Эней, например, положил начало благочестивому празднику паренталий, когда он приносил жертву на могиле своего отца в годовщину его смерти, а Гелен научил его порядку жертвоприношения, ставшему обязательным для потомков. Так, когда приносят жертву, то покрывают голову пурпурной одеждой, чтобы во время священнодействия не померещился образ врага как дурное предзнаменование. Генеалогическая линия Энея служила не столько для того, чтобы доказать происхождение Августа от богини Венеры, сколько для того, чтобы показать историю Рима в зародыше (in писе), вывести Энея в качестве предка длинного ряда потомков, а благодаря этому осветить историю в ее развитии, как бы показать дуб, покрытый листвой, в его желуде.
Самую эту генеалогию, как и отдельные части легенды об Энее, кое в чем отлично от Вергилия дает Ливий. Так, например, по Ливию, Латин, царь древнего города Лация, абориген страны, узнав о знатном происхождении Энея, вступает с ним в союз и выдает за него свою дочь Лавинию. Оттесненный на задний план Турн проигрывает битву против Энея и Латина, троянцев и аборигенов, выступающих в неразрывном союзе. В этой битве гибнет вождь победивших союзников царь Латин. Ливий выражает сомнение в тождестве Аскания и Юла. Ему ведомо такое решение вопроса, согласно которому Юл, сын Энея от Креусы, родившийся в Трое, был предком рода Юлиев, а Асканий, сын Энея и Лавинии, был основателем города Альба-Лонги. По этому толкованию, трон Альба-Лонги занимали один за другим сын Аскания, воспитанный в лесу Сильвий, сын последнего Эней Сильвий, сын Энея Сильвия — Латин Сильвий, а затем Альба, Атис, Капис, Капет, Либерии (давший свое имя реке Тибру), Агриппа, Ромул Сильвий, Авентин и Прока. Младший из двух сыновей Проки, Амулий, лишил престола законного наследника Нумитора. У Вергилия нет указаний на тождественность Аскания и Юла; основатель династии Альба-Лонги — сын Энея и Лавинии, Сильвий; из царей Альбы-Лонги до Ромула Вергилий упоминает лишь Прока, Каписа, Нумитора, а также Сильвия Энея.
Чтобы у изгнанного Нумитора не осталось потомства, Амулий сделал его единственную дочь Илию — а по другому варианту Рею Сильвию — весталкой, так как весталки не могли выходить замуж. Но у девы-весталки родились от бога Марса близнецы — Ромул и Рем. Тогда жестокий Амулий бросил дочь Нумитора в реку Тибр, но бог этой реки, Тиберии, подхватил ее и сделал своей женой. По приказу царя близнецы также должны были быть брошены в реку, но слуги пощадили их и оставили младенцев на берегу, где их вскормила волчица. Здесь их нашел пастух Фаустул, воспитавший вместе со своей женой Аккой Ларенцией детей бога Марса. Они-то — точнее, Ромул, которому вещая птица предопределила первенство, — и основали Рим. А когда Рем пренебрежительно перепрыгнул через стены строившегося города, Ромул в гневе убил его. Римляне в критические моменты их истории видели во всякой беде, которая настигала Рим, наказание за невинно пролитую кровь Рема, за преступление братоубийства, совершившееся во время основания города.
Эней
Далеко-далеко, напротив италийских берегов, стоял в древности город Карфаген, основанный колонистами Тира. На всем круге земном Юнона более всего любила этот город и ценила его больше места своего рождения — острова Самоса. Здесь она держала свое оружие и пышные колесницы, и уже в древние времена в душе ее созрел план, если Рок позволит это, сделать этот город владыкой народов. Но услышала она, что от троянской крови родится новый могущественный народ, который впоследствии разрушит тирские города: такую судьбу предрекли Карфагену богини Рока — парки.
Испугалась этого богиня, ибо она не забыла о старой войне, которую вела под Троей из-за любимых ею греков, не изгладились из ее памяти и прежние обиды, из-за которых она ненавидела весь народ Трои, а особенно не могла она забыть приговора Париса, который пренебрег ею ради красоты Венеры, а также те почести, которые Юпитер оказывал Ганимеду в ущерб ей, Юноне. Поэтому она долго препятствовала горсточке троянцев, которых пощадило оружие греков, достигнуть Лациума. В течение многих лет они должны были блуждать.
Они уже совсем были уверены, что их путь приближается к концу. Вот уже остров Сицилия почти исчез с горизонта. Счастливые, они подставили паруса ветру, и их суда разрезают железными носами волны моря. Но Юнона приметила их и, храня в сердце вечную рану, сказала про себя: «Следует ли мне разрешить им это? Или Рок запрещает мне отдалить царя троянцев от Италии? Паллада сожгла корабли греков за единственное преступление Аякса, а я, царица богов, в одном лице сестра и супруга Юпитера, столько лет безрезультатно борюсь с троянцами! Кто же, увидев это, будет чтить божественную власть Юноны или, преклонив колена, принесет жертву на мой алтарь?»
И, пылая гневом, так обратилась небожительница к царю Эолу, который держал в повиновении ветры, заключенные в огромной пещере.
— Эол, — сказала, умоляя бога ветров, Юнона, — Юпитер тебе дал огромную власть успокаивать или приводить в беспорядок волны. По Тирренскому морю плывут на судах мои враги; они переносят в Италию самый Илион и Пенаты побежденных богов Трои. Дай же силу ветрам, погрузи суда в воду, разбей мореходов и разбросай их тела по морю. Четырнадцать нимф служат мне, самая прекрасная из них — Дейопея. Ее-то и отдам я тебе в награду, чтобы она стала твоей женой на вечные времена и подарила бы тебе прекрасных детей.
Это желание супруги Юпитера было приказом для Эола. Вонзил он обратный конец своего трезубца в гору, и через образовавшийся пролом внезапно вырвались на море из глубины пещеры ветры Эвр, Нот и буйный Африк: одновременно погнали они к берегам огромные волны. Громкие крики мореплавателей смешались с шумом ударов весел. Тучи внезапно закрыли небо от взоров троянцев, черная ночь опустилась на море. Загремели полюсы неба, заблистали частые молнии, каждая из которых грозила смертью.
Окоченели члены Энея; подняв обе руки к звездам, он воскликнул:
— Трижды счастлив тот, что пал в бою под стенами Трои!
Едва он это сказал, как северный ветер с шумом сорвал парус, вздыбив волны до неба; весла сломались, судно задрожало и накренилось к волнам, а волны поднялись, как горы. На корму одного из кораблей, на котором находился верный Оронт с ликийскими союзниками, на глазах Энея обрушился огромный столб воды: кормчий сорвался с судна и полетел вниз головой в море, а волны тем временем трижды повернули корабль на одном месте, и крутящийся водоворот поглотил его. То тут, то там на волнах всплывали люди, оружие, доски и разбросанные в разные
