место, сокровище выгружено, осиное гнездо разворошено и все осы разъярены, я, согласно приказу, изменю курс и вернусь в Этерхорд через Правящее море — или, если нам помешают, устрою пожар в трюме « Чатранда», прямо под дамской
комнатой, и покину корабль. Это уничтожит все свидетельства присутствия
корабля во вражеских водах. Кроме того, у нас останется всего десять минут, прежде чем судно взорвется, как огненный шар во время празднования Пятой
Луны.
Конечно, мы не сможем вернуться тем путем, которым пришли, потому что к
тому времени Вихрь Неллурог разинет свои пасти, и даже у « Чатранда» нет
молитвы против этого губительного водоворота. Мы также не можем отплыть
домой путем, по которому плывут торговые корабли: это было бы то же самое, что
прокричать о том, что сделала империя, на каждом углу Алифроса. Старый Магад
так напуган этой возможностью, что пообещал потопить « Чатранд» и распять всех
выживших, если мы осмелимся вернуться северным путем. Нет, мы должны
уничтожить его, когда работа будет выполнена — пустая трата как этого шедевра
кораблестроения, так и некоторых моряков.
Император правильно сделал, выбрав Сандора Отта. Он уродлив и плохо
пережевывает пищу, но как мастер-шпион не имеет себе равных. Один из его
помощников-ассасинов провалил убийство Герцила, слуги, который, возможно, знает Отта в лицо и мог раскрыть его истинную личность. Когда Отт обнаружил, что его человек потерпел неудачу, он отвел ассасина в пустой двор в Утурфе́ и убил
одним ударом. Конечно, это было его право. Ошибка парня означает, что Герцил
так и не был убит, потому что к тому времени любопытный Фиффенгурт решил
сопровождать его в больницу. Поэтому Отт нашел другой способ: он заплатил
продажным медсестрам больницы, чтобы они увезли Герцила через заднюю дверь в
городскую богадельню, где он будет лежать в грязи и наверняка умрет, поскольку у
него начнется гангрена.
Отт решил для меня еще одну сложную проблему: Эберзам Исик. Император
считал его идеальной фигурой: герой войны и старый дурак. Но он оказался
недостаточно глуп. Он настоящий моряк и никогда не бросит вызов действующему
капитану, но я видел, как он допрашивал канонира и мичмана. Позже я послал за
ними и заставил их повторить его вопросы. Канониру Исик сказал, что старая
пушка выглядит очень чистой и пригодной для использования, и действительно ли
они просто для показухи? А второго спросил, почему я проложил такой длинный
курс к Утурфе́.
Конечно, мичман ничего не зал. На самом деле я решил так потому, что желал
227
-
228-
смерти Герцила. Однако такие вопросы приводят к неприятностям, и я сказал об
этом Отту. «Предоставь его мне», — ответил мастер-шпион. На следующий день
головные боли Исика вернулись, и с тех пор он не выходил из своей каюты.
Головные боли идеальны: они не угрожают жизни Исика, но превращают его в
беспомощную куклу, которая нам нужна.
Есть и другие опасности. Фиффенгурт не один из нас, и с ним рано или поздно
придется что-то решать. Некоторые пассажиры чересчур любопытны (дочь Исика и
этот причудливый дикарь Болуту) или просто встревожены, как будто замечают
какой-то опасный запах. Обнаруживают ли они призраков, которые загромождают
« Чатранд»? Не думаю. Один смолбой, казалось, обладал даром слышать духов, но
он оскорбил Исика и был выброшен на берег. Теперь я жалею, что не сумел
удержать его. Духи вечно порхают вокруг меня, клюют мои руки, как чайки. Если
бы мальчик был здесь, они могли бы вместо этого слететься к нему и дать мне
отдохнуть.
Но с этого дня самая большая опасность — Его Мерзость. Что за существо, сэр! У него шрамы на лице, словно его растерзал лесной кот. Он стар, но
мускулист, как Дрелларек-Горлорез, и его голос принадлежит крокодилу. Теперь я
расскажу вам, как он попал на борт.
Его Мерзость провел все эти сорок лет на тюремном острове Личерог, на
полпути от Утурфе́ до Кесанса. Имперский закон запрещает любому кораблю
приближаться к острову, если только не существует опасности полного затопления, поэтому я был вынужден изобрести такое условие. Это сделал Свеллоуз, а Ускинс
стоял на страже — распилил рукоятку левого румпеля вплоть до середины. Чтобы
сделать все еще слаще, я свалил вину на Фиффенгурта. Старый зануда встал за руль
в два часа ночи, когда ветер внезапно переменился.
Он резко повернул румпель, рукоятка сломалось, и
