любимого, а то, чего тот наверняка столь страстно желал, только что похитил Оссерк. С несчастным глупцом было покончено.
Лежа на спине и глядя на стремительно несущиеся по летнему небу облака, Оссерк пытался понять, что же ему теперь следует чувствовать.
– Ренарр, – наконец сказал он, – если бы я знал…
– Я рада… господин, что это были вы.
Оссерк услышал, как Ренарр слегка запнулась посреди фразы, на слове «господин», и понял, что она едва не назвала его по имени, однако после того, что они совершили, к ней вернулась прежняя неуверенность, а ему самому хватило ума промолчать. Не хватало еще, чтобы эта крестьянская девушка явилась потом в крепость с раздутым животом, выкрикивая его имя.
Возможно, его отец и принял бы Ренарр, хотя бы назло сыну. Но возникло бы множество осложнений. Собственно, он ведь честно предупредил девушку о своем будущем: рассказал ей о службе и об ожидающих его жертвах. И она вполне все поняла.
– Я не поеду с вами в селение, – сказала Ренарр.
Оссерк кивнул, зная, что она смотрит ему в лицо, опираясь на локоть.
– Мне нужно вернуться к ручью.
– Понимаю.
– Одной.
– Ну, если ты считаешь, что так будет лучше… – Он сжал ее руку и поднес к губам. – Я всегда буду помнить этот день. Даже когда отправлюсь служить в пограничные земли, чтобы состариться там под солнцем и звездами.
Ренарр тихо и, как он в следующее мгновение понял, недоверчиво рассмеялась. Оссерк встретился с девушкой взглядом. Она улыбалась нежно и вместе с тем печально.
– Вряд ли, господин, хотя мне приятно это от вас слышать. Я повела себя… неловко. Неумело. Боюсь, вы разочарованы, хотя и тщательно это скрываете.
Он сел, продолжая держать ее за руку:
– Ренарр, ты напрасно думаешь, будто я солгал ради того, чтобы тебе стало легче: вот уж никогда не стал бы так поступать. Клянусь, что никогда тебя не забуду. И мне больно, что ты сомневаешься в моих словах.
Девушка молча кивнула, и он увидел блеснувшие в ее глазах слезы.
Внезапно она показалась ему совсем юной.
– Ренарр, а когда была твоя ночь крови?
– Почти два месяца назад, господин.
«Бездна меня побери! Неудивительно, что любимый мог лишь страстно желать ее!»
Поднявшись на ноги, Оссерк потянулся к рубахе.
– У тебя опухли губы, Ренарр. Обмой их холодной водой из ручья. Боюсь, моя щетина оцарапала тебе подбородок.
– Я пособираю ягод и нарочно еще оцарапаюсь.
– Постарайся все же поберечься.
– Пара царапин на лице и еще на коленях не помешает: как будто я споткнулась и упала.
Натянув брюки, он начал облачаться в доспехи.
– Ты настолько умна и рассудительна, Ренарр, что я посчитал, что ты старше.
– Все так говорят.
– А кто твои родители?
Она моргнула:
– Мама умерла. А мой отец – Гуррен.
– Старый кузнец? Но он ведь был женат на капитане Шеллас… Во имя Бездны, так она твоя мать? Почему я никогда прежде тебя не встречал?
– Я была далеко отсюда.
– Где?
– В монастыре Йеннис, господин. В любом случае вряд ли вы часто видели мою маму. Она погибла во время кампании против джелеков.
– Знаю, – ответил Оссерк, пристегивая меч. – Ренарр, я ведь думал, что ты просто какая-то девушка из селения.
– Но ведь так и есть, господин.
Он уставился на нее:
– Твоя мать спасла жизнь моему отцу в день наемных убийц. Они с Хунном Раалом…
– Знаю, господин, и я рада, что так вышло.
– Рада?! Но ведь она же погибла.
– Мама исполнила свой долг, – ответила Ренарр.
Оссерк отвел взгляд, приглаживая волосы.
– Мне нужно хорошенько обо всем подумать, – сказал он.
– В том нет нужды. Ничего особенного не случилось, – ответила она. – Я тоже буду помнить этот день. Разве нам нужно что-то еще?
– А если ты примешь мое семя?
– Я не стану предъявлять к вам претензий, господин. – Девушка помедлила. – Почти все, что я слышала о вас, рассказывал мне отец…
– Который от души нас ненавидит, но мы нисколько не виним его за это: так и знай, Ренарр. Он ведь потерял женщину, которую любил. Мой отец до сих пор рыдает, вспоминая тот день.
– Все в порядке, господин, вам не стоит беспокоиться. Собственно, именно из-за рассказов отца мне стало очень любопытно и захотелось увидеть вас самой. И как я подозревала, папа ошибался насчет вас.
Оссерк хотел сказать что-то еще, но подходящих слов не нашлось. Ренарр прильнула к нему и, поцеловав, отвернулась:
– Подожду здесь, пока вы не уедете достаточно далеко, господин.
Чувствуя собственную беспомощность, Оссерк вышел из заброшенного дома. Забрав обеих лошадей, он повел их в сторону тракта.
Заметив в траве отполированный камешек, он поколебался и двинулся дальше. Однако, сделав еще три шага, повернул назад и, подобрав камешек, спрятал его в мешочек на поясе.
Выйдя обратно на дорогу, Оссерк сел на коня и, ведя в поводу Нетт, начал легким галопом подниматься по склону холма.
Впереди на дороге, за самым селением, над Десятинными воротами на вершине холма подняли флаг, возвещая таким образом, что молодой господин вернулся. Радуясь при виде развевающегося на ветру знамени семейства Вата – голубое поле, усыпанное золотыми звездами, – Оссерк проехал мимо повозок торговцев и выстроившихся вдоль обочины местных жителей, которые стояли, почтительно склонив голову. Второй шест рядом с фамильным стягом оставался пустым: так было всегда с тех пор, как Урусандер распустил свой легион.
Солдаты домашнего войска – все как один ветераны легиона – при приближении Оссерка начали разгонять толпившихся вокруг зевак. Он проехал в ворота, не сбавляя шага и кивая в ответ салютующим ему старым солдатам. Дорога впереди круто уходила вверх, и, когда они с Кайрилом добрались до Высоких ворот крепости, конь тяжело дышал.
Оссерк въехал во внутренний двор, надеясь увидеть на ступенях своего отца, которому должны были сообщить о возвращении сына, но там стояли только слуги. До этого у него возникло искушение остановиться у Десятинных ворот и велеть поднять флаг легиона, но он опасался, что солдаты откажутся это делать. Он представил обращенные к нему суровые лица… и как сержант ответит, что подобный приказ может отдать только командир легиона. Авторитет Оссерка походил на хрупкую оболочку, остававшуюся в неприкосновенности лишь из уважения к Урусандеру. Так что в конце концов он все-таки отказался от подобной идеи, хотя теперь и жалел об этом: увидев второй флаг, отец наверняка вышел бы его встретить.
Казалось, будто Оссерк постоянно ошибается в своем выборе и каждый раз, когда ему представляется возможность проявить смелость, неизбежно упускает ее. Он вспомнил, как
